7 ноября на Netflix вышел фильм «Франкенштейн». Мексиканский режиссёр Гильермо дель Торо бесстрашно взялся за экранизацию классического романа, но вместо того, чтобы следователь моде на переосмысление, взглянул на историю с нового ракурса, сохранив ключевые идеи и мотивы оригинала.
Заручившись прекрасным актёрским составом (Оскар Айзек, Джейкоб Элорди, Миа Гот, Кристоф Вальц, Феликс Каммарер), коллегами по прошлым работам (оператор Дан Лацстен, композитор Александр Деспла, художница Тамара Деверелл) и бюджетом в 120 миллионов долларов, Гильермо дель Торо снял один из самых красивых и старомодных фильмов года.
«Франкенштейн» мог выйти давно
Дель Торо согласился на экранизацию «Франкенштейна» еще в конце нулевых — тогда он подписал контракт с Universal на четыре картины (среди них был ещё и «Доктор Джекил и мистер Хайд»). Студия, увидевшая успех Marvel, решила, что может перезапустить «Монстры Universal» — так называют серию хорроров тридцатых-сороковых, в которую входили франшизы «Дракула», «Франкенштейн», «Мумия» и кроссоверы вроде «Франкенштейн встречает человека-волка». Однако концепция развалилась из-за напряжённого графика дель Торо и нерешительности продюсеров — из заявленных четырёх фильмов, входивших в контракт, ни один так и не был снят, а новые «монстры» снимаются разными режиссёрами и не впечатляют (в этом году вышел совершенно пресный «Человек-волк»).
Но Гильермо дель Торо не забыл про идею, более того, он много лет говорил, что «Пиноккио» и «Франкенштейн» — проекты, которые он просто обязан воплотить в жизнь. Но большие студии бояться браться за то, что не превратится в франшизу, а потому режиссёры всё чаще реализуют мечты с стриминговыми сервисами. В итоге дель Торо подписал контракт с Netflix: сначала стал продюсером сериала «Кабинет редкостей Гильермо дель Торо», а затем снял полнометражный мультфильм «Пиноккио». Настала очередь для «Франкенштейна».
Большой мир и Большая история
Фильм начинается с потрясающей сцены — корабль «Горизонт», следующий к Северному полюсу, застрял в ледниках. Капитан пытается взбодрить команду, теряющую надежду на спасение. В этот момент вдалеке что-то взрывается. Прибыв к месту взрыва, моряки обнаруживают Виктора Франкенштейна и странное существо, которое не боится пуль и динамита.
Уже первой сценой демонстрируется масштаб «Франкенштейна». Бесконечные льдины, суровые моряки, замёрзшие бороды — режиссёр выстраивает особый мир всего для небольшой части хронометража. Подход распространяется на все без исключения сцены.
Всё это могло быть пустым эстетством, если бы не детский взгляд на сказку, пронизывающий все фильмы Дель Торо. Вместо взрослого изучения контекста и работы с архетипами режиссёр лишь увеличивает масштаб каждого события: если мороз, то пронизывающий до костей, если тоска, то смертельная. Так что все персонажи в некотором смысле мифические, от матросов до служанок. Даже волки, в одной из сцен вступающие в битву с Созданием, не просто животные, а важные обитатели леса.
В отличии от «переосмыслятелей», дель Торо даже не задумывается о переносе действий в другое время, поскольку XIX век открывает возможности для стилизации. Камера ловит прекрасные готические замки и всё, что их окружает, — будь-то бесконечные луга или горы. Помимо простейшей эстетизации, эти ракурсы постоянно подчёркивает масштаб мира, в котором живут герои — он гигантский..
Идеи дель Торо раскрываются не только через визуальный ряд, но и через музыку. Культовый композитор Александр Депла делает вид, что никакой моды на эмбиент не существовало и не существует, а потому собирает оркестр, чтобы раскрасить историю сложными и пышными аранжировками — в мире, где даже Ханс Циммер полагается на бас-линии, это выглядит свежо и почти вульгарно.
Фильмы дель Торо всегда кажутся слегка устаревшими. Эпоха большого кино и больших историй закончилась давно, наступило время франшиз. Может, именно поэтому «Франкенштейн» кажется самым большим фильмом года — он монументален в каждом кадре, как будто режиссёр просто не разрешает героям быть обыденными, а ракурсам — неинтересными.
Переписанные детали
Дель Торо любит и уважает старый материал. Пока индустрия бьётся головой об стену в попытках актуализировать всё подряд, Гильермо дель Торо смещает акценты признавая, что оригинальный материал слишком хорош, чтобы его ломать. И уж тем более он не хочет тянуть классические истории в современность (кажется, он вообще презирает своё время).
И всё же иногда дель Торо уходит от оригинала. Например, меняет возраст главных героев (Виктор Франкенштейн становится намного старше), «продлевает» жизнь брату Виктора и отдаёт ему в жёны Элизабет. Также появился благотворитель, помогающий построить передовую лабораторию. Естественно, это отклонение от романа, но изменение сюжета позволяет построить гигантскую лабораторию в старом замке (естественно, такая возможность превращается в интересную творческую задачу, а дель Торо без них снимать не может).
Дель Торо позволяет себе немного чёрного юмора. Виктор Франкенштейн оценивает людей, которых вот-вот повесят, в поисках подходящих частей тела для своего монстра, а потом отправляется на место сражения, чтобы покопаться в трупах. Но до комедии не доходит — если таковой не является оригинал, то не станет и экранизация Дель Торо.
Также режиссёр дописывает любопытные детали. Когда Создание учится читать, то ему попадается сборник Перси Биши Шелли, мужа Мэри Шелли. Прочтение сонета «Озимандия» про величественного царя, о чьих деяниях все забыли, звучит как издёвка над Виктором Франкенштейном.
Но это косметические изменения, важнее другое — в новом прочтении Виктор пытается воспитывать монстра. Если в романе учёный в ужасе сбегает от своего детища, то в фильме Франкенштейн пытается заставить монстра начать разговаривать, но приходит в бешенство из-за его неспособности произнести хоть что-то, кроме имени Виктор.
Виктор Франкенштейн и чудовище
Главное смещение акцентов коснулось отношений Виктора и его Создания. Виктор родился в семье тирана и вместо отцовской любви получил лишь муштру — отец желал, чтобы ребёнок стал уважаемым хирургом. В будущем Виктор повторяет эту модель отношений, но уже со своим Созданием, не оставляя ему права быть наивным ребёнком.
Если в книге Виктор становится жертвой любопытства, то в версии дель Торо он наказывается за бессердечие. Весь фильм намекает, что будь учёный чуть более чутким, то ничего страшного бы не случилось. А Создание мстит циничнее, чем в первоисточнике — можно сказать даже человечнее, если под словом человечность подразумевать жестокость и цинизм.
Приглашая Оскара Айзека на роль Виктора Франкенштейна, дель Торо значительно упрощает себе задачу. Айзек — мастер неряшливости, которая проявляется в мелочах, так что безумство учёного видно не только в поступках, но и жестах и взгляде. Там, где другому актёру требовалось бы дополнительные сцены с монологами для подробного раскрытия персонажа, Айзеку хватает короткой презентации идей среди английских академиков.
Регулярно возникает мотив борьбы с природой, что в XIX веке автоматически подразумевает борьбу с богом. Но постепенно сам Франкенштейн превращается в Бога для своего монстра. К счастью, Дель Торо хватает опыта, чтобы вовремя останавливаться и не упираться в довольно понятные метафоры, поэтому он не только регулярно меняет героев ролями, но и оставляет место для самых простых эмоций. Именно поэтому его «Франкенштейн» ни в коем случае не философская притча, а трогательная сказка.
Гильермо дель Торо верит в красивые сказки, а потому отказывается от иронии и высокомерия в адрес своих героев. Может, именно поэтому «Франкенштейн» кажется настолько старомодным — в лучшем смысле этого слова. Получился монументальный, красивый, трогательный — и, возможно, лучший фильм уходящего года.
