Для многих россиян, уехавших из России после начала войны, вынужденная эмиграция сопровождается не только трудностями, но и поиском нового занятия. Смена профессии, открытие бизнеса — подходит что угодно. «Сота» поговорила с Анной Сереньковой, IT-специалисткой, которая открыла передвижную книжную лавку в Алматы. Она рассказала про общение с издательствами и покупателями, российском комьюнити в Казахстане и автономных зонах, внутри которых действуют особые правила.
Релокация в Казахстан
В Казахстан я переехала в марте 2022 года — меня релоцировали, вообще я работаю в IT в качестве инженера по качеству. 3 марта мне позвонил начальник и сказал, что завтра самолёт в Астану. Месяц я жила в Астане, затем нас централизованно перевезли в Алматы. Пару недель прожила в Алматы, после чего уехала на лето в Москву — доделывала дела, а в конце августа вернулась. Затем жила здесь примерно 8 месяцев. Соскучилась по России и подумала, что, может быть, стоит вернуться. Вернулась, но меня хватило на 3 недели. Поняла, что у меня в Алматы больше друзей, чем во всей России, так что взяла билет обратно. К тому моменту я уволилась, так что возвращалась не из-за работы.
Желание открыть книжный
Впервые о книжном магазине я задумалась, наверное, в 2011 году, когда впервые попала в «Фаланстер». Но мне было 16 лет, какой книжный? Всерьёз я об этом задумалась в мае, когда была в России. Появилась мысль, что если бы жила в России, то выбрала бы не Москву, а какой-нибудь областной город. Тогда я находилась во Владимире и подумала, что было бы приятно в нём жить, да ещё и делать что-то хорошее, например, книжный магазин. Даже подумала, какие издательства бы продавала.
Когда вернулась в Алматы, то стала рассказывать об этом друзьям — мол, вот когда вернусь, то открою книжный. И один знакомый, местный мальчик, который недавно открыл бар, на полном серьёзе у меня спросил: «А почему не здесь?». Я подумала: «Правда, а почему не здесь?». В тот момент я искала обычную работу и поняла, что процесс буксует. А мне ведь ещё нужно было легализоваться в Казахстане. И я поняла, что я могу открыть книжный магазин, а заодно и юрлицо, и в итоге легализоваться здесь. В общем, всё сошлось. Тогда я начала разговаривать с ребятами из местных площадок, в том числе из Арт-пространства «Угол». Мне сказали: «У нас проходят мероприятия, можешь на них и продавать книги». Пообщалась с издательствами, они тоже пошли на встречу. И я подумала, что раз всё так классно и легко, то нужно делать. Заказала две коробки книг, купила раскладной стол, стул и начала работать на киновечерах.
От идеи до реализации прошло примерно два месяца. Пространство «Угол», где я обитаю, — это бар, кофейня, школа барабанов, диджей-школа, керамическая мастерская, магазин одежды и тату-студия. Ребята делают каждое воскресенье кинопоказы, авторское кино, я прихожу, раскладываю стол и по сути мои покупатели — люди, которые пришли кино смотреть или просто потусоваться.
Пространство «Угол» — одна из точек сбора для экспатов. Ребята открылись в конце мая, сначала там был один бар, им занимаются мои знакомые. Постепенно на площадке стали появляться другие бизнесы, и теперь это довольно крупный кластер, где люди занимаются разным бизнесом и творчеством. И я не знаю, как люди вообще об этом месте узнают, его нет на карте. Оно ещё так запрятано в дворах, что если не знаешь, куда идти, то не найдёшь.
Алматы — маленький город. Я хожу в кофейню, которую открыла жена парня, который вписывался у меня, когда началась мобилизация.
Выбор ассортимента
Есть два главных критерия, по которым я выбираю книги. Первый — купила бы я себе книгу сама. Второй — издательства, которые не возит и примерно никогда не будет возить местный монополист, магазин «Меломан». Это примерно как «Республика» в России. В первую закупку я привезла книги, которые вышли в издательствах moloko plus, «Напильник», «Радикальная теория и практика», «Компост». И я специально выбираю книги, которые будут актуальны не только для российского читателя.
Конечно, я не буду сотрудничать с людьми, которые поддерживают войну.
Издательства идут навстречу, поддерживают, поскольку и в их интересах, что их будут продавать не только в России. Ребята из «Напильника» оказались очень крутыми, они заморочились, собрали мне посылку из трёх издательств. Я ожидала, что будет лёгкая коммуникация, но они прям превзошли мои ожидания.
Конечно, это больше про хобби, про просветительскую деятельность, чем про бизнес. Для того, чтобы всё это запустить, я взяла 50 тысяч рублей в долг, потратила ещё не всё. Каждый понедельник считаю цифры, и они смешные — дополнительных денег у меня за смену рублей 500. Я за этот вечер столько же оставляю у ребят в кофейне или баре. Но мне искренне интересно этим заниматься и хочется, чтобы маленькие российские издательства продавались не только в России.
Сразу после открытия начала сотрудничать с местным фотографом. Он печатает свои снимки как открытки, я взяла на продажу. А изначально он пришёл для того, чтобы купить «Анархические письма» Рябова (цикл статей философа Петра Рябова – ред.). Недавно я ещё и шоперы заказала.
Про планирование
Конечно, мне хочется чтобы это классно работало, приносило хоть какие-то деньги, в идеале автоматизировать, чтобы иногда кто-то мог стоять за этим столом вместо меня. Но с деньгами, которые приносит это дело, мне нужно искать такого же сумасшедшего, как я, которому будет интересно весь вечер сидеть за столом и про книжки с людьми разговаривать. Конечно, было бы классно, если бы это был какой то большой независимый книжный, но я не понимаю, насколько это взлетит.
На разгон и и налаживание процесса я дала себе полгода, пока смотрю, как всё работает. Например, ребята из одного бара предлагают сделать полку у них, чтобы мои книжки могли без меня продаваться. Можно подумать о коллаборациях с другими пространствами, может, сделать стационарную точку. Это всё в идеях. Но буду смотреть, насколько мне хватает сил и времени. После 24 февраля 2022 года планы строить бесполезно. По старым планам я сейчас должна была жить в несъёмной квартире на «Аэропорту», у меня должны были быть каникулы между первым и вторым курсом соцфака Шанинки, а ещё я должна была быть в декрете. А в итоге? Я в Алматы, и у меня книжный магазин.
Пока учусь разбираться с проблемами, например, с логистикой. Я заказала три книги, они в Тбилиси, а пересылка из Тбилиси в Алматы будет стоить дороже, чем сами книги. Совместно с ребятами из издательства искали человека, который полетит и сможет взять книги с собой.
Выяснилась проблема, о которой я знала, но почему то не воспринимала всерьёз: мноиге люди не покупают книжки из-за того, что в ближайшее время опять уедут. Некоторые прямо говорят, что не знают, есть ли смысл покупать, лучше через месяц вернуться. С некоторыми потенциальными покупателями я просто говорю о литературе, а потом присылаю им электронки, которые у меня есть.
Есть художница Машрумова, у неё есть мини-комикс про «Делай напуганным». Я постоянно вспоминаю его, в том числе и когда думаю о своём книжном.
Про важность рутины и необходимость общения
Когда я в мае отсюда уезжала, я уволилась и вышла одновременно из всего: из отношений, из квартиры, из города. Пока ныкалась по Москве, по друзьям, у меня чемодан жил в одной квартире, а я в другой, и я поняла, что без налаженной рутины мне сложно. И я решила, что нужно вернуть хоть что-то знакомое, так и поехала в Алматы. Знакомое окружение, знакомые люди, знакомый город, знакомые цены. Переезда в условную Грузию моя кукуха бы не выдержала. Вернулась, и только к лету подкопила ресурсов, чтобы заняться чем-то созидательным. И сейчас мне стало хорошо, мне нравится примерно всё. Во многом это ощущение держится на людях, на друзьях.
Заметила, когда люди выезжают за пределы России, то начинают читать меньше новостей, и не всегда готовы о них говорить.
С начала войны прошло полтора года, но до сих пор заметно, что людям не хватает разговора. Многие приходят, начинают говорить про книжки, а в итоге рассказывают про все свои эмигрантские боли. Как-то раз я продавала книги, но мы заговорили с девушкой и разговаривали час. Говорили бы и больше, но нужно было завершать рабочий день. Иногда чувствуешь тот же вайб, что в октябре прошлого года — выходишь из бара и слышишь, что люди рассказывают друг другу, сколько часов стояли на границе.
У меня есть ощущение, что все подкопили сил к концу второго лета, и все готовы что-то делать. Тот же «Угол» — люди приходят и случайно начинают договариваться о каких-то взаимодействиях. Мне нравится на это смотреть. Когда вернулась в Алматы, то просто приходила сюда и наблюдала за людьми.
Про название
Мне нравится идея Хакима Бея о том, что место реализации всяких анархистских практик — это временно автономная зона. Такая штуковина, которая как-то выявляется в времени и пространстве, а затем исчезает. И внутри неё работают другие правила, которых нет во внешнем мире. Он в качестве примера приводил фестивали. Я прихожу в «Угол», и это как перманентный фестиваль. Так кофейня закрывается часа в 3 ночи, потому что в ней всегда кто-то тусуется.
В общем, поэтому мой книжный называется «Автономная зона». Отсюда и раскладывающийся стол, который появляется, а потом куда-то исчезает. И лавка, и её концепция связана с моим личным отношениям к анархизму. Ведь анархизм — это про личные практики, про то, как мы выбираем, как принимаем решения. Мне важно привозить именно эти книжки.
О чтении сейчас
Первоначально я увезла с собой «Родину» Оксаны Тимофеевой, «О насилии» Ханны Арендт и «Тело каждого» Оливии Лэнг. Первые две книжки вообще кажутся мне очень важными для 2022 года и всей той ситуации, в которой мы оказались: неважно, по какую сторону границы России. Позже к этому набору добавились все выпуски moloko+, которые до поры лежали у друга. Дальше завелась книжка про историю перформанса от Роузли Голдберг — это была попытка восстановить ту библиотеку, которая была у меня в Москве до начала войны. Следом были куплены две книжки писателя Сергея Рябова (специалиств по гностицизму и буддизму – ред.) — ради того, чтобы удостовериться, что не я одна в этом мире считаю как считаю. Последним купила старое издание Платонова — нежно его люблю, ровно такая же книжка была у меня в Москве.
Сейчас хочется больше читать знакомые душеспасительные тексты, чтобы черпать в них силы, в остальном подход не сильно изменился — я по-прежнему слежу за новинками любимых издательств (которые, собственно, привезла или собираюсь привезти в свой магазин). Разница, пожалуй, только в том, что раньше хотелось книг для ума, а сейчас хочется чего-то, что можно будет прикладывать к сердцу.
На «Родине» есть автограф Оксаны Тимофеевой, там написано «За радикализацию семейной истории». Я подписала книжку на встрече с ней 5 февраля, а 24 началась война, и именно в семье, ее истории и людях, которых я сильно люблю и которые на меня очень повлияли, я черпала силы, чтобы делать вообще хоть что-нибудь. С одной стороны, наверное, хорошо, что моя бабушка — житомирская полька — не видит уже происходящего, а с другой, жаль — думаю, она бы мной гордилась.
У меня весной был важный инсайт от группы "Позоры". У них в одной из песен есть слова "Любовь - это власть одного над другим, но я ни один из них", и это настолько попало в мое сердечко, что написано теперь в моей анкете в приложении для знакомства Pure, а панно с этой цитатой висит теперь над моим рабочим местом. Это не только про романтические отношения, как мне кажется, а про любые вообще, потому что в моем понимании прекрасного любое классное продуктивное взаимодействие с людьми растет из любви и любовь же умножает.
