У Алексея Германа-младшего вышел новый фильм – «Воздух». Приурочили его выход к очередной годовщине освобождения Ленинграда. Герман-младший замахнулся то ли на советские военные эпопеи (как «Освобождение» Озерова), то ли на более современный «Дюнкерк». Получилось кино технологичное, местами красивое (и все равно, что у нас трагедия мирового масштаба), но вместе с тем несколько… слезливое. Местами избыточно слезливое. И как у Германа получилось совместить масштаб с типичной для среднего российского кино сентиментальностью – это еще большой вопрос.
«Воздух» снимался очень долго, аж с 2018 г. На съемку военного эпика о женщинах-летчиках Герман получил от Минкульта и Фонда кино 450 миллионов рублей (отбить такой бюджет для кино о ВОВ сейчас практически нереально). Потом были коронавирус, война и «отмена русской культуры». Герман-младший остался в РФ, и нам сложно судить о его взгляде на нынешние события, ведь он старательно уклоняется от вопросов о своем отношении к войне (в том числе его спрашивали об этом заграничные журналисты). Но о нем комплиментарно пишут провластные СМИ, его показывают на «Первом канале», а на вопрос «чем измеряется патриотизм для деятелей культуры» он отвечает: «Деятель культуры должен с вниманием и уважением относиться к народу и ощущать вместе с народом какие-то вещи. Это не означает, что деятели культуры обязаны всегда ходить строем и выкрикивать лозунги… Мой отец (Алексей Герман-старший) связал себя с Советским Союзом, потом с Россией. Для него было важно здесь находиться, здесь говорить про свою страну и делать это талантливо, искренне. И не за деньги. Вот это и есть патриотизм: когда "бабки" не определяют все. Но не надо подменять: когда ученые, учителя, врачи, художники настоящие кладут жизнь на то, чтобы делать хорошо свое дело на благо страны, и одновременно есть бездарные люди, которые двигают лозунги. Вот это и есть ложный патриотизм… Я же не уехал. А мог уехать. Не уехал, потому что тут мои корни, моя память, мои улицы... При этом я никого не учу, как надо жить».
Не то чтобы это было важно, имеет человек право на свое мнение, но сейчас от «военного искусства» требуют внятного высказывания. И желательно, чтобы посыл «война – это плохо» транслировался людьми, которые осуждают кровопролития в принципе, а не какое-то конкретное. «Воздуху» в этом смысле не повезло: важные роли достались Сергею Безрукову и Антону Шагину. Герман в этом фильме настолько хорош, что заставляет Безрукова играть не самого себя. И все же, смотря на печальную мину Безрукова, не верится, что фильм – об ужасах войны. Скорее о том, что война – это нормально (если смотреть высказывания самого актера об СВО). Шагин должен был отвечать за трагизм войны (благо и роль у него могла выйти сильная), но трагизм просто не получается. Шагин тоже странно смотрится в картине, которая по своей фактуре обязана быть антивоенной. В многочисленных своих интервью он пользуется риторикой, слишком уж похожей на ту, что была в сентябре 1939 г. в одной европейской стране: «Спецоперация сейчас там идет для того, чтобы война не началась завтра здесь, конкретно у нас дома, в наших городах. Я уверен, что, если бы спецоперацию не начали в феврале, уже к лету война бы разгорелась на юге России. Я горжусь своей страной, президентом, русской армией. Мне не все равно…». Такой своеобразный каст начисто убивает замысел фильма. Снимай они (условно) приключенческое кино о поисках мумии фараона – и вопросов бы не было. В «Воздухе» же их антивоенный трагизм кажется циничной усмешкой. Понятно, что снимали фильм задолго до 2022 г., Герман не виноват и прочее, но от личного восприятия не так-то легко избавиться.
Жанр «военного эпика» очень сложен, тем более если снимается он по заветам советских кинематографистов. Герман-младший говорил: «У нас была цель создать фильм в традициях русского военного кинематографа. Я вам скажу сейчас страшную вещь: у нас была цель забыть 95 процентов постсоветских фильмов, которые снимали о Великой Отечественной войне… Мы действительно пытались создать панораму жизни во время Великой Отечественной войны — от партизанских отрядов до блокадного Ленинграда, сражений в Сталинграде и так далее». Не только снять «эпик», но и впихнуть отснятое в два с половиной часа экранного времени – задача почти невозможная. Герман амбициозно хватается на масштаб, но получается удержать лишь некоторые разрозненные фрагменты. Совмещать художественность с документальностью (а панорама – это сейчас к документалкам) – не лучшая идея. Масштаб начисто убивает личные чувства. Рассказывая обо всех и ни о ком, вы теряете зрителя, который хочет смотреть на конкретных персонажей, а не на широкие массы. Вы скорее станете сочувствовать солдату Ване Иванову, которого домой ждет мама, чем всем дивизиям Ленинградского фронта, как бы мужественно они ни сражались. Герман это правило тоже знает, но, кажется, он сам в итоге запутался. Оттого особенно любопытно, что хотели снять вначале – антивоенную драму или реконструкцию боев 1942-1944 гг?
Как же обстоят дела с сюжетом? В авиационный полк, который расположен близ Ленинграда, прибывают новые летчики, и, о ужас, они – женщины. Мужчины-летчики, даже не познакомившись с девушками, сразу пускаются в лютый сексизм – прямым текстом говорят, что девушки нужны только для «кухни, уборки и ублажения воинов» (жаль, что «кирху» не упомянули, чтобы уж совсем неловко вышло). Уже 1942 г. на дворе, а мужчины у Германа не понимают, что женщины тоже способны воевать. Поразительно и то, как молниеносно они меняют точку зрения – через несколько часов являются к девушкам с извинениями. Зритель не понимает, кто из новеньких главная героиня (и есть ли она тут?). Нас ни с кем не знакомят, девушки похожи, отличительных черт ни у одной из них нет. Это вам не «…А зори здесь тихие».
Вначале, кажется, авторы были увлечены именно что масштабом. Зрителю не должно быть интересно, кто эти персонажи на экране. Герман хочет показать сражения. Чтобы самолеты бомбили Дорогу жизни. Чтобы самолеты в воздухе взрывались. На экране неожиданно много человеческого мяса. Манипулятивная сентиментальность зашкаливает – чтобы зритель глубже проникся несчастьем миллионов. Нужно больше плачущих детей под бомбами (обязательно не старше семи лет)! Нужна бьющаяся в истерике мать и младенец, которого она умоляет спасти (но его, разумеется, убьют)! Если уж вы не жалеете незнакомых героев, то хоть детей пожалейте! Если вы впервые смотрите фильм с военными сценами, в этом смысле «Воздух» сможет произвести впечатление. В остальном случае с вероятностью в 80% вы сохраните каменное выражение лица. Сцены боев тут слишком стандартизированы, чтобы вызвать глубокий отклик. Отстраненность авторов от военного безумия могла бы помочь, но вышло… как вышло. Сентиментальность чувствуется и в отношении авторов к героям. Вернее, к героиням. Девушки в фильме часто погибают, но и жалеют их явно больше. Погиб мужчина – ну и бог с ним. А вот женщина на войне – это такое несчастье!
Приблизительно через час хронометража авторы понимают, что у них излишне много персонажей и похожих боевых сцен. В итоге из группы летчиц выделяют одну, Женю (в исполнении Анастасии Талызиной), и нарекают ее главной героиней. Даром что поначалу она ничем от остальных девушек не отличалась. Фильм отходит от «панорамы» и пытается рассказать историю персонажей во главе с Женей. Боевых сцен становится меньше. Теперь герои выясняют отношения между собой. Женя влюбляется в персонажа Безрукова, но он внезапно падает на землю и умирает (и Женя трагически кричит в пустоту). Как получилась любовь, зрителям не объяснят. Почти все сюжетные линии возникают просто так, а некоторые и не заканчиваются. В этом сюжетном хаосе Женя обретает поистине шекспировский трагизм. Авторы не останавливаются и сбрасывают на героиню все больше испытаний. В итоге Женя постоянно переживает – сначала она отреклась от родителей, которые «враги», попала в приют, в приюте ее регулярно насиловали, теперь ее пытается изнасиловать сослуживец, Безруков заставляет ее застрелить лошадь, потом Безруков и вовсе умирает у нее на руках… Так и слышишь, как шепчут тебе из-за кулис: «Ну пожалей Женю, ну пожалей!». Стоит сказать, что Анастасия Талызина – действительно, лучшее, что есть в фильме. Она отлично играет и не позволяет истории Жени скатиться в мелодраматический фарс.
Что же хотел сказать этим «эпиком» Герман-младший? Скорее всего, это был фильм о том, как важно было выиграть в ВОВ и какими жертвами это было достигнуто. Антивоенный посыл, если и был, теряется за однотипными боевыми сценами и стенаниями главной героини. Вместо сочувствия «Воздух» вызывает скорее усталость – это лучше фильмов типа «Т-34», но хуже «Иванова детства» и «20 дней без войны» (фильм Германа-старшего). Понятно, что Герман-младший хотел совместить первое (эпик студии Михалкова) и второе (советский артхаус), но дело в том, что их невозможно совместить. Михалков тоже пытался во второй части «Утомленных солнцем». Герман-младший действовал тоньше Михалкова, но и он не нашел баланса между личной драмой и трагедией миллионов. Лучше, российский кинематограф, и не пытаться больше.
