В последние месяцы на Урале участились акции против запрета абортов. О них писали «Коммерсант», «ОВД-Инфо», «Радио Свобода», «Комсомольская правда». Эти акции поддерживала партия «Яблоко». На плакатах в том числе была надпись «маоисты». Это члены «Союза маоистов Урала». В пикетах стояли также активистки из «Уральской феминистской инициативы». Оба этих сообщества создал 26-летний Кирилл Губанов.
Екатерина Тычинина / 74.ru
Администрация Челябинска не согласовала некоторые из этих пикетов, в связи с чем активисты обратились в суд, однако иск он отклонил.
Параллельно спорам с администрацией некоторые девушки, которые ранее участвовали в «Уральской феминистской инициативе», рассказывали о насилии со стороны основателя организации. 3 декабря на ютуб-канале «Женщина может!» вышло видео об этом.
Мы поговорили с двумя девушками, сообщивщими о насилии. Первой свою историю рассказала 21-летняя студентка Лиза [имя изменено] из Челябинска, обучающаяся на фельдшера. На вопрос, как она пришла к феминизму, она ответила, что с детства сталкивалась с типичной гендерной социализацей в семье и предвзятым отношением в школе.
«В школе учителя могли сказать: “Да, девочкам математика не нужна. Вот мальчикам — да. А вам только бы удачно выйти замуж и всё”».
В подростковом возрасте Лиза начала читать новости, видеть ещё больше несправедливости и стереотипов о женщинах. Больше всего, по словам Лизы, её возмущало отношение к домашнему насилию и насилию по отношению к женщинам.
«”Сама виновата”. Что бы ни случилось с ней и с её ребёнком, женщина всегда виновата. Она всегда не предусмотрела, не туда пошла, не так оделась. Это меня сильно возмущало. Мне стало казаться, что в этом мире женщин притесняют.»
Лиза увидела запись в группе «Челябинской феминистской организации» [прежнее название феминисткого сообщества Кирилла] во «Вконтакте», что 8 марта пройдет встреча феминисток. Тогда ей было 17 лет. Лиза обрадовалась, она давно хотела принять участие в чём-то подобном, и пришла на мероприятие. Тогда она увидела несколько девушек и Губанова. Его присутствие удивило Лизу, но, по ее словам, Кирилл показал себя как адекватный человек, он «говорил правильные вещи». Встреча Лизе понравилась, но в тот же день в «Челябинской феминистской агитгруппе» произошёл раскол.
«Девочки, которые ушли из группы Кирилла, были объявлены предательницами. Я их не знала и почему-то сразу приняла сторону Кирилла. У него были какие-то убедительные аргументы. На тот момент не было никакой плохой информации о нём. Я подумала: “Ну, раскол и раскол. Разошлись в каких-то мнениях, идеях”. Сначала Кирилл показался мне хорошим человеком, идейным, с интересными мыслями. Обладал некой харизмой, как мне тогда казалось. Главное — он много чего делал: писал статьи и писал посты в феминистскую группу, модерировал беседу. Для меня тогда было удивительным, что мужчина этим занимается. Мне казалось Челябинск — это не Москва. Может быть, тут и нет женщины, которая готова заниматься этим вместо него. За неимением лучшего…»
Скриншот из видео «Интервью с одним из наших челябинских товарищей» / YouTube-канал «РМП - Российская маоистская партия»
Кирилл рассказал Лизе, что придерживается коммунистических взглядов. Девушка вызвалась вступить во «Всесоюзную молодёжную гвардию большевиков», стала помогать Губанову с фемактивизмом, а вскоре и сблизилась с ним.
«Это никогда так не озвучивалось, но по факту мы встречались. Я испытывала насилие со стороны родителей. Они могли меня побить, запереть дома, не давать денег даже на проезд. Я сбежала из дома к Кириллу. Всё началось с психологического насилия. Он кричал, очень тонко манипулировал. Ему всегда нужно было добиваться того, чего он хотел, и он делал это любыми способами. Уговорами, шантажом. “Если ты этого не сделаешь, значит ты меня не любишь, значит ты плохая, значит ты недостаточно феминистка, активистка. Что ты за ленивая такая?”.
Он ограничивал моё общение с друзьями. Он говорил, что все мои друзья — дураки, чему-то плохому меня научат, но у меня были вполне обычные друзья. Я работала, он просил меня уволиться, чтобы я всё время была либо с ним, либо занималась активизмом. Получилось так, что я была оторвана от семьи. Даже когда мои родители пытались со мной помириться и хоть какой-то контакт держать, он запрещал мне с ними общаться.»
По словам девушки, Губанов требовал показывать ему переписки, просил пароль от ее телефона. Лиза поначалу сопротивлялась, но вскоре «прогнулась под его требования». У Губанова резко менялось настроение, он мог как быть спокойным, так и внезапно начать кричать на Лизу по, как она считает, пустякам.
«Он меня ревновал. В основном к общим друзьям. Он хотел чтобы все принадлежали только ему. Дружеское общение между феминистками в его организации не поддерживалось. Он хотел, чтобы все дружили только с ним. И если общались, то через него.<...> Я ему говорила: “Поговори со мной, давай обсудим”. Он отвечал: “Нет, подумай над своим поведением”. Угрожал самоубийством и самоповреждением.»
Однажды в гости к Кириллу и Лизе приехали ее мама и девятилетний брат. Мама сказала что-то, что не понравилось Губанову, и тот замахнулся на нее. Девушке удалось пресечь драку. Также иногда он просил Лизу бить его.
«Иногда он делал странную вещь. Он говорил: “Бей меня. Давай драться”. Я не хотела. Я не понимала зачем, в шутку? Это было не весело. Я плакала, он отставал. <...> По поводу сексуализированного насилия. На отказ он говорил: “Ну, всё тогда, всё понятно. Не хочешь — не надо. Но знай, что я очень обиделся, что я очень недоволен”. Было легче согласиться, чтобы в дальнейшем не столкнуться с психологическим насилием. <...>
Был такой момент, когда вроде всё было по обоюдному согласию, но он вдруг резко сказал: “Ты меня сейчас насилуешь”. Он впоследствии в течение всех отношений припоминал мне это и угрожал кому-то рассказать. Потом и рассказал всем своим подчинённым.»
Лиза была «финансово и эмоционально зависимой от него маленькой девочкой». В то время как ей было 17, ему было 23 года. Девушка считает, что ничего не могла сделать против него, поскольку также она была «на его территории», и была его подчинённой в феминистской организации.
«Чаще всего он принуждал к оральному сексу. Это было всё очень долго, очень неприятно. Это могло по часу длиться. Всё болело. Это было травмирующе. Я плакала практически каждый день, просто потому что я не знала, куда деваться. Потому что мне казалось, что я должна оставаться в организации, что я должна что-то делать, что активизм — дело всей моей жизни, что я должна сделать всё, чтобы приносить пользу. На мои слёзы он либо никак не реагировал, либо над этим смеялся, либо очень злился. Если я плакала при нём, он мог начать ещё сильнее ругаться и кричать. Он часто устраивал истерики.»
Лиза и Кирилл разъезжались и вновь съезжались, и в один из перерывов в отношениях девушка узнала, что параллельно с ней Губанов встречался с другой девушкой — подругой Лизы, 15-летней Женей [имя изменено, она отказалась давать комментарии]. Лиза узнала об этом от самого Кирилла. По её словам, он поссорился с Женей и требовал от Лизы поддержки. Несмотря на это, Лиза вернулась к Губанову, как она утверждает, из-за психологического давления.
Окончательно девушка разорвала отношения, когда ей исполнилось 19 лет. Тогда она вернулась к родителям.
«Я решила, что общение уже нужно прекратить. Что-то мне в голове подсказало, что либо я сейчас прекращаю общение с этим человеком навсегда, либо это всё сведёт меня в могилу. После расставания он меня сталкерил. Он приходил ко мне во двор или в подъезд, звонил и говорил: “Я не уйду, пока ты не выйдешь поговорить”. Хотя я не хотела уже ни говорить, ни видеть его.»
Лиза рассказала, что после всего случившегося впала в тяжёлую депрессию. Она могла целыми днями лежать и смотреть в стену, перестала выходить из дома и забывала поесть. Ей с трудом давалось помыться или расчесать волосы. Девушке пришлось обратиться к психиатру, который выписал ей множество лекарств. Они ей не помогли, но помогли спорт и родители. По её словам, они на время прекратили унижать ее и дали время просто полежать и подумать, восстановиться. Мама ей помогала с бытовыми вопросами — напоминала сходить в душ, приносила поесть, расчесывала, общалась с Лизой и смотрела с ней фильмы.
«Кирилл нанёс одну из тяжелейших травм в моей жизни. Я до сих пор его опасаюсь. До сих пор мне страшно, что он меня найдёт, что-то со мной сделает. Или что-то про меня напишет. Мне до сих пор страшно за других девочек. Я всё ещё чувствую какую-то угрозу от него. Когда я его случайно видела на улице, уже выйдя из депрессии, меня охватывал животный страх и ужас».
Лиза не стала обращаться в полицию из-за опасений, что полицейские обратят внимание на ее активистскую деятельность. К тому же, как сказала девушка, в активистской среде не принято никого сдавать в полицию, даже если предлог не политический.
«Я считала, что подставлю не только Кирилла, его я, может, уже была и не против подставить, но и всех остальных в его феминистской организации. Я думала, что на всех обратили бы внимание и следили бы за ними. Этого мне не хотелось. <...> К тому же мы все знаем, какая статистика по доведению до суда и вынесению обвинительных приговоров в России по таким делам. Потому что то, что это было не по согласию, доказать очень сложно. Нужно сразу идти в больницу. И то могут сказать: “Ты была согласна: тебя уговорили, но ты же была согласна”. Я понимала, что вряд ли дело дойдёт до суда».
Также Лиза опасалась, что дело станет «позором для семьи». Она поддерживает, когда другие женщины в похожих ситуациях обращаются в правоохранительные органы, но для себя решила, что оно того не стоит. Что для нее самое важное — это активизм.
«Самое важное — это борьба за освобождение женщин, что я имею возможность расклеивать листовки, рисовать иллюстрации. Я считала свою возможность участвовать в активизме более ценной, чем мою телесную неприкосновенность».
Следующей свою историю рассказала лингвистика из Екатеринбурга Хлоя (имя изменено).
К феминизму, по ее словам, она пришла в «один прекрасный день», когда поняла, что «с этим миром что-то не так».
«Вроде рождаемся равными, но потом, странным образом, среда начинает калечить и навязывать [мне] роль подчиненной на том основании, что я женского пола. Если в раннем детстве при помощи хороших родителей удается избежать навязывания стереотипов, то уже в школе и в университете это становится неизбежным».
Так, Хлоя вспомнила, как в 4 классе на конференции научных работ первое место дали мальчику, аргументировав, что он — выпускник. Как сказала Хлоя, работа этого ученика была скучной, а еще она, как и этот мальчик, заканчивала 4 класс, и посчитала выбор победителя нечестным.
Хлоя утверждает, что мальчикам в ее классе всегда ставили завышенные оценки. Уже в университете одному ее однокурснику, который прогуливал пары, поставили автомат. Самой Хлое для получения хорошей оценки пришлось постараться.
«Предмет был сложный. Препод аргументировала это [автомат] тем, что он мальчик, а их хвалить нужно.»
На волне интереса к феминизму Хлоя стала искать сообщества по этой теме и нашла «Челябинскую феминистскую агитгруппу», которая сейчас переименована в «Уральскую феминистскую инициативу». Тогда девушка попросила встречи с участницами движения.
«Мне назначили дату. Я нервничала перед встречей, потому что никогда в подобном не участвовала. Надеялась, что увижу крутых девушек и мы задружимся. Но все оказалось иначе. Пришли два человека. Небольшого роста девушка и странный парень в кожанке.»
Первым заговорил молодой человек, им оказался Кирилл Губанов. Девушка рядом была «новенькой» в движении. Хлоя растерялась, поскольку «все пошло не по плану» — она не ожидала увидеть мужчину.
Предоставлено героинями статьи
Хлою отвели в столовую в подземном переходе на «собеседование». Кирилл расспрашивал её о взглядах.
«Вопросы были не связаны с феминизмом, что еще больше сбивало с толку. Я не понимала почти ничего, оставалась из-за девушки. Должна же быть причина, по которой она всё ещё здесь и ходит на встречи с ним.»
«Новенькая» почти все время молчала, говорил Губанов. Хлоя спросила, как ему пришла в голову мысль связаться себя с феминизмом, но не получила внятного ответа. Хлою приняли. После собеседования Кирилл повёл девушек на расклейку феминистских листовок.
«Не успели мы отойти от перехода, как он дал мне в руки целую стопку и сказал клеить, да получше, чтобы не отлепились. Я слушалась, хотя не переварила и части полученной информации. После расклейки Кирилл настоял на том, чтобы я поделилась личным номером, хотя я не хотела. Кирилл задавал много вопросов о моей жизни, семье, есть ли у меня парень, с кем я живу.»
Позже Кирилл и другая девушка звали Хлою на очередные расклейки. Она хотела пообщаться с девушкой, поэтому присоединялась. По вечерам они вдвоём провожали Хлою домой, но вскоре провожать ее стал только Кирилл.
«Напрашивался домой посидеть и попить чай. Я его сначала не приглашала, но в итоге сделала это неохотно, потому что у него был очень жалостливый вид и имидж одинокого человека.»
Затем девушка перешла к рассказу о психологическом и сексуализированном насилии со стороны напросившегося к ней Губанова.
«Если брать непосредственно момент один на один, то это началось примерно спустя 2 месяца после первой встречи. Я была погружена в учебу и почти не имела друзей, мне не хватало общения. Попав в среду, где я ходила на прогулки и разговаривала с кем-то, пускай попутно выполняя странное дело, я отключила критическое мышление, за что очень корю себя. На каждой прогулке меня обрабатывали, выражали заинтересованность во мне и моих мыслях. Убеждали в товарищеской помощи и неизбежности революционного переворота. В общем, меня сварили, как лягушку, и я уже не видела ничего странного ни в присутствии Кирилла в феминизме, ни в его фиксации на сталинизме и вооруженном насилии, ни в его попытках попасть ко мне в квартиру.
Где-то в начале мая я позвала ту девушку смотреть салют на 9 мая. Кирилл напросился с нами. Вечером мы встретились втроем. Посмотрели на салют и начали расходиться. Кирилл стал напрашиваться ко мне под предлогом того, что сейчас в городе пробки, и он не сможет уехать домой. Просился посидеть у меня пару часов. Кирилл пришел ко мне, показывал несмешные мемы, а потом заявил, что не уедет, передумал. Я сказала, что у меня нет спального места. Он ответил, что будет спать на полу. Я с гостями так не обращаюсь и настаивала на отправке его домой. В итоге он демонстративно лег на пол. Ну а я что? В шоке начала искать ему ночлег. Вспомнила, что моя кровать имеет два сложенных матраса и их можно вытащить и сделать два места. Сделала.
Легли, я выключила свет. В какой-то момент он спросил, нравится ли он мне, я подумала и ответила, что да, не думая при этом о нем как о потенциальном партнере. Он предложил обняться, я согласилась. И тут он начал меня раздевать, а потом сказал взять в рот и встать в раскорячку. Мне стыдно это вспоминать, потому что в тот момент я подчинилась, а в конце, под утро, на его вопрос “как тебе?” ответила “прикольно”, хотя было больно и тошно. Он довольный уехал, бросив фразу, что я теперь первая в списке его подруг. Я спросила, что это за список. Он ответил, что это шутка, и уехал.
Через пару часов я получила от него сообщение в телеграме, что он поторопился назвать меня своей лучшей подругой. Я ничего не поняла и написала ему, что он мной воспользовался. Он ответил, что я его неправильно поняла, и что хочу-не хочу, но он ко мне приедет после работы поговорить. Он приехал, заговорил про серьезные намерения и всячески успокаивал, говорил, что я неправильно его поняла, что он не такой и что я ему могу доверять. Я просто решила не думать на эту тему. Он заявил, что будет моим парнем. Так я оказалась в этих отношениях.»
Девушка «старалась быть хорошей», выполнять поручения Губанова и «не провоцировать». На вопросы о любви к нему Хлоя отвечала кивком, но наедине с собой она ощущала стыд за свое поведение и за то, что «не могла выйти из оцепенения».
«Сексуализированное насилие было постоянным. Он душил меня. Говорил в уши гадости и не давал вырваться. Коронная фраза Кирилла: “Ты родилась женщиной, твое дело — сосать”».
Спустя несколько месяцев отношений, летом 2021 года, Хлоя переехала из Челябинска в Екатеринбург, чтобы там учиться в магистратуре. Она старалась отделиться от Губанова, говорила ему, что хочет расстаться. Он же приезжал к ней в Екатеринбург, прибегал к манипуляциям, например, жаловался, что стоит на морозе, и ему негде ночевать.
«Потом давил, что потратился, и ему придется потратиться еще больше на хостел и такси, если я его не впущу. Я впускала, а дальше все происходило по порочному кругу. Он говорил в духе: “Я приехал к тебе, разве я плохой человек? <...> Я лучше тебя знаю, что тебе со мной лучше”».
После того, как Губанов уезжал, когда между ними возникала дистанция, Хлоя вновь и вновь писала ему, что не хочет продолжать эти отношения. Из-за этой ситуации девушка внушала себе, что любые отношения с мужчинами — такие, а она «просто не умеет быть в них».
«Говорил, что я могу ускорить его переезд в Екатеринбург, если наращу феминистскую силу его паблика, привлеку новых сторонниц. Я понимала, что меня эксплуатируют. Кирилл уже не стеснялся в выражениях, потому что у меня уже была поломана психика и я не задавала лишних вопросов».
Во время очередного приезда Кирилла они смотрели фильм на ноутбуке, и тут Хлоя увидела уведомление с романтическим сообщением в телефоне Кирилла, которое отправила другая девушка. Хлоя со злости разбила его телефон.
«Он тут же приплел фемтеорию и сказал, что я экономическая абьюзерка. После скандала я сказала, что иду спать. Но он ответил, что не даст мне этого сделать. Я в этот момент уже лежала на диване, он навалился на меня и обхватил руками. Сказал, что будет говорить мне гадости о том, какая я плохая, до самого утра. И он это делал — говорил, что я плохая, бессовестная, врежу всем. Мне было трудно дышать, и я не могла вынести давления на психику, сказала, что буду орать, чтобы услышали соседи. Он испугался, отпустил меня. Потом опять схватил, и я в последний раз пригрозила ему, что буду орать. Он оставил меня в покое до утра».
Утром же Кирилл отправил Хлою чинить его телефон или покупать новый. Сказал, что без телефона может не возвращаться, а все её вещи остаются у него в «залоге».
«Он говорил с улыбкой, видел, как мне плохо, и знал, что мне нечем платить. Я готовилась брать кредит. По дороге думала, как мне быстро заработать деньги и закрыть большой долг. Я даже задумалась о проституции».
Мама Хлои помогла ей и отдала ей часть своих сбережений, на них Хлоя сдала телефон в ремонт. Кирилла не волновало ее состояние в этот момент, он постоянно спрашивал, что с его телефоном. В тот же вечер девушка съехала в студенческое общежитие. Губанову это не понравилось. Он хотел, чтобы она жила с ним в его съемной квартире в Екатеринбурге.
Все это время Хлоя администрировала феминистский паблик Губанова, и тогда одна знакомая девушки предложила ей разоблачить его. Хлоя согласилась и опубликовала посты о том, что Кирилл принимает девушек в организацию «по их привлекательности», в паблик. Губанов быстро удалил эти посты, однако «Российская маоистская партия», в которой состоял Кирилл, узнала о его действиях. Впоследствии его исключили из партии. Но до девушки, по ее словам, дошла информация, что мужчине «старались выбрать максимально мягкое взыскание», а руководство не считало происходящее чем-то из ряда вон выходящим, как и сопартийцы Кирилла.
Также в партии уточняли у уже исключенного Губанова, стоит ли привлекать Хлою к партийной работе.
«Все то время, пока шло выяснение событий, Кирилл написывал мне самые трогательные строчки, но я уже ему не верила. Его милость тут же сменялась на гнев и наоборот. За этим было смешно наблюдать».
Хлоя в собственной группе во ВКонтакте «Трибуна феминистки» написала посты о том, что её труд присвоил себе мужчина, и что она прошла через абьюз человека, называющегося профеминистом. Кирилл считал это сталкингом и, по словам девушки, постоянно звал ее встретиться и поговорить.
«Я пришла на одну такую встречу. На ней были обвинения, требования, куча манипуляций и вранья. Я решила закрепить практику сепарации и не отвечала на подобные сообщения. На Новый год мне все же прилетела новая порция внимания от Губанова, что испортило мне настроение, и я написала ему, что презираю его».
Хоть Губанов и назвал Хлою сталкером, как говорит девушка, на самом деле это он преследовал ее. Оценить это можно и по поездкам к ней в Екатеринбург. После исключения из «Российской маоистской партии» Кирилл устроил массированную атаку девушки сообщениями. Она блокировала его аккаунты в телеграме, но он заводил новые, а также делал Хлое денежные переводы в несколько копеек с сообщениями к ней.
«Давить на психику умеет не хуже эшников. В сообщениях писал, что любит-умирает-переживает обо мне, потом, что я во всем виновата, потом звал на встречи и обещал не обвинять… Сталкерить он не прекратил, пока я в «Трибуне феминистки» не начала делать посты о его сталкинге. После поста со скринами из Сбера наступил покой.»
По словам Хлои, Губанов применял сексуализированное насилие и к другим девушкам. Например, к 15-летней Жене, которую ранее упоминала Лиза. По утверждению Хлои, Губанов пользовался шатким финансовым состоянием Жени и предлагал ей стать его содержанкой.
«Она смеялась даже, потому что это абсурдно: быть феминистом и предлагать несовершеннолетней девушке стать его содержанкой. Он склонил её к отношениям, внушал ей, что она его любит, но, как она призналась, она питала к нему отвращение. Ей нужны были деньги, а он ее подкармливал. Я предлагала ей публично рассказать о насилии. Она стала вести себя агрессивно, потому что, полагаю, он все еще подкидывал ей деньги. Предлагала мне “забыть и идти дальше” и “не лезть к ней”.»
После мы поговорили с представителем «Российской маоистской партии» (РМП) [он попросил сохранить анонимность]. РМП — это небольшая незарегистрированная партия. В неё входят активисты, которые занимаются распространением маоизма. РМП существует с 2000 года.
Представитель РМП рассказал, что его знакомство с Кириллом состоялось заочно в октябре 2019 года. Тогда Губанов был указан контактом паблика во «ВКонтакте» «Всесоюзная молодая гвардия большевиков» (ВМГБ) в Челябинске. Они договорились о публикации статьи из большевистского паблика Кирилла в паблике Российской маоистской партии. В дальнейшем Кирилл переписывался с РМП главным образом о взаимных репостах. В декабре 2020 года Кирилл неожиданно для РМП написал, что ячейка ВМГБ-Челябинск в полном составе хочет вступить в «Российской маоистскую партию». Они это обсудили и согласились.
Очно наш собеседник познакомился с Кириллом и Лизой в феврале 2021 года в Москве. Тогда они погуляли по городу, обсудили ряд тем и вопросов, в том числе и о феминизме, а также сфотографировались. Именно после этой поездки в Москву Лиза рассталась с Губановым.
«Потом мы общались по переписке по партийным вопросам до октября 2022 года, когда был партийный суд над Кириллом. Там меня не было, потому что суд был так организован, спонтанно. Заранее меня не предупредили. Я был занят по работе и не смог освободиться. И после него я провел свое расследование (что должен был сделать раньше, разумеется). Я пообщался с девушками. Они рассказали мне про деятельность Кирилла до вступления в РМП. Эти подробности мне не были известны. В фильме в основном рассказано про то же самое. Когда картина стала ясна, я заблокировал его, и больше мы не общались ни в каком виде».
Представитель РМП рассказал о спорах с Кириллом о феминизме во время их встречи в Москве. Кирилл считает, что в России существует только радикальный феминизм, который победил все остальные течения. Поэтому женская работа должна строиться на работе только с радфем. Каким образом? Кирилл советовал писать подписчицам фемпабликов в своем городе и приглашать их на какое-нибудь тематическое мероприятие по феминизму, чтобы после создать из них радфем организацию.
Маоисты, по словам нашего собеседника, восприняли эти советы скептически. Они сказали Кириллу, что маоисты придерживаются так называемого пролетарского феминизма, разновидности марксистского феминизма, и радфем рассматривают как союзников в общедемократической борьбе.
Кирилл с таким подходом не согласился. Он заявил, что марксистского феминизма не существует, а все феминистки в России — это радфем. Поэтому создание организации на платформе марксистского феминизма невозможно. «Это будет организация коммунисток, которые называют себя феминистками». В качестве примера такой организации он привел группу Марии Терезы Freie Frauen. Он считал ее отрицательным примером, показателем того, как не надо работать с женским движением.
И так как дискуссия велась между коммунистами, речь зашла и о возможной работе по обучению радикальных феминисток марксизму и привлечению их к партийной работе. Губанов выразил мнение, что организация будет в том числе вербовать девушек в партию, как он выразился, для их «маоизации». Таким образом, Губанов рассматривал потенциальную организацию как основной источник пополнения партийных рядов женщинами.
Во время дискуссии против Кирилла, неожиданно для представителя РМП, решила высказаться и Лиза. Она раскритиковала Кирилла за то, что в Челябинске они слишком много внимания уделяют женской работе в ущерб другим направлениям, например, работе со студентами и рабочими. Что касается феминистской организации, то она заявила, что считает неправильным, что женскую организацию создает «мужик» и что он врет девушкам, которые в нее входят, что это радфем организация, так как на самом деле это вербовочный пункт девушек в маоистскую партию.
Представитель РМП, по его словам, тогда посчитал соображения Лизы совершенно правильными и сказал об этом Кириллу. Однако сама дискуссия ничем не закончилась.Точку зрения Кирилла на женскую работу не приняли как общепартийную.
Представитель РМП признаёт, что партия не только не положила конец действиям Губанова, а, по сути, развязала ему руки, самоустранившись от того, что он делал в Челябинске.
«В ретроспективе понятно, что была допущена принципиальная ошибка, в том числе лично с моей стороны. В качестве оправдания я могу сказать, что в российском феминизме я не разбирался, знал о нем больше в общих чертах, и поэтому доверял Кириллу как «специалисту» (каким он себя заявлял), полагая, что вреда от его деятельности не будет. Что у него были абьюзивные отношения с девушками и что он их использует против их желания для своих политических целей, я, конечно, не знал. Кирилл утверждал противоположное, что они коммунистки или сочувствующие».
Представитель РМП спросил Лизу, почему она вышла из РМП, на что она ответила, что не хочет больше иметь дела с челябинской ячейкой и не советует связываться с ней и маоистам.
Наш собеседник рассказал, что попытался обсудить с Кириллом, почему из его ячейки уходят люди. Представитель РМП предположил, что причиной может быть авторитарный стиль руководства с его стороны. По словам нашего собеседника, Кирилл фактически это признал, но сказал, что «бунт» против него выражается в проявлениях так называемых «уклонов» (то есть, в высказывании ошибочных с точкой зрения маоизма взглядов).
«Я ему пытался давать какие-то советы из опыта маоистского движения, а он достаточно большой (важную роль в нем играет самокритика, то есть, признание и исправление собственных ошибок). Сейчас это все выглядит, конечно, очень наивно. <...> Если принять во внимание все изложенное выше, то очевидно, что РМП (и я лично) проявили недопустимую близорукость и безразличие к тому, что происходило в Челябинске. Если бы не Хлоя и ее «диверсия», когда она захватила на время феминистскую группу Кирилла и опубликовала там резкую критику в его адрес, то, возможно, что он бы оставался в РМП до сих пор. В данном случае Хлоя поступила правильно и прямо героически. Исключение Кирилла — это главным образом ее заслуга. Мы встали все на ее сторону, но с большим опозданием».
Собеседник поделился бюрократическими тонкостями исключения Губанова из партии. По его словам, устав РМП не предусматривает партийный суд, но с такой инициативой выступил Совет партии. По уставу исключение Кирилла оформили неверно, однако большинство членов партии и ее ячеек поддержало это решение. Кроме челябинской ячейки, где почти все приняли сторону Кирилла. Впоследствии они из партии вышли и образовали СМУ (Союз маоистов Урала). Таким образом, формально решение об исключении можно было бы оспорить (эта возможность прописана в уставе), но поскольку за пределами Челябинска у Кирилла не было поддержки, то он бы в любом случае проиграл. Впрочем, оспаривать решение они так и не стали.
«Российская маоистская партия» выложила скриншоты и фото экрана переписки из беседы участников «Союза маоистов Урала». Некто под ником «Александр Иванович» призывал к насилию по отношению к другим членам организации (Первый пост, второй). Мы спросили представителя РМП о том, уверены ли в партии, что под ником писал именно Кирилл. На это собеседник ответил, что эти скриншоты им прислали пострадавшие.
«Это информация от пострадавших, которую они прислали нам из чата сторонников «Союза маоистов Урала» (СМУ). У меня никогда не было к нему доступа. Конечно, на 100% я этого утверждать не могу. Косвенно СМУ признал факт угроз в одном из комментариев, где мы вызывали их на дебаты (и они отказались), но я сейчас не могу найти, где именно это было. Может быть, в их группе. <...> Я хотел бы добавить, что РМП (как организация) в целом не имела никакого отношения к феминистским организациям Кирилла. Феминистским движением в Челябинске и Екатеринбурге занимался исключительно Кирилл и его друзья, т.е. РМП-Челябинск (сейчас СМУ). Каких-то реальных рычагов воздействия на Кирилла у нас не было, кроме исключения, что в итоге и было сделано. Мы несем свою долю ответственности, потому что не интересовались тем, что он там делал, и вмешались слишком поздно. Но реально на что-то повлиять мы не могли. То же самое относится и к ИКОР (ICOR, International Coordination of Revolutionary Parties and Organizations, Интернациональная координация революционных партий и организаций), именем которой Кирилл любит прикрываться (СМУ до сих пор является членом ИКОР). К сожалению, оттуда его пока не выгнали.»
Мы также спросили о комментарии РМП после суда над Губановым о том, что партия будет готова принять его, если тот создаст ячейку в другом городе. Мы задались вопросом, считает ли наш собеседник, что Кирилл провинился скорее перед партией, чем перед девушками. Считает ли он, что развитие новой ячейки и пострадавшая репутация важнее страданий активисток.
«Я лично так не считаю. Впрочем, мне это стало ясно только после суда, на котором меня не было. Соответственно, и решение писали без меня. Правда, в решении было сказано, что Кирилл должен не только “создать ячейку”, но и принести публичные извинения пострадавшим девушкам. Чего он не сделал и явно не собирается.»
В публичном поле Губанов создаёт себе позитивный имидж, в том числе благодаря говорящим псевдонимам Вадим Правдолюбов и Вадим Добров. Он использовал псевдоним, например, на дебатах.
Сначала Кирилл не хотел давать интервью, но просил осветить деятельность его феминистской организации.
На вопрос о том, почему Губанов перешел из большевизма в маоизм, он начал сыпать терминологией.
«Вопрос терминологически некорректен. Большевизм в данном случае — это каша российских левых из поклонения СССР и прочих сомнительных идей, не имеющих ничего общего со свободой и справедливостью. Довольно давно разочаровался в этих взглядах. Окончательно с ними порвал в январе 2021 года. Являюсь сторонником марксизма-ленинизма-маоизма в том числе из-за неприятия этой каши и из-за стремления к миру, демократии и настоящему социализму.»
Кирилл, объясняя почему он пришёл именно к маоизму, заявил, что маоизм включает в себя ту систему ценностей, которую он разделяет, всё то, чего ему не хватало в российском левом движении.
«Максимально широкую демократию и всеобщую выборность, антибюрократизм, борьбу с национальными предрассудками и безусловное неприятие великодержавной политики и вмешательства в дела малых народов со стороны богатых и хорошо вооружённых государств, тотальное освобождение женщин, борьба против теорий заговоров».
Кирилл заявил, что за пределами страны существует сильное маоистское движение.
«И именно оно сейчас и ведёт реальную борьбу за социалистическое будущее, освобождение женщин, угнетённых народов и в защиту экологии».
Также Кирилл считает, что именно маоистская философия лучше всего описывает окружающий мир, а маоистская политическая теория лучшего всего описывает и прогнозирует политические процессы.
«Помимо прочего, я уже насмотрелся на российских сталинистов и прочих свидетелей СССР и ничего тёплого к таким людям я не питаю. Я вижу лживость либерализма и социал-демократии в их притворной солидарности с одними жертвами военной агрессии и поддержку других военных агрессий. А любые националистические и консервативные идеи мне бесконечно далеки. Поэтому только маоизм».
После этого мы спросили, как Губанов пришел к феминизму. Он ответил, что «всегда был убеждён, что женщины должны быть свободны, и общество к ним несправедливо». Особенное впечатление на него произвела акция Pussy Riot против Путина. И на волне общего обсуждения темы феминизма Губанов постепенно перешел от взглядов к делу.
На вопрос о том, как он относится к активному согласию, Губанов ответил «узко».
«Любой секс без активного согласия является сексуальным насилием. Шире — в современном патриархальном обществе любой секс мужчины и женщины является формой изнасилования. Если подходить к вопросу максимально скрупулёзно, то, пока существует эксплуатация женщин мужчинами, они неравноправные субъекты. По той же причине брак — это форма проституции.»
— По этой широкой логике вы, как и все мужчины, получаетесь насильником?
— В той же степени, в которой каждый брак является проституцией.
— Лиза и Хлоя обвинили вас в сексуализированном насилии. Это тяжёлое обвинение.
— Согласен. Тяжёлое. Если они считают его истинным, то они могут обратиться в правоохранительные органы.
— Вы говорите, что это провокация. Как вы думаете, зачем девушкам это нужно?
— Данная группа граждан активно противодействует нам. Они пытались сорвать наши акции в январе (в поддержку права на аборт), в марте призывали не ходить на наши пикеты в защиту врачей-абортариев от нападок нацистов из «Русской общины», а также предъявили нам обвинение за пост солидарности от ноября 2022. В ноябре призывали не ходить на пикет в защиту права на аборт в Екатеринбурге, который потом сорвала администрация и Центр «Э». Также глава челябинского центра «Э» Богдан Крысин девушке, задержанной на одиночном пикете в ноябре, говорил аналогичные им тезисы.
У меня лично 2 предположения:
- госзаказ;
- конкуренция, т.к. они пытаются строить объединение без активных протестов.
— По какой причине обвинения выдвинули именно против вас?
— Полагаю, данные граждане считают меня удобной целью для нападок. А также из-за того, что они почему-то думают, что я в маоистской организации занимаю какие-то руководящие посты.
Кирилл, отвечая на вопрос, собирается ли он подавать иск о клевете, сказал, что все, кто видел эту ситуацию со стороны, ему очень советовали это сделать в начале 2023 года. Кирилл считает, что легко бы победил в суде из-за «лживости обвинений». Но «в его системе ценностей» обращаться к репрессивным органам Российской Федерации аморально, если не для защиты от этих же органов.
«Останавливает это, а также то, что это требует денег и времени, а время сейчас максимально не располагающее к тому, чтобы носиться за каждым, кто тебя обидел в интернете, когда у нас запретили ЛГБТ, скоро запретят чайлдфри и феминизм, когда запрещают аборты, когда скоро выборы. Сами понимаете, с новостями знакомы».
Кирилл заявил, что ещё подумает об иске потому что «это уж сильно мешает заниматься политической деятельностью».
Кирилл от имени РМП общался с Марксистско-ленинской партией Германии (МЛПГ). Благодаря её поддержке друг Кирилла, 26-летний Тимофей Стафеев, переехал в Германию.
— Почему Тимофей переехал в Германию? В России ему угрожало уголовное дело?
— Тимофею больше всех досталось во время антивоенных протестов в феврале прошлого года. Кроме того, он подлежал принудительному призыву — это верная смерть. Было неясно, как будет далее развиваться российская агрессия и репрессивная политика. Мы исходили, с одной стороны, из того, что нужно сохранить хоть часть коллектива, пока границы открыты, а они все ещё на свободе, а с другой, как бы про нас ни врали, мы не могли бросить товарища в беде и отдать на растерзание путинизму. Насколько мне известно, ему становиться политическим беженцем в Европе было верной идеей, так как потом ко всем его родственникам приходили из прокуратуры и прочих полицейских инстанций.
— Есть аудиозаписи, на которых Тимофей угрожает девушкам за то, что они критиковали работу вашей феминистской организации («Нацистам я уже дал пизды, следующий — тот, кто будет на меня затыкаться»).
— Это из-за её [активистки] провокаторской деятельности. Комментировать методы я не буду. Мы в России живём.
— Считаете ли вы приемлемыми такие угрозы в сторону провокаторов?
— Безусловно, политическая борьба должна вестись преимущественно мирными и моральными методами. Однако мы живём в России. И методы противоположной стороны в условиях массовых репрессий я считаю более аморальными. Мне сообщили, что речь идёт о вырезанных фрагментах аудио, записанных в контексте событий, где меня и этого человека пытались публично подвести под иностранное финансирование и государственную измену.
— Вы осудили Тимофея?
— Мы отметили, что нужны преимущественно другие методы...
— Как связаны массовые репрессии и обвинения против вас?
— Попытки привлечь внимание репрессивных органов к политическим активистам.
— Как вы определяете понятие «сталкинг»?
— Как деятельность группы лиц по предварительному сговору, которое включает в себя внимание в письменной и другой форме против воли человека по отношению к нему или к ней, слежку, угрозы, публикацию различных материалов, рисование карикатур, съёмку фильмов и другие действия, направленные на то, чтобы человек, выбранный целью преследования, не чувствовал себя спокойно и в безопасности.
— Это [скриншоты с переводами] — сталкинг?
— Очевидно, что это отчаянная реакция на регулярные посты в интернете в течение полугода, в которой была попытка выяснить, что человеку надо. К сожалению, как видите, неудачная. Остаётся вопрос, зачем этот человек преследовал меня полгода и продолжает преследовать до сих пор. Как думаете? Также за неделю до этого был пост с оскорблениями одного из моих товарищей с её стороны. Не первый.
— Ваша реакция квалифицируется как сталкинг?
— Я её не преследую, а всячески пытаюсь добиться того, чтобы меня не преследовали. Поэтому очевидно, что нет. Собственно, с Хлоей я вообще не общался после её попытки сорвать акцию протеста в январе. Это не мешало ей меня преследовать и регулярно писать посты, тегая мою страницу, чтобы я их видел. В июле мне это надоело. После попытки добиться от неё хоть чего-то я снова забил и не общался с ней с тех пор. В последний раз её видел в прошлом году.
— Вы подтверждаете что у вас с Женей были романтические отношения, когда ей было 15 лет?
— Не подтверждаю.
— Подтверждаете, что под ником «Александр Иванович» писали вы? (Первый пост, второй).
— Я не буду комментировать никакие события, происходившие 24 июня.
После интервью Кирилла в редакцию обратились его представители, заявившие о непрофессионализме интервьюера.
Хронология событий:
11.12.2016 — Кирилл создаёт Челябинскую Феминистскую Агитгруппу (ЧФА).
08.03.2019 — Раскол, уход части участниц из ЧФА. Создание независимого женского сообщества «Феминизм Челябинск».
2019–2021 — Отношения Кирилла с Лизой и Женей.
26.06.2021 — Кирилл переименовывает группу в «Челябинскую феминистскую организацию» (ЧФО).
2021–2022 — Отношения Кирилла с Хлоей.
25.09.2022 — Хлоя создаёт сообщество «Трибуна Феминистки» в Екатеринбурге.
11.10.2022 — Суд маоистов, Кирилла выгоняют из РМП за скандал с его бывшими девушками, которые обвинили его в абьюзивном поведении. «Трибуна Феминистки» больше не является частью проекта Кирилла. Новый крупный раскол, часть девушек уходит в «Феминизм Челябинск».
21.11.2022 — «Феминизм Челябинск» переходит Анжеле Гиматовой, она переименовывает сообщество в «Женщина может!».
01.03.2023 — Кирилл переименовывает группу в «Уральскую феминистскую инициативу» (УФИ).
2024 — В следующем году сообщества «Женщина может!» и «Трибуна феминистки» планируют выпустить ещё один фильм.
