1 августа, в годовщину большого обмена политзаключёнными, в Белграде выступил Илья Яшин. Привычный формат встречи со сторонниками и «вопрос-ответ» превратились в почти пятичасовую сессию с благодарностями, историями и воспоминаниями.
Недостатка тех, кто хочет послушать политика в изгнании, не наблюдалось: к началу нижняя часть большого зала MTS Dvorana (1384 места, включая балкон, но его не занимали) заполнилась зрителями. Илья появился не сразу: на разогреве выступила сербо-русская группа с каверами на Фрэнка Синатру, Шер и «Listen to your heart». И только после этого начался разговор: ведущая и модератор, депутат из Петербурга Ольга Галкина, пригласила гостя на сцену.
Незадолго до выступления Яшина Галкина как раз попала в скандал, опубликовав имена бывших мундепов, организовавших в Германии свою признанную нежелательной ассоциацию. Так Галкина протестовала против решения своих же коллег по этой ассоциации – «Депутатам мирной России» – стать анонимными, чтобы избежать преследования со стороны России. Коллеги не остались в долгу и распространили информацию о том, что Галкина тайно от них получала во Free Russia деньги за работу в «Депутатах». Официально информацию никто не комментировал. Но связь поездки Яшина в Сербию с Free Russia стала довольно очевидной.
Видео: @Paulina_SPb
Яшин сразу заявил: вопросы и критика — приветствуются. Но следующие почти два часа вопросы звучали только со сцены. И началось всё, как полагается, с воспоминаний: политик не стал писать прошение о помиловании на имя Путина, потому что считает его военным преступником, поэтому (в отличие от других политзаключённых) его вели пять конвоиров вместо одного. О том, что Илья до последнего ждал, что в автобусе появится Горинов (которого, по мнению политика, посадили отчасти чтобы напугать его самого), но того не было, и с тех пор он ощущает вину и думает, что это его персональный заложник. Не обошлось и без шуток про робу с зубной щёткой в кармане: в ней Яшин появился перед канцлером Германии Олафом Шольцем, который сразу после отпуска встретил рейс с обменянными в аэропорту и поинтересовался, почему тот так выглядит. После этого по персональной просьбе Олега Орлова тюремная «униформа» отправилась в пражский музей правозащиты.
Далее последовал монолог про то, что Илье «нужно показать миру лицо другой России»: стать голосом соотечественников, которых за выражение собственных мыслей могут посадить в тюрьму. Поэтому он провёл 20 встреч по всему миру и открыл в Берлине общественную приёмную, «системно помогающую россиянам в изгнании, которые сталкиваются с дискриминацией и неправовым отношением», проводит правовые консультации и помогает со свидетельскими показаниями в судах. Правда, как позже со сцены заявил сам политик, в ней задействованы два сотрудника (и он сам), и они «утонули» в 500 заявках со всего мира. При этом в одной только Сербии на 2025 год по минимальным оценкам (без учёта визаранеров) проживает 80-110 тысяч эмигрантов из России. Безусловно, не всем нужна правовая помощь, но и Сербия — не единственная (и не самая недружелюбная к «красным паспортам») страна, в которую начали переезжать россияне после начала войны.
После этого со сцены прозвучал вопрос: -- Как ощущается антивоенное сопротивление за рубежом глазами заключённого?
-- …ну, существующим.
Яшин отметил, что из-за решётки его расстраивали конфликты в антивоенном сопротивлении, и он пытался найти слова, чтобы всех примирить, и продолжает делать это сейчас. Но на вопрос об «объединении оппозиции» он ответил однозначно: всем объединяться не нужно, потому что это долгий процесс, в котором все разругаются, не дойдя до голосования. Лучше и эффективнее формировать сообщества по убеждениям: тем более, что при необходимости (и ради общей цели) такие группы начинают сотрудничать, несмотря на разногласия.
И после этого на сцене появился Михаил Лобанов, доцент МГУ и политик левых взглядов: сами участники в начале встречи отметили, что «много кого привезли». Гость во многом повторил тезисы, которые озвучил сам Яшин буквально пару дней назад: европейские политики должны воспринимать Украину как европейскую страну, а ВСУ — как армию, защищающую их же от путинской агрессии и диктатуры; объединение оппозиции — контрпродуктивно, лучше формировать сообщества по убеждениям (правые, левые и так далее). По его мнению, конфликты за последние 3,5 года начинают уходить на задний план: «Люди структурируются, объединяются. Конкуренция по-настоящему, а не на словах уступает место солидарности. И происходит нетворкинг, который включает десятки, десятки инициатив, маленьких и крупных медиа, от телеграм-каналов на тысячи человек до таких блогов как YouTube-канал Евгения Ступина на 800 000 подписчиков, которые в основном живут в России».
Лобанов предположил, что сейчас люди внутри России воспринимают войну как погоду: смиряются, потому что ни на что не могут повлиять. А оппозиция в таком случае — это активная часть общества, диаспоры и демократические сообщества, а не условный ФБК, и эти люди при первом же «окне возможностей» смогут включиться в политику. Но, в любом случае, в реформах нуждается не только российская политика: с антимигрантскими и ультраправыми настроениями, климатическими изменения, налогами и офшорами нужно работать по всему миру.
Встреча продолжилась воспоминаниями, как Лобанов боролся со «стариком Скабеевым» на выборах в Госдуму 2021 года, но в итоге результаты «скорректировали» ДЭГом. Яшин порадовался, что у него есть диалог «с нормальными левыми, а не с Зюгановым». После Госдумы перешли к муниципальным депутатам. Микрофон передали Ксении Фадеевой, которая «шла на выборы с открытым забралом и в итоге не добрала несколько голосов до поста спикера». Она рассказала, что люди в Томске хотят не войны и обстрелов соседней страны, в которых гибнут люди, а детские площадки в своих дворах и стабильно работающую инфраструктуру. Ксении во время работы депутатом приходилось выяснять, почему в бюджете на это нет денег, но, например, есть на запись интервью с чиновниками. Сейчас же она поблагодарила за письма, рассказала, как они её поддерживали и почему важно писать политзаключённым, а потом отметила, что присоединилась к марафону «Ты не один» 12 июня — в том числе потому, что это единственный день, когда оппозиция не ругается из-за мелочей и вместе делает добро.
Фото: Илья Яшин
Слово снова взял Илья Яшин. Он рассказал, что Ксения рассчитала: один день войны обходится бюджету дороже, чем годовой бюджет Томска, а Путин превратил российскую армию в армию оккупантов, которые совершают военные преступления. Затем политик перешёл к тому, что в мире очень много несправедливости, люди с российскими паспортами нередко с этим сталкиваются, эмигрантам не хватает солидарности — и при этом хотелось бы, чтобы Сербия (несмотря на все риски, о которых он упомянул) стала более активной. Собственный пример он уже подал: организовал встречу в Белграде, несмотря на предупреждения берлинской полиции и то, что сербские спецслужбы активно сотрудничают с российскими (здесь он рассказал про прослушку на старой встрече Кара-Мурзы и Пивоварова).
К пламенным речам присоединилась журналистка и синхронная переводчица Виктория Мартынова, «информационный спонсор мероприятия» (её телеграм-канал «Новости Сербии» пиарил встречу с политиком). Она рассказала, что её положение во многом привилегированнее остальных: учила сербский и уехала в Сербию по собственному выбору ещё давно, получив оффер в нефтяную компанию, перевезла 80 килограммов вещей, переводила для сербских правительств, летала из Москвы на заседания ОДКБ. После биографической справки Виктория пошутила, что, когда Сербия и Россия войдут в Евросоюз, они с Ильёй будут друг за друга голосовать, а потом озвучила проблему: чтобы получить сербское гражданство, нужно выйти из российского, но она и несколько других людей (30, судя по чатику, на который сослалась Мартынова) выполнили условие и до сих пор не могут добиться нового паспорта, оставшись апатридами. Люди в таком статусе не могут покидать страну, а правительство и президент Сербии не дают ответа, когда проблема решится. Но разговор о проблеме быстро сошёл на нет, превратился в самопиар и объяснения, почему нужно интегрироваться в местную среду.
Галопом по Европам — и вместо Сербии разговор перешёл к Бельгии и Болгарии. Петар Танев, еще один сотрудник Free Russia, рассказал, что в болгарских судах доказательством российской свободы слова считают наличие в стране партии ЛДПР, а в Европарламенте высокопоставленный чиновник спрашивал у него, кто такой Пригожин и как к его деятельности относится патриарх Кирилл. Поэтому, как считает Пётр, миссия политика в изгнании состоит в том, чтобы объяснять европейцам, что такое путинская Россия. Без пафосных слов тоже не обошлось: «Мир возможен в Европе только когда Россия станет свободной!» «Точно!» - выкрикнул кто-то из глубины зала.
И только на третий час встречи ведущая и модератор вечера перешла к вопросам из зала. Но здесь было тоже непросто: людей для «свободного микрофона» спустя пару вопросов стали выбирать со сцены, по каждому из сектора зала. Сначала у Яшина узнали, готов ли он стать Джоном Коннором для российского антивоенного сопротивления и видит ли он себя лидером оппозиции, на что тот пустился в рассуждения, что политика стала смыслом его жизни и важно не терять мотивацию, даже когда сталкиваешься с несправедливостью.
Затем выступил Пётр Никитин, один из основателей «Российского демократического общества»: поблагодарил за встречу и передал копию меморандума, в котором описано положение апатридов в Сербии и который уже отправили в Европарламент. Яшин в ответ сказал, что знаком с частью кейсов, остальными обязательно займётся, и поделился тем, что его приезд — это не лекция и не музыкальный концерт, а политическое антивоенное заявление, а ещё он предлагал Белград в качестве локации для второго марша. Также он напомнил, что в Сербии активна прокремлёвская пропаганда и нужно разговаривать с сербами о том, что на самом деле происходит в Украине, и о том, что представляет собой путинский режим: «Это наша ответственность. Мы должны говорить об этом сербам. Мы должны быть контрпропагандой тому, что делает здесь Русский дом, тому, что делают здесь все эти организации, финансируемые Газпромом, Кремлём, российскими спецслужбами, эта с вами ответственность. Все это наши братья. Мы должны своим братьям объяснить, что происходит в нашей стране».
Потом слово дали Ксении Кагарлицкой, дочери политзаключённого Бориса Кагарлицкого. Она рассказала о фестивале «Зона свободы», который помогает политзаключённым и их родным: недавно они купили графический планшет сестре Леры Зотовой.
Затем из зала был вопрос про Матвиенко на саммите в Швейцарии.на который Пётр Танев ответил: «Швейцарская конфедерация – это немножко специфичное государство. У нее есть особенный статус, представление собственной территории для организации разного рода мероприятий под эгидой в том числе Организации объединенных наций. И она с одной стороны де-юре должна выдать специальную дипломатическую визу. Кому угодно, не только путинским представителям: есть полно других стран, которым также выдаются дипломатические визы, несмотря на то, что они включены в санкционные списки самой Швейцарской конфедерации. И опять же, я понимаю эмоциональную коммуникацию: могли бы не выдать. Но здесь я как гражданин Евросоюза понимаю, что лучше фокусироваться вокруг проблематики, связанной с Италией.
Так вот, вопрос, почему Италия дала возможность пролететь тому самому путинскому борту на своей территории, остается открытым. Потому что это чёткое нарушение санкций. И мы с Сергеем Лагодинским напишем письмо на имя Урсулы фон дер Ляйен для того чтобы, во-первых, потребовать ответ, разъяснение со стороны европейской комиссии. И, во-вторых, конечно, мы будем ждать, чтобы Европейская комиссия разобралась в это связи, коммуницировала с итальянскими властями».
На контрасте с Матвиенко особенно важным прозвучал следующий вопрос про людей с красными паспортами, положение которых в Европе уязвимее беженцев из Сирии и Африки: его автор упомянул, что в крупных европейских банках есть отделения по закрытию российских счетов, и вспомнил о самоубийстве Алисе Серовой в нидерландском лагере для беженцев. В ответ на это Илья Яшин сказал, что с трудными кейсами пытается помогать его приёмная, но там всего два человека. А ещё он побывал в Нидерландах, посетил миграционный лагерь и поговорил с местными эмигрантами, но сейчас не получилось выстроить диалог с министром, поэтому нужно надеяться на смену правительства (и в Нидерландах, и в других странах). Тут же было сказано, что проблему «нужно выводить на политический уровень», и для этого в Европарламенте организовали собственный круглый стол о проблемах антивоенных россиян в эмиграции — для организации понадобилось полгода, потому что «не очень большое желание у европейских чиновников, дипломатов помогать нашим соотечественникам». При этом политик рассказал, что персонально встречался с несколькими европейскими депутатами: «Вода камень точит, никто не обещает быстрого результата, и я же не волшебник, у меня нет никаких полномочий. По факту я ещё один эмигрант, который оказался в вынужденном изгнании за пределами своей страны. Но да, я могу открывать некоторые кабинеты, я могу звонить, писать, встречаться с некоторыми чиновниками и выводить этот вопрос на политический уровень. И я это делаю, делаю как могу. Надеюсь, будет получаться лучше, потому что всё-таки мы накапливаем опыт, мы видим реакцию, видим какие-то возможности, которые незаметны сначала. Постараемся, но знаете, не хочу ничего обещать».
Дальше дали два вопроса волонтёрам: один про то, смогут ли уехавшие россияне вернуться и когда это произойдёт; второй: будут ли мероприятия, похожие на «Полдень против Путина». Спросили про украинцев с российским ВНЖ, которым дают запрет на въезд в Россию, передали послание из России и узнали, не планирует ли Яшин расширять приёмную: например, открыть филиал в Белграде. На что тот ответил, что может поделиться опытом.
Встреча завершилась тем, что политик выразил солидарность с белорусскими политзаключёнными и вспомнил про то, как отсидел на Окрестина. В финале толпа устремилась в фойе на неформальное общение: подписи и фотографии, за которыми быстро выстроилась очередь до самых входных дверей.
И всё же ощущение недосказанности осталось: почему значительную часть вопросов задали те, кто сможет пообщаться с Ильёй Яшиным «за кулисами»? Как можно помочь украинским гражданским и военнопленным уже сейчас? Почему так мало было сказано о помощи российским политзаключённым, которых становится всё больше из-за репрессивных законов? Кто поможет антивоенным россиянам за рубежом, когда их по-прежнему снимают с рейсов, держат в миграционных тюрьмах и лагерях, отказывают в ВНЖ без объяснения причин, грозят депортацией? Суицид в нидерландском миграционном лагере — увы, не единственное последствие того, что люди оказываются в уязвимом положении и некому прийти им на помощь. Недавно в Лондоне покончил с собой Александр Фролов, который ожидал политического убежища и в это время уже активно помогал российской диаспоре и местным сообществам. А пока политики в изгнании валят вину на европейских чиновников и сетуют на недостаточно сильный «голос сопротивления», на бывшей родине заводят уголовные дела.
А кто гарантирует безопасность тем, кто пытается помогать людям в России и при этом находится в другой стране (той же Сербии) «на птичьих правах», не имея возможности легализоваться? Сам политик советует «идти к людям и помогать тем, кто в этом нуждается» (это на встрече прозвучало неоднократно), но он пришёл — а помощи пока не последовало. За всех говорить сложно, но люди с российским гражданством по всему миру помогают политзаключённым и беженцам — но кто поможет им?
Безусловно, о многих решениях нельзя говорить на публичных встречах (тем более когда они проходят в стране, куда открыт вход российским спецслужбам): огласка срывает обмены, громкие обещания рискуют быть невыполненными и навредить репутации в дальнейшем, а проблемы россиян за рубежом — мелочь в сравнении с войной и смертями, которые продолжаются в Украине. Но встречи без действий, просто «поговорить», напоминают коммуникацию с экраном. Включаешь YouTube – а там тот же Яшин: с лозунгами, шутками из тюремного быта и возмущениями, что Трамп разговаривает с Путиным как с «хорошим человеком». И даже символические 5 евро за билет платить не надо.
