В начале июля «Команда против пыток» презентовала монументальный труд о правовой системе России. Книга «Анатомия распада» должна объяснить читателю, «как получилось, что к 2024 году права человека полностью утратили свою ценность». Мы прочитали 350-страничный текст и рассказывает, чем он впечатляет, как обманывает ожидания и почему ему будет сложно найти своего читателя.
Амбициозная задача
«Пытки электрическим током, угрозы и побои — так сотрудники милиции заставляли своего коллегу Алексея Михеева признаться в изнасиловании и убийстве случайной знакомой», — эта ужасная история первое, что ждет читателя «Анатомии распада». За ней следует еще одна, а потом еще — всего 9 эпизодов, охватывающих период с конца 90-х до 2017 года.
«Ласточки» сменяются распятием на письменном столе, изнасилования уступают место истязаниям. Эти короткие эпизоды (каждому посвящено ровно два абзаца) служат своего рода эпиграфом к книге и напоминают, что пытки — не вопрос статистики, но боль, унижение, а иногда и смерть конкретных людей.
Напомнив об этом, авторы резко меняют тон — ведь заявленная цель книги не рассказать о преступлениях, а разобраться в том, почему они стали возможны. «Кажется, мы не добьемся успеха, пока не поймем, как и чьими усилиями Россия пришла к состоянию, когда насилие и пытки стали не чем-то из ряда вон выходящим, а элементом обыденной жизни», — говорится в тексте.
Забегая вперед, стоит сказать, что ответ на первую часть вопроса получился четче и яснее, чем на вторую.
Свое «увеличительное стекло» авторы будут последовательно наводить то на историю российских законов, то на структуру и организацию правоохранительных органов, то на политиков и общество, а вернее на их отношение к праву и пыткам. Собственно, этим темам и посвящены три части книги.
И здесь сразу следует быть готовым к важной особенности «Анатомия распада» — это не классический non-fiction, написанный одним автором и выдержанный в единой стилистике. Части книги, конечно, дополняют друг друга, но, судя по всему, написаны разными людьми (точно этого сказать нельзя — авторы не указаны, что в сегодняшних реалиях более чем понятно). Текст больше напоминает учебник или энциклопедию, в которой каждую новую статью пишет специалист в конкретной области, не особо согласуясь с тем, что и как делают его коллеги, отвечающие за остальные фрагменты.
Хроника деградации права
Первая часть посвящена истории деградации права в последние три десятилетия.
Она, пожалуй, в наименьшей степени соответствует заявленному названию — перед читателем, скорее, не анатомия распада правовой системы, а хроника. И это важное различие. Авторы не разбирают, кто и как лоббировал репрессивные законы, а очерчивают ключевые вехи на этом пути. Они хорошо знакомы, во всяком случае, тем, кто последние годы читал «Новую Газету», слушал «Эхо Москвы», хотя бы иногда открывал «Медиазону» или канал другого независимого российского СМИ в соцсетях.
Это создание новых Уголовного и Уголовно-Процессуального кодексов (последнего при участии тогда еще «яблочницы» Елены Мизулиной), введение моратория на смертную казнь, репрессивный поворот в виде «Дадинской» статьи и уголовного наказания за оскорбление чувств верующих после дела Pussy Riot. И, конечно, неспешная и противоречивая реакция законодателей на пыточные скандалы в российских колониях.
При этом авторы не разбирают причины, по которым правовая система свернула не туда — и альтернативные варианты развития событий. Например, авторы упоминают, что создание Уголовного кодекса в конце 1980-х — начале 1990-х вызвало ожесточенные споры, и президент даже наложил вето на первый его проект. Но не рассказывают, в чем же была суть этих споров и мог ли Уголовный кодекс быть лучше того, что в итоге приняли.
Хроника событий имеет ясно выстроенный сюжет: до второй половины 2000-х годов законодательство страны как будто развивалось в нужном направлении. Это несколько удивляет, половина «пыточных» кейсов из вступления относятся как раз к 90-м и началу 2000-х). «Казалось, что открытыми начинают становиться и публичные институты», — добавляют авторы. А затем что-то ломается…
Наше законодательство уже около десяти лет — это про свободу. Про свободу любить государство. И, к несчастью, про несвободу не любить его. Из книги «Анатомия распада»
Что же «сломало» российское право? Здесь упоминают и злокозненность политиков 2000-2010-х, и тяжелое наследие СССР, и популизм депутатов, отвечающих на любую единичную трагедию очередным законодательным запретом. Однако все эти причины скорее перечисляются, нежели ранжируются по своей значимости. С нами остается лишь итог — бесконечно переписываемое, потерявшее стройность и логику законодательство. «На начало 2024 года в России действовала уже 247-я по счёту редакция УПК. Для сравнения, УК, который был принят пятью годами раньше, имеет на ту же дату 233 версии», — напоминают авторы.
Собственно анатомия
Вторая часть книги куда более «анатомична» и посвящена как раз препарированию российских правоохранительной и судебной систем. Делается это языком социологии — по сути, эта часть является обобщением (и дополнением с учетом новых реалий) того, что много лет подряд писали и говорили исследователи полиции и судов из Европейского университета в Петербурге и Высшей школы экономики.
Все, кто читал многочисленные и захватывающие интервью Кирилла Титаева, колонки Арины Дмитриевой и Вадима Волкова, представляют, о каких проблемах пойдет речь. К примеру, о низком качестве юридического образования, которое чем дальше, тем больше оказывалось заперто «в условиях ужесточающегося государственного регулирования». Или же о палочной системе и страшной забюрократизированности правоохранительных органов, когда «сотрудник тоже перестает быть личностью, ведь его задача — воспроизводить бумаги и отчетность». Или о страшной перегруженности судей.
62% судей в России перерабатывают в два или более раза, а 5% работают в пять раз больше положенного. И только четверть судей укладываются в нормативы. Чтобы уладить ситуацию, исследователи предложили Суддепу увеличить численность судей более чем в два раза.Из книги «Анатомия распада»
Для тех, кто не знаком с текстами российских социологов права, вторая часть книги может стать откровением. По сути, это рассказ о том, как работает система, которая вполне нормальных людей превращает в бездушных бюрократов, а иногда и пыточных дел мастеров.
«Многие начинающие сотрудники, не соприкасавшиеся с системой раньше, зачастую имеют в своем багаже историю о том, как в первые дни работы они наблюдали явные нарушения в действиях коллег, но не могли этому противостоять, — констатируют авторы. — Расхожий тезис “забудь все, чему тебя учили в институте / на старом месте”, произнесенный наставником, как правило, выключает способность сопротивляться».
При этом авторы не пытаются объяснить, откуда берется большая часть бед: тяжелое ли это наследие советской милиции (или, может, даже царской «охранки», которая, как известно, также не брезговала пытками) или следствие неустроенности 90-х, а может, репрессивного поворота 2000-х. Впрочем, кажется, это не так важно — ведь еще один печальный вывод заключается в том, что система крайне устойчива, и никакие реформы так и не смогли ее поколебать.
Все последние десятилетия институты в России меняли формы, названия, приходили и уходили люди. Все эти процессы в той или иной мере обрамлялись законами. Однако неизменным оставалось стремление к сохранению привычного. Деградация системы защиты прав человека была постепенной и не поддающейся периодизации, как в ситуации с лягушкой, которая умерла, потому что ее медленно нагревали, пока она не сварилась.Из книги «Анатомия распада»
Интеллигенция и широкие народные массы
Наконец, последняя часть книги посвящена роли государства и общества в том, что пытки в России стали возможны. Эта часть куда более публицистична. В ней говорится и о воздействии все укрепляющегося российского авторитаризма, и о том, как на пытки и защиту прав человека влиял «правый поворот» в риторике российских властей. Несколько противоречиво описана роль учрежденного в 2004 году Совета по правам человека: с одной стороны, по признанию самих правозащитников, пользы от их участия в Совете изначально «ноль было», с другой — авторы все же говорят о деградации и девальвации этого органа.
Свою порцию критики получает и героизация правоохранителей (в том числе применяющих необязательное насилие) в кино, и недостаточное внимание к теме пыток от журналистов. Отдельный — последний по счету — параграф посвящен тому, «что было сделано не так» правозащитниками и гражданским обществом.
Это самая рефлексивная и болезненная для авторов часть книги, которую не имеет смысла пересказывать — это будет спойлером. Единственное, что следует упомянуть, — слабая связь правозащитного движения с «широкими массами».
Нужно признаться себе, что большая часть общества вряд ли когда-то была готова к изменениям — во многом из-за того, что активно задействованная в политике прослойка активистов слабо взаимодействовала с обществом, которое должно было поддерживать эти начинания. Не работали с широкими массами и не очень понимали, как это делать. А когда научились и приступили к работе — оказалось слишком поздно, чтобы иметь возможность на что-то радикально влиять.Из книги «Анатомия распада»
В этом пассаже можно заметить традиционно присущие русской интеллигенции элитизм, мессианство и объективацию всех, кто не принадлежит в этой прослойке. Но он, кажется, довольно точно отражает главную сложность самой «Анатомии распада».
Это монументальный труд, обобщающий десятилетия дискуссий и научных изысканий на тему кризиса российского права и правоохранительной системы. Он актуализирует все то, что обсуждалось на протяжении 1990-2010-х в русскоязычном пространстве, делая поправку на «новые геополитические условия». Однако те, кто прочитают этот текст, вряд ли найдут для себя много нового. Те же, для кого «Анатомия» могла стать открытием, скорее всего, не станут в 2024 году открывать книгу с предупреждением: «Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом “Команда против пыток”». Причем по самым разным причинам.
