Вечером 18 августа на одной из улиц Тбилиси проходила акция в поддержку трех россиян, оказавшихся в грузинской тюрьме. Незадолго до этого Антона Чечина, Анастасию Зиновкину и Артема Грибуля суд приговорил к 8 с половиной годам тюрьмы, признав их виновными в хранении особо крупной партии наркотиков. Сами осужденные считают, что наркотики им подбросили, чтобы наказать за участие в грузинских протестах.
Приходить на акцию «Мы не забудем лжесвидетелей» призывала 25-летняя Манана Самхарадзе — жена Антона Чечина. Девушка зачитывала в мегафон последнее слово своего мужа на прошедшем судебном заседании.
SOTA поговорила с Мананой Самхарадзе о том, как Чечин нашел новый дом в Грузии, спасаясь от репрессий в России, и как оказался в тюрьме, пытаясь защитить его.
Знакомство
Антон Чечин родился в Барнауле в Алтайском крае. Там он участвовал в митингах оппозиции. В 2021 году ЕСПЧ обязал российские власти выплатить ему 4 тысячи евро компенсации за незаконное задержание. В апреле 2022 Чечин уехал в Грузию. Манана вспоминает, что со своим будущем мужем она познакомилась в телеграм-чате.
«Вскоре мы встретились, и я сразу захотела, чтобы он был со мной. Наверное, это была любовь с первого взгляда. Он собирался уезжать через какое-то время, но у нас почти сразу завязались отношения, и он остался. Через три месяца мы расписались, и он вскоре получил ВНЖ. Мы жили в квартире с моей мамой и бабушкой. Я тогда работала в турагентстве, а Антон курьером, доставлял микрозелень. Он также волонтерил в организации, помогающей украинским беженцам. Антон еще увлекался коллекционированием монет. Раз в неделю он ходил на Сухой мост (там находится местная барахолка) и искал монеты, которых у него не было. Он такой увлеченный был, все время мне что-то показывал в Тбилиси. Я тут прожила всю жизнь и только с ним осознала, как много я не замечала. Он всегда находил что-то интересное, такой счастливый был, и я еще больше в него влюблялась»
В марте 2023 года грузинские власти впервые попытались принять закон об «иностранном влиянии», который в стране прозвали «российским законом», потому что он был похож на «закон об иноагентах». Манана вспоминает, что редко ходила на митинги, потому что боялась разгонов и переживала, что Антон ходил на протесты.
«Я еще не понимала, как все было ужасно с этим русским законом. Я его отговаривала, как могла, но он все равно пошел, помогал промывать глаза физраствором протестующим, пострадавшим от слезоточивого газа. Я тоже приходила с ним, однажды надышалась газом и была в панике.»
Тогда спустя два дня протестов власти отложили принятие закона, но вернулись к слушаниям в парламенте весной 2024 года. Несколько дней в Тбилиси и других городах Грузии вновь шли протесты, сопровождавшиеся разгонами со стороны полиции, но закон «об иностранном влиянии» был принят. За эти акции Антона впервые оштрафовали, рассказывает Манана.
«Его дело рассматривала судья, находящаяся под санкциями. Антону угрожал либо штраф, либо арест на 14 суток. В итоге его оштрафовали на 2200 лари (примерно 800 долларов) и отпустили. Правозащитники из организации Human Rights House Tbilisi помогли позже оплатить штраф.
Соцсети
«Он боялся потерять свой новый дом, как потерял Россию» — почему Антон ходил на протесты?
«Я просила его больше не участвовать в протестах, боялась за него и его здоровье. Он сказал, что потерял свой первый дом (Россию), но нашел новый в Грузии и боится потерять и его тоже. Он переживал, что Грузия превратится в то, от чего ему пришлось бежать в 2022 году, хотел поддержать протестующих.»
В октябре 2024 года в Грузии прошли парламентские выборы, на которых победу одержала правящая партия «Грузинская мечта». При голосовании были зафиксированы многочисленные нарушения, оппозиция не признала результаты, бойкотировала парламент, отказавшись от мандатов, и призвала к протестам. Почти сразу власти объявили о приостановке евроинтеграции, хотя годом ранее страна получила статус кандидата в Евросоюз. Смена курса привела к многотысячным акциям в Тбилиси и других городах Грузии. Полиция применяла силу при разгоне, десятки людей были избиты на протестах или в изоляторах. Во время этих протестов Антона впервые задержала полиция.
«Каждый день после работы Антон ходил на протесты. Во время одной из акций в ноябре он стал снимать полицейских. Его задержали и увели в полицейскую машину. Там Антона обыскали, спросили, откуда у него ВНЖ. Он сказал, что женился на мне, назвал мое имя. Они прямо там пробили меня по своей системе и даже показали фото.
Его увезли к отделению полиции, но внутрь заводить не стали. Они допрашивали его, угрожали избить, если он снова придет на протесты. Он требовал выдать ему протокол о задержании, но тщетно. Я умоляла его после этого не ходить на протесты, но тщетно.»
«Он сказал полицейским, что его нельзя бить по голове». Арест Антона Чечина
3 декабря Антона Чечина задержали, когда он выходил из дома на работу. Манана вспоминает, что позже, когда уходила на работу, видела во дворе людей в масках, но не подумала, что они приходили за ее мужем.
«Я стала беспокоиться, потому что он весь день не писал, а телефон был отключен. А потом узнала, что [при задержании] его ударили по голове. Я очень боялась, когда возвращалась домой, потому что он пропал. Позже я узнала, что его арестовали. Пока меня не было, у нас дома прошел обыск. Дома была только бабушка, которая болеет раком и диабетом. Полицейские ничего не нашли у нас.»
По словам силовиков, при обыске в кармане у Чечина нашли наркотики. Сам Чечин говорит, что наркотики ему подбросили в куртку при досмотре. Его обвинили в приобретении и хранении наркотиков в особо крупном размере. По этой статье в Грузии полагается от восьми до двадцати лет тюрьмы. Тогда же, в декабре, при аналогичных обстоятельствах и по той же статье были арестованы еще двое россиян — Артем Грибуль и Анастасия Зиновкина. Они также участвовали в антиправительственных протестах. Супруга Антона Чечина считает обвинение против него абсурдом.
«Антон не пьет и не курит. Он даже запах всего этого не переносит. При обыске ему велели снять куртку и ее забрали. Он говорит, что не видел, что с ней делали, а потом ее вернули ему и сказали надеть. Затем его посадили в машину, продолжили обыск и «вдруг» нашли наркотики. Видимо, пока он не видел, ему в куртку подбросили вещества. Еще полицейские утверждали, что Антон якобы сопротивлялся. При задержании его били. Еще в Москве у него нашли кисту, и он сказал полицейским, что его нельзя бить по голове. Один из них велел своим коллегам остановиться.»
Переводчики — одна из причин обвинительных приговоров россиянам?
Манана Самхарадзе отметила, что полицейские не вели съемку его задержания, а понятой при задержании была переводчица, которую наняла полиция. По ее словам, переводчица Шорена Табатадзе помогала полиции, на суде признавалась в дружбе с полицейскими. Сам Чечин рассказывал, что при задержании переводчица оказывала на него давление.
«Как только достали пакет, в авто села Шорена. Она сразу же сказала, что меня обвиняют в хранении и продаже наркотиков, грозила большим тюремным сроком, но не пожизненным, который обещали полицейские до её прихода. Я ответил ей, что у меня не было наркотиков и я этот пакет не видел ни разу. Она сказала, что "все вы так говорите" и у меня будут проблемы, если я не признаюсь. После того как следователь заполнил протокол, она сказала, что я должен подписать его. Я ответил, что это не мой пакет и подписывать ничего не буду, так как не согласен с ним. На что она пообещала проблемы.»
Самхарадзе с другими активистами 18 сентября устроила акцию в поддержку задержанных россиян у здания Верховного суда. Прямо рядом с ним находится офис компании переводчиков Intellect Market, и туда вскоре переместились протестующие. Там Самхарадзе заявила, что переводчики выполняли заказ властей и обвинила их в сотрудничестве с силовиками. Также она зачитала перед собравшимися переведенные на грузинский письма заключенных россиян. Протестующие кричали «Позор» и выражали поддержку осужденным.
«”Intellect Market” – это переводческая компания, где работают главные лжесвидетели по делам Антона Чечина, Анастасии Зиновкиной и Артема Грибуля. Шорена Табатадзе и Анаида Сапарян. Только их лживые показания преградили путь к свободе трем невиновным людям. Лживые показания переводчиков были единственным, что отличало их дела от остальных наркотических дел, где был вынесен оправдательный приговор. Как бы они ни хотели оставить их в тюрьме, если бы в этой стране не нашлось переводчика, который бы на это пошел, им пришлось бы их выпустить. Теперь же их вывели в качестве "нейтральных" свидетелей», — писала Самхарадзе в своем призыве выходить на акцию.
Башир Китачаев / SOTA
«Переживают за русских даже больше, чем за своих» — об условиях в тюрьме и об отношении грузин к осужденным россиянам
Антон также сообщал из тюрьмы, что его однажды избили надзиратели. Во время очередного судебного заседания он рассказал, что попросил перевода в камеру для некурящих.
«Около 5-6 сотрудников вывели меня из камеры с применением физической силы, начали кричать и оскорблять на русском и грузинском языках – я был напуган и не знал причину их действий. Далее они начали причинять мне физическую боль и угрожать, что, если я не буду молчать, они сделают мне ещё больнее. Я сообщил сотрудникам про опухоль в голове, пожаловался на боли в сердце и руках и хотел осмотра врача.
Они никак не отреагировали на мою просьбу и отвели меня в карцер, где я пробыл около двух часов.»
2 сентября суд приговорил Антона Чечина к 8 с половиной годам тюрьмы. Из Тбилиси его перевели в тюрьму города Рустави. Манана Самхарадзе говорит, что в тюрьме ее мужу становится хуже и ему необходима операция.
«Ему сделали томографию, и выяснилось, что киста в голове увеличилась на 5 миллиметров. Врачи, с которыми я общалась, говорили, что за ним нужно особое наблюдение, потому что пока неизвестно, доброкачественная у него опухоль или злокачественная. Но Антон боится делать операцию в тюрьме, где мне нельзя будет присутствовать. Это сложная операция.
Условия в тюрьме тоже не очень хорошие. Питьевая вода грязная, и в целом очень грязно там. Настя (Зиновкина) к примеру, писала из тюрьмы, что она мечтает, чтобы условия содержания были хотя бы как в Иркутске. Многие вещи в грузинских тюрьмах надо покупать в магазине. И там все стоит дороже, чем на свободе.»
Пока шел суд, Манана потеряла работу в турагентстве. Начальству не понравилось, что она отлучалась на судебные процессы мужа и присутствовала на встречах с семьями политзаключенных, рассказала Манана каналу Tbilisi life. Но она встретила большую поддержку со стороны гражданского общества. На суды Чечина и других россиян приходило поддержать множество грузин. Правозащитные организации регулярно публиковали заявления с осуждением приговоров.
«И Антон, и Настя, и Артем, и Денис (Денис Куланин был осужден в марте за повреждение камеры наблюдения – ред.) показали всем нам, что россияне не все одинаковые. Многие грузины очень не любят русских, но сейчас поддерживают и переживают за тех, кто оказался в тюрьме. Некоторые говорят, что переживают за русских даже больше, чем за своих, потому что они тут одни и с ними такое сделали. И они были такие смелые, в чужой стране пытались что-то изменить, хотя знали, что это было для них очень опасно.»
