В прокат вышел отечественный фильм об инопланетном вторжении «Контакты», который не является ни научной фантастикой о поисках братьев по разуму, ни боевиком про сражения с внеземными захватчиками, ни даже фэнтезийной мелодрамой про любовь с чужаками. Обозреватель SOTA определил это кино как историю о страданиях гуманоида в гаражах.
Фильм «Контакты» режиссера Дмитрия Моисеева был впервые представлен зрителям в прошлом году на кинофестивале «Маяк», а 26 июня вышел в «эксклюзивный прокат» в московском «Художественном» (до 30 июня, но до 11 июля показы пройдут также в других городах и кинотеатрах). О фильме было известно, что он малобюджетный (и этому веришь сразу, как только видишь картинку), а также «ироничный и трогательный сай-фай об инопланетянине в российской глубинке» (это если верить афишам).
SOTA
Термином Sci-Fi, строго говоря, характеризуют все разновидности научной фантастики, а эта лента относится, скорее, к поджанру, в котором фантастический элемент использован как прием, помогающий по-новому взглянуть на привычный мир. Хотя трудно сказать, что нового мы узнаем про людей с помощью внедренных в сюжет инопланетян, про которых совершенно непонятно, чего они тут забыли.
В иронии ленте и впрямь не откажешь, а что касается трогательного – да, фильм так трогает, что сложно вернуть душевное равновесие, но это совсем не то, о чем можно сказать «добрая и трогательная лента для семейного просмотра» (впрочем, пометка 18+ тоже намекает). Если артхаусное кино можно определить как «мрачно, медленно, неприятно и непонятно, а после просмотра пропадает аппетит, зато хочется выпить» – тогда «Контакты» самая что ни на есть артхаусная картина.
В этой истории инопланетяне явились в разные точки планеты Земля, судя по стилистике, на излете 1980-х, и по каким-то причинам способствовали тому, что это время затянулось. Во всяком случае, на экране именно такая картинка: унылый быт и индустриальные пейзажи, да еще отрывки телепрограмм и новостной хроники (в эти моменты картина приближается к жанру «мокьюментари», псевдодокументалистики, и это ей очень хорошо удается). Через фальшивые документальные вставки нам объясняют, что такое биопаги, они же «виталики» (так этих существ стали называть земляне вслед за полусумасшедшей бабушкой, которая установила с пришельцем первый контакт, приняв его сослепу за своего убитого в каком-то интернациональном конфликте сына Виталика). К ретро-антуражу привыкаешь и удивляешься, когда у героев внезапно появляются смартфоны и ноутбуки, подсказывающие, какое тысячелетье на дворе.
Унылость картинки обусловлена режиссерской идеей. Помимо ободранных гаражей, над которыми висит летательный аппарат «виталиков» (похожий на большой ржавый дирижабль), в кадре появляются лаборатории какого-то местного научного института (визуально не слишком отличающиеся от гаражей), а также виды провинциального города, в котором всегда плохая погода и много обшарпанных скульптур на тему покорения космоса. Этот хтонический мир больше всего напоминает планету Плюк из фильма «Кин-дза-дза» с хрестоматийным диалогом «А там... ржавая гайка, родной. – У вас всё тут ржавое... – А эта самая ржавая». Но на самом деле все это должно символизировать обманутые надежды на покорение звездных пространств, внушенные советской научной фантастикой. Мечтали о далеких мирах и открытиях, а по факту все та же беспросветная жизнь, полузаброшенный институт и инопланетянин, про которого ничего непонятно, но которого пытаются использовать в качестве биоматериала. Вот, чем обернулось будущее, о котором мы мечтали.
Инопланетянин внешне похож на какого-то из фоновых персонажей «Звездных войн» – именно так обычно изображали в космооперах существ, призванных олицетворять многообразие вселенной. Но знатокам Рея Брэдбери он скорее напомнит странных созданий из включенного в «Марсианские хроники» рассказа «Мертвый сезон»: правда, те качались на ветру и готовились рассыпаться в прах, а этот периодически исходит черной слизью.
Для демонстрации деградации общества в кадре появляются время от времени батюшки, вещающие по ТВ что-то про искусительное влияние инопланетных форм жизни или освящающие квартиру главной героини по желанию папы (который на почве онкологического заболевания ударился в религию и начал писать графоманские стихи о духовном). Духовенство тоже призвано подчеркнуть отказ россиян от веры в научно-технический прогресс и сползание в мракобесие, хотя, на взгляд рецензента, священник, в нужный момент одолживший героине сигарету, выглядит наименее страшным героем этого провинциального макабра (в отличие, например, от барыги Костика, сперва рассуждающего под кальян о нехватке стыда и любви в обществе, а потом с какими-то неясными целями отпиливающего безответному инопланетянину конечность).
Главная героиня Нинель – медсестра, которая, раздобыв нелегальные документы лаборантки, устроилась в институт ухаживать за подопытным гуманоидом. У нее туманные планы (вроде бы ей нужны деньги спасать папу, но не похоже, что она их зарабатывает) и ненадежный любовник, который на вопросы «А ты вообще жить со мной собираешься?» неубедительно что-то мычит, зато сводит женщину с барыгой, покупающим украденный из лаборатории прак – вещество, вырабатываемое железой инопланетянина.
Вся псевдодокументалистика фильма убеждает, что толку от прака никакого, только ногти начинают стремительно расти. Кстати, жутковато становится от того, насколько актуально сегодня звучит стилизация под позднесоветскую официальную риторику: что-то про псевдоученых, обслуживающих инопланетные интересы, и про разлагающие теории о возможности контакта с «виталиками». Население, представленное в фильме в основном героиней, ее любовником, мелкими бандитами, трудным подростком и бегающим вокруг гаражей альтернативно одаренным товарищем, телевидению не очень верит (что, на взгляд рецензента, свидетельствует о не такой уж безнадежной деградации). И подозревает, что прак – волшебное средство ото всех болезней и даже, может быть, эликсир бессмертия. На этом недоверии зарабатывают сотрудники лаборатории, сбывая добытое из инопланетянина вещество левым клиентам.
Во что верит сама героиня, впрочем, мы не очень понимаем: она немногословна. Жизнь ее проходит на печальном фоне из грязной плитки, заляпанных зеркал и сломанных розеток в лаборатории, ободранных обоев дома и банок с помидорами, которые как навязчивый кошмар преследуют нас от первой сцены до финала, пробираются в постель любовников, становятся фоном к сцене реанимации украденного из лаборатории гуманоида в папином гараже, куда в самый неподходящий момент (и тоже за помидорами) является и сам родитель, испытывающий к «виталикам» недобрые чувства. Возникает даже подозрение, что кормит героиня инопланетянина (через воронку, приставленную к дырке к его голове) тоже томатным пюре.
В процессе медицинского ухода (хотя непонятно, становится ли «виталику» от этих манипуляций лучше, ибо вся жизнь его исполнена скорби) героиня проникается к подопечному добрыми чувствами, на дежурствах напевает ему песенку, сочиненную папой в лучшие времена, и дает поиграться старым пакетом с изображением котят. Фотографии котиков, прикрывающие то там, то тут грязные стены – вообще единственная визуально приятная часть фильма, и неудивительно поэтому, что гуманоид именно к ним так прикипел. Кого еще любить в этом аду, если не котиков?
Пока героиня общается с гуманоидом и приворовывает прак на продажу, ее непосредственный начальник коварно делает ее объектом наблюдения: оказывается, люди могут вступать с «виталиками» в какие-то странные контакты или попадать под их воздействие – сами контактирующие про эти моменты ничего не помнят, зато периодически падают в обморок и страдают галлюцинациями, а потом начинают испытывать тягу к бродяжничеству и уходят из дома. В финале начальник (прежде, чем его стукнет чем-то тяжелым в пылу борьбы с инопланетной нечистью папа героини) успевает раскрыть главную научную тайну: инопланетяне прилетели обработать землян, чтобы следующее поколение уже смогло вступать с гуманоидами в контакт. В общем, «виталики» – передатчики, которые за определенное количество сеансов запускают у людей нужную программу и самоликвидируются вместе со своими аппаратами.
Но это, впрочем, не точно. Тут ничего не точно.
Все признаки лиц, попавших под инопланетное влияние, в полной мере проявляются у Нинели: сперва героиня отключается в разных местах (ее галлюцинации показаны через видения шевелящейся инопланетной плоти и булькающих в трубках жидкостей, но вообще здесь много и других неприятных крупных планов), потом крадет инопланетянина, которого руководство распорядилось утилизировать как бесполезный биоматериал, а под конец, потеряв своего подопечного, уходит бомжевать с трудным подростком. Впрочем, предыдущая жизнь Нинели настолько безрадостна, что трудно не понять ее желание просто куда-нибудь от всего этого уйти. Инопланетное влияние тут кажется не определяющим фактором.
Посмотрев фильм, понимаешь, что в него зашито и впрямь немало иронии над самой что ни на есть лютой современностью, а также метафор вечных проблем: от ксенофобии, в соответствии с которой на чужаков возлагают вину за все плохое, до потребительского отношения к живой природе (а гуманоид вполне себе живая природа: убедительно вздыхает, стонет и гудит), из которой лишь бы прак выкачать, и не важно, что никто не понимает, что с этим праком потом делать.
Но больше всего после просмотра фильма хочется выбраться из кинотеатра на воздух и срочно дойти до какого-нибудь бара, чтобы снять дискомфорт от увиденного.
Значит, получилось настоящее интеллектуальное кино, как положено.
