Утром на праздничной службе в Успенском соборе патриарх Кирилл осчастливил верующих сенсационным сообщением о чудесном обретении исчезнувшего более ста лет назад подлинника Казанской иконы Божьей матери. (Напомним, что День народного единства, связанный с освобождением Москвы от поляков в Смутное время, приурочен именно к дате церковного праздника в честь Казанской иконы Божией матери. Тогда ополченцы, имевшие при себе список иконы, вошли в Кремль.)
Чудесное обретение такой важной для православных верующих иконы, конечно же, должно на сакральном уровне подтвердить, что и в нынешние времена, когда Святая Русь стоит на рубежах защиты духовных ценностей от сатанинского западного мира, Бог на ее стороне. «Будем надеяться, что эта святыня сохранит наш народ и в наше непростое время, и Отечество наше обережет от врагов и внешних, и внутренних, как я часто говорю», – пожелал патриарх в проповеди.
Однако само чудесное обретение иконы в туманном изложении главы РПЦ вызвало некоторую растерянность.
Во-первых, в рассказе патриарха была названа на удивление конкретная дата: «Образ датирован 1580 годом», в связи с чем диакон Андрей Кураев отметил, что ни один эксперт не датировал бы старинную икону так точно. Тем более что, как написал Кураев, точный год написания древней Казанской иконы не известен: мы знаем только (из описания свидетеля событий, будущего патриарха Гермогена), что в 1579 году икона была найдена в сгоревшей Казани, а уж за сколько лет до этого она была написана, большой вопрос.
Во-вторых, возникли некоторая путаница в вопросе, о какой вообще иконе говорил патриарх?
«Мы знаем, что перед этим образом молился князь Пожарский, перед тем как начать наступление на Кремль», – обрадовал верующих патриарх.
Но дело в том, что если уж обретена икона, перед которой молились князь Пожарский и другие ополченцы, то это… не икона, найденная в Казани!
Казанская икона Божией матери, о чудесном обретении которой на пепелище рассказыывает повесть, написанная патриархом Гермогеном в конце XVI века, хранилась в Казанском Богородицком монастыре и была оттуда украдена в 1904 году. Вора нашли, но икона, судя по данным следствия, была уничтожена (хотя, конечно, ходили и предания, что украли «не ту» икону, а ту где-то прятали на всякий случай, и она еще найдется).
Но в 1612 году, когда ополчение Минина и Пожарского освободило Москву от польско-литовских интервентов, с войсками был список Казанской иконы, то есть копия. Считается, что именно эта копия впоследствии и осталась в Москве и стала известна как «Московский список Казанской иконы Божией матери». Когда именно был сделан этот список, неизвестно. И он тоже пропал – уже из Казанского собора Москвы – в 1918 году.
Судя по содержанию сегодняшней проповеди, патриарх имел в виду именно этот Московский список, предполагая, что он мог быть написан в 1580 году, сразу после обретения иконы в Казани. Допустим, но тут возникает третий вопрос: каким же образом попала к патриарху давняя пропажа?
Об этом было рассказано на диво туманно, хотя и с обещанием в скором будущем подробностей:
«Икона оставалась в России, ее сберегали благочестивые люди, и в какой-то момент была принесена в храм благодаря выдающемуся человеку, о котором я скажу сегодня позже, — искусствоведу, который много лет своей жизни посвятил изучению древнерусской иконописи. (…) Находилась она в Патриаршей резиденции в Переделкино и была обретена среди других икон, предназначавшихся к тому, чтобы передавать их в храмы, монастыри, куда приезжает Патриарх (…) экспертиза вынесла заключение, что икона принадлежит той самой эпохе, в которую был создан чудотворный образ. А поскольку эта икона является точнейшей копией той чудотворной иконы, то совершенно очевидно, что не могло быть в то время создано две одинаковых иконы и что речь идет о том самом чудотворном образе, перед которым молились и Минин, и Пожарский».
Что за люди сберегали икону и принесли ее в храм, при этом ничего про нее толком не рассказав, так что она считалась поздней копией «под старину», пока патриарх, перебирая свои залежи, не прозрел?
История быстро стала поводом для мемов: «Патриарх случайно нашёл икону у себя в резиденции. И она оказалась подлинником Казанской иконы. Это он ещё не разобрал у себя кладовку, балкон и антресоль», – пошутили, например, религиоведы с канала VisualReligion
Тем временем искусствовед Софья Багдасарова занималась поиском информации о загадочном искусствоведе, имени которого предстоятель не захотел пока называть. И к вечеру написала в своем блоге shakko.ru, что речь, по всей видимости, идет о коллекционере Сергее Николаевиче Воробьеве, который еще в 2002 году подарил патриарху Алексию I Казанскую икону XVI века из частного семейного собрания. Это, действительно, был один из древнейших сохранившихся списков Казанской иконы, информацию о нем можно найти даже в Православной энциклопедии.
Список этот похож на изображение Казанской иконы, но не на сохранившиеся дореволюционные фото ее Московской копии. Это различие теоретически можно объяснить тем, что на старой фотографии подлинное изображение закрыто поздним «обновлением» (до XX века отношение к обновлению древних икон было, как известно, своеобразным), а реставраторы в XX веке могли восстановить древний образ, но научный сотрудник Музея древнерусской культуры им.Андрея Рублева Наталья Комашко в комментариях к публикации Богдасаровой высказалась достаточно категорично:
«Знаю эту икону с того момента, когда Воробьев ее в экспертизу Музея имени Андрея Рублева приносил и Чугреева делала на неё заключение. Откуда у Воробьева? Так с измайловского вернисажа, или сменял у кого. Она без происхождения и, скорее всего, из провинции привезена. Публиковалась не раз, считалась ранним списком, так их же не один, которые 16 века. Есть и ещё. И это список с явленной, а не московской, она другая»
Нашлось и описание искомой иконы экспертом Чугреевой в 2003 году, где икона описана как «близкий список с явленного в 1579 г. в Казани чудотворного образа Богородицы», «один из ранних и редких дошедших до нас списков последний четверти XVI в. с явленной в Казани святыни, по которому мы можем отчасти представить себе ее утраченные черты». Нигде в этой экспертизе не говорится, что речь о той самой Казанской иконе, а тем более о ее Московском списке.
Если сегодня в Успенском соборе была представлена именно эта икона, то вопросов много: допустим, ее с 2003 года хранили где-то на складе для подарков в патриаршей резиденции, а потом вдруг выяснили, что хранится там древняя утраченная святыня. Но как вообще эксперты могли заключить, что икона именно «та самая» – какие данные на это могут указывать, раз в 2003 году об иконе осторожно высказывались как о списке? Если есть какая-то новая экспертиза, почему она не опубликована, патриарх же долго ждал, «потому что многое нужно было выяснить, перед тем как сказать, что это тот самый чудотворный образ, перед которым молился князь Пожарский». Так где объяснения?
Или все-таки все банальнее и печальнее: да, список хранился с 2002 года, и вот вдруг о нем вспомнили, когда понадобилось опять разыграть религиозную карту в идеологических целях, напомнив верующим о сакральном характере войны, которую ведет Россия, и о важности сплотиться перед лицом Запада для защиты наших духовных ценностей? Заодно и боевой дух населения, уставшего от этой бесконечной военной кампании, поднять. Для благой цели все средства хороши, можно и список иконы объявить чудесно обретенным подлинником, что одинаково сложно и доказать, и опровергнуть.
Только жалко, что явление образа народу представили так скучно. Ведь можно было рассказать, в духе старинных преданий о чудотворных иконах, как патриарх увидел вещий сон, где глас с неба повелел ему пойти разобрать свой чулан с напутствием «Сим победиши», или изобрести еще что-то столь же эффектное.
