«Фикус – священный. Это дерево с необычным жизненным циклом. Его семена разносятся птицами и попадают на другие деревья. Воздушные корни поднимаются вверх и растут вниз, затем ветви обвиваются вокруг дерева-хозяина и душат его. И вот так появляется священный инжир». Так начинается фильм «Семя священного инжира» – об иранской семье, что оказалась в эпицентре политического противостояния.
Снял фильм иранский режиссер Мохаммад Расулоф, культовый для своей страны, которая его запретила. Хуже – захотела посадить на 8 лет. После этого Расулоф спешно выехал из Ирана. «У меня было мало времени, чтобы принять решение. Мне пришлось выбирать между тюрьмой и отъездом из Ирана. С тяжелым сердцем я выбрал изгнание. В сентябре 2017 г. Исламская республика конфисковала мой паспорт. Поэтому мне пришлось тайно покинуть Иран». Иранские власти воевали с творчеством режиссера с 2010 г. Тогда ему дали 6 лет тюрьмы, но позже сократили срок до года, а затем выпустили Расулофа под залог. В марте 2020 г. режиссер был приговорен к одному году за антиправительственную пропаганду. В 2024 г. иранское правительство ополчилось на фильм «Семя священного инжира». Фильм снимали подпольно. Позже, когда лента была отправлена на Каннский кинофестиваль (Иран пытался помешать его показу на нем), участвовавшие в съемках стали жертвами репрессий. Кто-то успел уехать. На тех, что остались, оказывалось давление и заводились уголовные дела. «В офис кинооператора ворвались и забрали все оборудование. Звукорежиссеру фильма также запретили выехать в Канаду. Во время допросов участников съемочной группы спецслужбы просили оказать на меня давление, чтобы я снял фильм с Каннского фестиваля», – рассказывал режиссер.
В Каннах новая лента Расулофа была встречена хорошо. На кинофестивале «…Инжир» получил приз жюри (это третья по значимости награда в Каннах), позже фильм номинировался на BAFTA, «Золотой Глобус» и «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке.
Небольшое отступление для понимания сюжета. В 2022-2023 гг. в Иране были крупные протесты, в результате которых погибло не менее 450 человек. Причиной была гибель иранской девушки Махсы Амини, которая была арестована в Тегеране Назидательным патрулем полиции религиозной нравственности. Амини обвинили в «неподобающем ношении хиджаба» и доставили в отделение. Спустя двое суток после задержания она умерла. По официальной версии властей – от проблем с сердцем, но нашлись свидетели, которые утверждали, что девушку пытали и фактически довели до смерти. Этот случай вызвал самые масштабные протесты в Иране в 21 веке. Протестующие на улицах жгли хиджабы, отрезали волосы, уничтожали машины религиозной полиции и скандировали «Смерть диктатору» и «Иран будет свободен». Правоохранительные органы в это время обстреливали митингующих и избивали их. В период протестов сотни людей стали жертвами репрессий, были серьезно ранены и осуждены на реальные тюремные сроки. И события фильма развиваются на фоне этого политического насилия.
Иман, хороший семьянин, отец двух взрослых детей, 20 лет жизни положил на службу в правоохранительных органах. Недавно он получил долгожданное повышение – его назначили следователем Революционного суда с довольно широкими полномочиями. Так, например, он может подписывать смертные приговоры. Фильм не раскрывает детали его работы, лишь намекает, какими делами он занимается: в первую же неделю на новой должности его просят разобраться с делом об «оскорблении Бога». Иман, который не сталкивался ранее с подобными делами, вначале сомневается. «У меня нет времени изучить дело, мне дали всего день, я не знаю, виновен ли человек, а я уже должен подписать смертный приговор» – жалуется он жене. Жена Наймех уговаривает его сделать это: «Это не твоя вина. А если тебя уволят, если ты не согласишься? А так скоро тебя повысят до судьи!». Эта перспектива (и обещание дать его семье квартиру побольше) в итоге оказывается важнее совести. Иман подписывает свой первый смертный приговор – и скоро это законное убийство становится для него нормой. Если в начале фильма он искренне переживает, что приговорит к смерти невиновного, то позже эти сомнения исчезают. В разгар протестов Иман разбирает по 300 дел в день и рассказывает об этом дома так, словно это он – главный страдалец: «У меня только 2-3 минуты, чтобы решить, какого наказания заслуживает задержанный».
Родители вынуждены скрывать, чем занимается Иман на самом деле. Дочери, Резван и Сана, знают только то, что он работает в органах. Но теперь из-за его повышения требования к дочерям возрастают. Сана хочет покрасить волосы в синий и сделать себе красивые ногти. Ей это, разумеется, запрещают. Резван дружит с девочкой, которая кажется матери неблагонадежной. Девушкам нельзя фотографироваться, вести соцсети, рассказывать о себе. Но в интернете они видят, как другие женщины протестуют против таких порядков. Подругу Резван избивают на митинге, а потом ночью арестовывают. Это усиливает недовольство в семье. Старшие по-прежнему требуют подчиняться правилам и верить в Бога, а младшие спрашивают: «А как накрашенные ногти и синие волосы мешают Богу?». «Это все вранье, что показывают по телевизору» – заявляет старшая Резван за семейным ужином.
По-настоящему ситуация накаляется, когда пропадает табельное оружие Имана. Каждый вечер он клал в тумбочку у кровати служебный пистолет – но однажды не нашел его на месте. В доме только свои – три женщины, и никто не признается, куда делось оружие. Это не рядовое событие уже потому, что за утрату пистолета Иман может получить от 6 месяцев до 2 лет реального заключения. «Твоя карьера будет разрушена, – говорит ему коллега. – Что это за следователь, который не в состоянии разобраться в собственной семье?» А поскольку женщины продолжают упираться, к ним только и остается – применить профессиональные методы. И Иман сам не знает, до чего он может опуститься, допрашивая раз за разом свою семью.
Глубокие психологические портреты, сложная динамика в отношениях персонажей – это делает «Семя священного инжира» сильной историей. Это кино не только о политике, как кажется вначале. Безусловно, иранские протесты – неотъемлемая часть картины, но интереснее (и страшнее) наблюдать за тем, как изнутри разрушается семья главного героя. Семья Имана – это вертикаль власти, где дочери и жена вроде бы имеют собственное мнение, но спорить с мужчиной (своим диктатором) не имеют права. Вначале Иман любит семью, она послушна и не доставляет ему хлопот. Жена жертвует своими интересами ради него и надзирает над юными дочерьми, постоянно ставя им в вину недостаточное послушание: «Отец столько для нас делает!» Но даже она однажды может ослушаться мужа. Когда домашние посягают на власть Имана (пистолет – лишь метафора), это воспринимается как преступление… сродни преступлению против высшего порядка.
За 3 часа хронометража «…Инжир» показывает, как деградирует личность Имана. Став своим в механизме политических репрессий, он и близких начинает воспринимать как врагов. И с каждой новой сценой он становится жестче и непримиримее. На первых допросах он пытается быть осторожным с членами семьи. На последнем – унизительно снимает их признания на камеру, а потом запирает их в подвальных помещениях без света и воды. Сценарий фильма выстроен так, что чувства героя (каким бы мучителем он ни был) возможно понять. Новые ситуации доводят героев до отчаяния и нервозности. Чувствуешь, как петли затягиваются на их шеях – жуткое переживание. Отказ от черно-белого повествования, с заранее хорошими и плохими героями, позволяет сильнее проникнуться историей. Иман претерпевает логичные изменения, скатываясь почти к безумию главного героя фильма «Сияние». Но и дочери с женой, хоть и жертвы, вызывают двойственные чувства. Кто-то из них взял оружие (как бы забирая власть у отца), но может показаться, что лучше бы не брал. Ничего хорошего из этого не вышло.
Помимо этого «…Инжир» – хорошее феминистское кино. Посыл понятен – женщины имеют право на свое тело и свою жизнь. В реальности протесты были подавлены. В фильме же женщины переживают подлинное освобождение – через боль, слезы и кровь. Этим лента и обрывается – опустошением и вместе с тем чувством облегчения от того, что все закончилось.
«Семя священного инжира» заслуживает «Оскара». Но фильму не повезло – он вышел в один год с «Эмилией Перес». С вероятностью в 90% «Оскар» достанется «Эмилии…». Но «…Инжир» актуальнее, смелее и человечнее.
