Паломнический автобус
Утром 17 марта, за день до похорон старца Илия, в гостиницах Оптиной пустыни и соседнего Козельска нет свободных мест. Переночевать можно только в Сухиничах, в 40 километрах от монастыря.
В автобусе «Москва-Козельск» тоже непривычно много людей. На заднем сиденье женщина средних лет спрашивает соседку:
– А что, автобус всегда такой полный?
– Нет, в первый раз.
– Говорят, на следующие рейсы билеты уже по 2,5 тысячи.
– Вот как можно наживаться на людском горе?
– Скорби нам даются, чтобы быть ближе к Богу.
Билет на этот автобус стоил 1100 рублей. И по данным сервиса «Яндекс.Путешествия», на все следующие рейсы до Козельска — точно так же.
Спустя полтора часа дороги женщина, осуждавшая наживу автобусных операторов, достаёт телефон и начинает слушать проповедь без наушников. Никто из пассажиров не возражает. Чуть позже девушка в середине салона включает церковные песнопения, тоже довольно громко.
В Обнинске в автобус садятся двое мужчин лет 30-40. По дороге они пьют коньяк и вспоминают, как покойный отец Илий восстанавливал заброшенные храмы и монастыри Калужской области. Вскоре коньяк заканчивается, и приятели достают бутылку то ли настойки, то ли ликёра. Они отвлекаются от религиозных тем и начинают обсуждать кассиршу «Пятёрочки», которая им понравилась.
Мужчины планируют выйти у поворота к Оптиной пустыни и дальше идти 3 километра пешком. На улице тем временем стемнело и похолодало, температура опустилась до -5 градусов. «А вы ночью-то не боитесь одни идти?», – спрашивает пассажирка. «Ничего, с божьей помощью доберёмся», – отвечают приятели и выходят на трассу.
Высадив их, водитель автобуса неожиданно сам поворачивает к Оптиной пустыни вместо Козельска. У монастыря выходят 11 человек, и только одна женщина остаётся в салоне, чтобы ехать до конечной станции.
Поп-старцы. Немного теории
Современное старчество – гибрид рекламы и литературы.
Изначально старец – духовник монастыря: глыба, матерый человечище, нравственный камертон – выберите любое слово. Но в XIX веке старчество становится этаким поп-православием. Поп – и как священник, и как популярная культура.
К старцам, как к коучам, на своего рода монастырские ретриты начинают тянуться просвещенные круги, конечно – поначалу славянофильского толка. Отсюда и образ Зосимы в «Братьях Карамазовых» Достоевского.
Сколько среди поп-старцев было настоящих подвижников, а сколько, аккуратно говоря, юродивых – вопрос открытый.
Но вот в новой России институт старчества был возрождён именно через литературу. Тихон (Шевкунов), по слухам- духовник Путина, в своей поп-книге «Несвятые святые» воспел такого старца, Иоанна (Крестьянкина) – и за счёт этого бестселлера привлёк к нему внимание, значит и деньги.
Илий также стал поп-фигурой: его даже уже в крайне плохом умственном состоянии возили по городам и весям, и патриарх, духовник которого должен был бы быть рядом с ним, в итоге просто отослал его, будто бы утомлённый навязчивыми поклонниками старца, о которых отозвался как о «якобы духовных чадах».
В конце жизни уже мало что понимающий 93-летний Илий и вовсе стал заложником коммерческих интересов своего окружения, создавшего из старика икону борьбы с Западом.
Ночная служба
Проезд от остановки «Оптина пустынь» до монастыря перекрыт, оставшиеся 500 метров нужно идти пешком. Огромная парковка забита машинами. Силовики стоят на дороге, на парковке, дежурят на КПП, в служебном транспорте и даже в обычных машинах без спецсимволики. Рядом с полицейским УАЗиком стоит автомобиль с номерами посольства Абхазии.
На входе в монастырь полиция проверяет мой рюкзак, только когда я прохожу уже в третий раз. Центральное здание монастыря закрыто. Телеграм-канал Оптиной пустыни обещал открыть его к 22:00, но до полуночи этого так и не произошло. Зато соседний Казанский храм открыт — там сотни паломников собрались на прощание с отцом Илием, запланированное на всю ночь. Люди зажигают свечи, поют «Вечную память» и снимают это на видео, у входа в храм громко плачет младенец.
Около полуночи на въезде в Оптину пустынь образуется пробка длиной около километра. Из-за этого выходящие из монастыря паломники не могут вызвать такси. Другие верующие подвозят их до поворота на Козельск, подсказывают, где можно найти жильё, и желают хорошей дороги.
Патриарх и люди с автоматами
Следующим утром дорога на Оптину пустынь перекрыта уже на повороте с Козельска. В окрестностях трасса превратилась в стихийную парковку, растянувшуюся на сотни метров. Те, кто приехал ночью, оставил машины у монастыря. Пешком приходится идти около 3 километров. Маршрут проходит через сосновый бор, часть национального парка Угра. Некоторые паломники возмущаются, когда кто-то курит, «идя в такое святое место».
На входе в монастырь полиция забирает у всех еду и воду, хотя ещё вчера их можно было проносить. Через южные Святые врата паломников пропускает силовик с автоматом, в каске и бронежилете.
Во внутреннем дворике тысячи человек собираются у большого экрана, где транслируют выступление патриарха Кирилла, – сам храм уже не может вместить всех желающих. Патриарх, чьим духовником был покойный старец, произносит антиамериканскую речь о ситуации с русскими монастырями на Афоне в 1950-1970-х годах:
«В то время светские греческие власти, исполняя волю заокеанских хозяев, делали всё, чтобы порвать связи России с Грецией и, в первую очередь, с Афоном. Потому что через эти связи даже тогдашней России со святыми местами осуществлялось то, что было противно замыслам людей, которые боролись с нашей страной.
Эта духовная связь вызывала раздражение тогдашних властителей западного мира. Поэтому многие усилия направлялись на то, чтобы разрушить духовную связь тогдашней России с братскими поместными православными церквами. И это коснулось Афона. Был запрет на приезд послушников, иноков на Афон, запрет на постриги на Афоне. И Афон стал сокращаться, трагически сокращаться.
Неизвестно, чем бы кончилась история русского монастыря на Афоне. Скорее всего, он бы стал греческим, перестал быть местом паломничества для русских людей, если бы не историческое участие в судьбе Афона владыки митрополита Никодима. Ему удалось переломить всю эту опасную тенденцию и добиться того, что монахи из России получили право поселиться в Свято-Пантелеимоновом монастыре.
Вот среди таковых был и отец Илий. И он внёс свой очень важный вклад в укрепление монашеской жизни на Афоне. Он стал действительно любимым духовником, пастырем для иночествующих, человеком, сохраняющим живую связь с родиной, с матерью-церковью, никогда не отказывающимся от этой связи, никогда не изменявшим в любви к своему отечеству и своей церкви».
Для понимающих в этой речи патриарха сказано многое. Помянут его церковный патрон Никодим (Ротов), вошедший в историю понятием «Никодимов грех» – да-да, РПЦ не чужда ныне экстремистского движения ЛГБТ с давних времен. Подчеркнуто, что именно Никодим отправил тогда еще совсем не старца Илия, а монаха Илиана в Грецию: а такого выезда в «капстрану» не могло быть без ведома КГБ. Акцентирована борьба с Западом, в которую Илиан-Илий то ли верил сам, то ли, под конец жизни уже с трудом понимая происходящее, послушно повторял про враждебные США по написанному другими. Впрочем, на фоне общего благорастворения такие рассуждения о покойном неуместны.
Аборты, коммунисты и Святая Русь
После речи патриарха начинается отпевание Илия. Пока взрослые молятся, дети бросаются снежками и шишками. В ясном небе пролетает стая птиц и садится на церковные купола.
Затем из храма выходит процессия с гробом и отправляется на монастырское кладбище. Шествие возглавляет патриарх. Его охраняют солдаты в полной экипировке и с оружием в руках, паломники в это время стоят за металлическим ограждением.
На выходе из монастыря солдаты разливают паломникам чай. Желающих оказывается слишком много, и одной бочки на всех не хватает. Мимо проходит священник и говорит кому-то по телефону, что коммунисты – паразиты и негодяи, потому что ненавидели покойного батюшку Илию.
На обратном пути через сосновый бор другой священник беседует с паломником. Вероятно, обсуждают аборты. Слышу обрывок вопроса паломника: «А если речь идёт об умерщвлении плода до созревания?». Ответ расслышать не удаётся.
В кафе на окраине Козельска собирается большая компания священников, монашек, девушек в длинных платьях и парней в мерче. Они обсуждают прошедшие похороны и произносят тосты «за святую Русь».
В том же кафе паломница рассказывает, что приехала к храму в 7 утра, но зайти смогла только в 9. По её словам, эти два часа силовики обследовали всю территорию монастыря «в рамках антитеррористических мероприятий».
Венки от солидных господ
Вечером 18 марта, когда большинство паломников уже разъехались, я наконец-то могу дойти до могилы старца Илия. Там ещё остаются несколько десятков человек, в основном женщины с детьми и пенсионерки. У могилы пахнет церковными свечами. Через несколько минут запах свечей развеивается и появляется запах цветов, которые послушники монастыря всё подвозят и подвозят из храма на тележке.
Рядом с букетами паломников стоят VIP-венки: от патриарха Кирилла, бывшего президента России Дмитрия Медведева, главы «Газпрома» Алексея Миллера и губернатора Московской области Андрея Воробьёва.
Женщина лет 30 возмущается, что из-за больших венков у могилы помещаются не все цветы, которые обычные люди несли весь день. «Ну, вы митинг-то не устраивайте», – говорит ей стоящая рядом бабушка. «Я не устраиваю, я своё мнение высказываю», – отвечает девушка.
Над Оптиной пустынью догорает закат, таким же тёплым светом, как и свечи над цветочными корзинками у креста. Паломники поют троекратную «Вечную память». Наступает тишина.
