Власть все чаще стремится использовать Церковь в своих интересах и оказывает на нее давление, чтобы продавить поддержку нужных решений. При этом сами представители власти мыслят нерационально, в логике «квазирелигиозных» идей и установок, а медийный дискурс движется в направлении крестового похода.
Вы не поверите, но об этом сегодня говорили на пресс-конференции с участием председателя Синодального отдела Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимира Легойды в пресс-центре «Россия сегодня».
Однако сенсации не получилось: участники конференции вовсе не стремились открыть публике глаза на положение Русской Православной Церкви, а напротив – высказывали озабоченность судьбой традиционных религий в западном мире.
Круглый стол был посвящен презентации доклада «Церковь и политика. Испытание новой реальностью», подготовленного Институтом международных исследований МГИМО Авторов доклада – сотрудников института Владислава Воротникова и Даниила Паренькова – очень тревожили попытки использования религии в политических целях в странах Запада (в докладе этот процесс назван «вепонизацией» - термин, обозначающий использование мирных объектов в качестве оружия). Если кратко изложить их тревоги, то Запад со времен холодной войны пытался использовать Церковь как площадку для антисоветской деятельности (что, действительно, коварно: ведь религия так близка советской идеологии, надо было еще суметь обратить ее против СССР, отметим мы). Он якобы продолжает пытаться превратить церковные сообщества в инструмент антироссийской пропаганды, внося раскол в отношения Московского Патриархата с другими православными Церквями. Собственно, хитрость не новая: США, например, уже давно используют религиозную проблематику как инструмент реализации своих внешнеполитических интересов – например, норовят вмешаться в дела иностранных государств под предлогом защиты прав некоторых религиозных групп или меньшинство. А также поддерживают вредные организации, например, аффилированных с Константинополем «Архонтов Вселенского патриархата»: эти ужасные люди, притворяясь НКО, распространяют материалы, способствующие расколу украинского православия, например «фейки о событиях в Буче» (цитата из доклада).
Добавим, что в докладе есть и другие, не озвученные на конференции, примеры вероломного использования церковных сообществ в политике, например, рассказ о том, как Синод Церкви Англии 11 июля 2022 года принял заявление с призывом молиться о том, «чтобы российский народ получил поддержку от авторитарного правительства». (И ведь, наверное, правда, молятся они об этом. Как тут не встревожиться такому секретному оружию Запада).
«Терминология и логика крестового похода в значительной мере проявляется в западном медийном дискурсе и сейчас», отметил на круглом столе Владислав Воротников, подчеркнув, что можно говорить о некоем растянувшемся крестовом походе Запада против России в разные эпохи.
Но не стоит думать, что только Россия находится под угрозой! На самом деле, хуже приходится самому западному религиозному сообществу, ведь мы и не сомневались, что традиционным ценностям в нашей стране ничего не угрожает: на их страже стоят все новые и новые законодательные инициативы. А вот европейцам сложно, и скоро это стремление пристроить религию к политике «повлечет за собой рост социального напряжения и спровоцирует углубление размежеваний среди электората в ЕС, США и Великобритании», - бодро резюмируется в докладе.
Однако главное, подчеркнули участники круглого стола, заключается в том, что коварные планы Запада не сбылись, серьезных расколов на религиозном фронте не получилось. Руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин перечислил некоторые из этих неудач: «большинство западных политиков ожидали, что церковные сообщества будут следовать в фарватере их политики, чтобы использовать их во внешнеполитических интересах», однако оказалось, что Церкви не пошли на поводу у политиков. Так, не удалось внести раскол в отношения церквей Сербии и Черногории, не удалось создать сильную альтернативу Украинской Православной Церкви, и поэтому Константинополь начал корректировать свою позицию по отношению к УПЦ и ПЦУ, не поддерживая радикальные призывы последней. Остальные церковные институты тоже не стремятся рвать отношения с Россией, если не считать позиции отдельных богословов и публицистов и, конечно, возмутительного давления правительств стран Прибалтики на православные сообщества и иерархов.
Однако такая удивительная стойкость западных Церквей перед политическим давлением все же не мешает их пастве с некоторой завистью и надеждой обращать свои взоры в сторону государства, которое являет миру куда более правильные отношения власти и Церкви. Это, конечно, Россия. Как сказал Даниил Пареньков (ссылаясь, впрочем, на Патриарха Кирилла), «российская действительность дает яркий образец «соработничества» - довольно близких ценностных установок, которые позволяют искать общие подходы во взаимоуважительном диалоге». Доклад завершается еще более бравурным выводом: «Российская практика демонстрирует успешность выбранной модели соотнесения религиозных свобод и прав верующих с остальными правами и свободами» (возможно, речь о том, что ни с теми, ни с другими правами на самом деле не очень?).
Роман Лункин согласился, что разнообразные исследования показывают: религиозное сообщество на Западе нередко видит в России оплот традиционных ценностей. Есть, правда, и другие оплоты – например, Африка и исламский мир, где с традиционными ценностями все совсем хорошо: хоть Западу и удается порой обязать тамошнее стойкое общество брать на работу больше женщин или меньше бить детей, но навязать больше «новой этики» этим сообществам проблематично (В этом месте, признаемся, нам стало интересно, доволен ли спикер данным обстоятельством и считает ли он страны Африки образцом для подражания. Но он не стал развивать тему защиты традиционных ценностей дальше, предпочтя вернуться в более гладким академическим формулировкам).
Журналистов, впрочем, несмотря на предложенную картину храброго противостояния религиозных институтов политическому давлению, интересовали более конкретные вопросы, - например, о том, почему же в современном цивилизованном мире, построенном на религиозном мировоззрении, до сих пор решают конфликты военными методами?
На этот вопрос ответил Владимир Легойда – в общем-то, образцово-обтекаемо: «Нравственное движение человечества, связанное с евангельскими истинами, очевидно. Но христианская эсхатология не говорит о неизбежном нравственном прогрессе». Если говорить проще, нравы в обществе под влиянием христианских ценностей постепенно улучшились, но никто не обещал, что к концу времен человечество придет в состояние мира и благополучия. Это так: христианская эсхатология (учение о конце Света) говорит, что все будет только хуже и хуже, и лишь малая часть людей сохранит христианские заповеди. В этом смысле православное богословие четко отвечает на вопрос, почему, несмотря на две тысячи лет существования христианства, человечество лучше не становится, и Легойда, конечно, данный ответ использовал, не вдаваясь в актуальную повестку.
Лишь в одном пункте у участников дискуссии возникли небольшие противоречия. Авторы доклада выразили обеспокоенность тем, что в современном европейском сообществе появилась своя «квазирелигия»: «общие ценности» (shared values). Эти сомнительные ценности европейские политики уже несколько десятилетий ставили во главу угла при обсуждении любых проектов, что демонстрирует отказ от рационального мышления. Но Владимир Легойда не согласился, что эта тенденция опасная. Напротив, все закономерно, объяснил он: несколько веков Европа верила в проект Просвещения, в то, что человека можно воспитать вне национального, семейного и религиозного контекста, сформировав новую цивилизацию, основанную на общечеловеческих ценностях и рациональной морали. Теперь проект этот рухнул и религиозное мышление возвращается в центр общественно-политических и международных отношений, ведь понятно, что надеяться на рациональность более не стоит. Только, видимо, за неимением в своем сознании религиозных ценностей, политические лидеры попытались заменить их какими-то иными, квазирелигиозными.
Осталось непонятным, где все-таки место общечеловеческих ценностей: отправлены ли они окончательно на помойку вместе с рационализмом эпохи Просвещения или еще сохраняют свое опасное влияние на умы и души европейских политиков.
Зато Владимир Легойда успокоил собравшихся по поводу использования религии в политике, пояснив, что «государство всегда пытается использовать все, что может, и я не вижу в этом нравственно проблемы». Потом, правда, выяснилось, что проблемы в этом нет, только когда государство апеллирует к традиционным ценностям, считая их полезными для идеологии, без которой никакого государства быть не может. А вот если государство пытается использовать церковь как-то иначе (был упомянут «украинский пример»), это уже опасно. Еще опасно, если государство пытается подчинить религию «новой этике», которая очень легко меняется в зависимости от ожиданий общества. Хотя религиозные институты и сопротивляются, но некоторые современные религиозные общины Запада все-таки иногда удается трансформировать под «новую этику», что пытаются объяснить, как посетовал спикер, «каким-то исконным смыслом Евангелия».
Действительно, хорошо, что религиозным общинам на территории Российской Федерации подобное не грозит.
