В российский прокат мог – но так и не вышел один из главных фильмов наградного сезона. «Настоящая боль» – вторая лента режиссера Джесси Айзенберга (его мы знаем как актера, который играл в «Иллюзии обмана» и «Социальной сети»). Это история о кузенах, которые из США летят в Польшу, чтобы приобщиться к истории своей семьи. Их бабушка пережила Холокост, и они хотят понять ее опыт.
У Джесси Айзенберга сложная карьера, в его списке много известных лент, но много и тех, о которых почти никто не слышал. У этого есть объяснение – Айзенберг питает любовь к фестивальным лентам (и часто их видели только критики с этих фестивалей). И, решив стать режиссером, он выбрал для себя артхаус. Таким был его первый фильм «Когда ты закончишь спасать мир», его неплохо встретили на «Санденс» и на Каннском кинофестивале, но наград он не получил. Второй же фильм, «Настоящая боль», стал для Айзенберга прорывом. Как сценарист он был номинирован на «Оскар», «Золотой глобус» и «BAFTA» (эту награду он выиграл). Сыгравший в фильме Киран Калкин получил за роль «Золотой глобус» и «BAFTA», был номинирован и на «Оскар» (и он – главный конкурент Юры Борисова в нынешней наградной гонке). Становится интересно – действительно ли фильм так хорош, как о нем говорят?
Авторка статьи считает, что Киран Калкин сыграл лучше Юры Борисова, но сценарий «Настоящей боли» намного слабее, чем у «Аноры» и «Бруталиста».
«Настоящая боль» – нишевое кино о поисках прошлого, которое начинается ни с чего и заканчивается так же – ничем. По сути, эти поиски с самого начала бессмысленны – герои (за исключением Бенджи в исполнении Кирана Калкина) не способны понять ту самую «боль». Поэтому и фильм оставляет зрителя без ожидаемого катарсиса – он, пожалуй, был бы неуместен, сделал бы это кино невыносимо пошлой калькой с других, типичных лент о Холокосте.
Бенджи и Дэвид – кузены, которые летят из Нью-Йорка в Польшу, чтобы посмотреть на места, связанные с нацистскими преступлениями. С самого начала «…Боль» показывает братьев (на грани с карикатурой) полными противоположностями. Собственно, на столкновении их характеров и будет выстраиваться дальнейший сюжет. Дэвид (Джесси Айзенберг) – человек успешный, работает маркетологом и имеет благополучную семью. Он – стеснительный невротик, который не умеет себя подать, сторонится людей и вообще бы никуда не поехал, если бы его не уговорил кузен Бенджи. Тот, напротив, не работает, ведет себя как нонконформист с зачатками марксизма, курит траву везде, где можно и нельзя, а еще он балагур и умеет сойтись с любым человеком. Дэвид и Бенджи находятся в постоянном конфликте, который неразрешим. Дэвид завидует более обаятельному и активному кузену, который становится душой в любой компании. Бенджи (на самом деле, человек тонкой душевной организации) называет Дэвида сухарем, злится, что тот не умеет плакать (Дэвид искренне не понимает, что это и зачем…), и что вообще он живет унылую жизнь, а жить нужно так, чтобы уметь чувствовать «настоящую боль».
На протяжении полутора часов эти двое – сначала в составе туристической группы, а позже отдельно – ездят по историческим местам Польши, рассматривают памятники, а потом – бараки и газовые камеры. Между изучением бывшего гетто и концлагеря они преспокойно разъезжают в первом классе, едят в ресторанах и расслабляются на крыше, раскуривая очередной косяк. Честно говоря, смотреть это неприятно. Никто из персонажей (включая второстепенных) не вызывает симпатии – скорее наоборот. Участники группы собрались «интересные» – сплошь из обеспеченного американского класса, которые никогда ни в чем не нуждались. И вот они приезжают, чтобы проникнуться историей несчастных жертв Холокоста. Они ходят по страшным местам с постными лицами, будто их в торговый центр привезли, а когда выходят из очередного барака, драматическим тоном говорят: «Как в груди защемило…». А потом они же преспокойно спят на обратном пути из лагеря, пока единственный чувствительный человек во всей группе, тот самый Бенджи, плачет в шоке от увиденного.
Джесси Айзенберг решил сделать главным героем не своего Дэвида, а его кузена (Киран Калкин и правда играет отлично). Дэвид – это лицо благополучной массовки, которая, сколько ни рассказывай ей о страданиях, будет думать о том, во сколько подадут обед. Конечно, Дэвид изобразит сожаление, потому что так принято, но в этом нет настоящего чувства. «Как ты стал таким? – спрашивает его Бенджи. – Я же помню тебя чувствительным мальчишкой, которому было не плевать. Что с тобой случилось, что ты стал таким черствым?». Фильм показывает, что у кузенов разное понимание жизни – и боли в ней. Для Дэвида боль – это выйти не на той станции, не выспаться, долго не видеть жену. Нельзя сказать, что фильм принижает его личные переживания. Но на фоне концлагеря и расстрельной стены Дэвид кажется… благополучным. Он просто не может понять страдания людей в столь ужасных условиях. И к подобным людям без способности испытывать «настоящую боль» лента относит большинство – не самый приятный посыл, не так ли?
Бенджи, напротив, как оголенный провод, который слишком глубоко чувствует и поэтому не может жить нормальную жизнь. Он не смог оправиться после смерти бабушки, с которой был близок (это она пережила Холокост). Он хорошо чувствует чужую боль и умеет сочувствовать, но его самого не понимают. В прошлом у него была попытка самоубийства, быт не складывается, делать будто бы нечего, остается только употреблять и размышлять, насколько прогнил этот мир и как плохи современные люди. Боль, вынесенная в название, делает его асоциальным. Дэвид, его «нормальный» родственник, не принимает его. Получается, что действительно глубокие и духовно развитые люди (по фильму) не могут приспособиться. В этом смысле возможность испытать «настоящую боль» является наказанием. Зато «сухарь» и «конформист» Дэвид проживет хорошую жизнь – ему боль не помешает.
«Настоящая боль» – кино своеобразное, местами неприятное и с неоднозначным посылом, который не льстит зрителю. Оно холодное и непривлекательное, в нем нет динамики, интересных диалогов и финала, который бы искупил все. Но оно актуальное – как часто нам, зрителям, говорят, что мы «зажрались»? Собственно, только этими словами можно описать фильм: «Мир зажрался».
