aRTel.docfest — наш ответ Артдокфесту

aRTel.docfest открыли ровно в годовщину начала войны. Его название иронично отсылает к «‎Артдокфесту», который, вероятно, в ближайшее время в России не состоится. «‎Наш ответ» от Russia Today предложил зрителям на протяжении 3 дней наслаждаться документальным кино о войне с перерывами на встречи с Борисом Корчевниковым (о ней вы можете прочитать другой материал SOTA), режиссёрами  и другими глашатаями z-повестки. 

Пожалуй, главными героями фестиваля стали военкоры. Их на aRTel.doc было действительно много. Звездный час настал для Семёна Пегова и его проекта WarGonzo. Они презентовали фильм «‎Красный ноябрь», стихи к которому написал сам военкор. Поэт на премьеру не приехал, подключившись по видеосвязи, поэтому большая часть славы досталась продюсеру WarGonzo Дмитрию Селезнёву. А славы было много — фильм окрестили рождением нового жанра и чуть ли не Ренессансом русской культуры.

Ренессанс z-жанра. «‎Красный ноябрь»

«‎Искусство настоящее зарождается у обезьяны, потому что она наебывать не умеет», — шутит в кадре один из героев. Это так называемые «‎пермские шутки». Но «‎Красный ноябрь» — не о шутках, а о стихах. Их здесь читает сам Пегов в окружении саксофониста Сергея Головни, который до этого сотрудничал с Чичериной, и струнника: гитариста и балалаечника одновременно. 
 

Без угрызений совести военкор замахнулся на репрессированного классика, назвав одно из своих произведений «‎по духу мандельштамовским». Саундтреки у стихотворений разные: одни напоминают русские народные песни, вторые –фронтовые марши и шлягеры времён Великой Отечественной, третьи – джаз из придорожного кабаре. Иногда музыка идёт вразрез с текстом (нередко по вине автора, который говорит ей поперёк), от чего начинает шуметь в ушах. 

Сами стихи воспринимаются как рэп-импровизация на разные темы: от «‎трёх пиздюков» с Донбасса до параллелей с Великой Отечественной и библейских образов. Сопровождаются примеры нового жанра различными нашивками в кадре: Пегов украшает себя то надписью Voлк, то изображением женской груди. 

Есть в фильме и эксклюзивные архивные кадры. Например, беседа с неким Хасаном из арабской редакции RT в фойе здания, напоминающего элитный отель. Предположительно, это пятизвёздочный «‎Донбасс Палас». Дальнейшие кадры, как мы узнаём от выпившего героя, точно оттуда. На фоне бара происходит следующий диалог:

После обсуждения коктейлей начинаются пьяные диалоги о географии: Валдайском оледенении и Смоленске. Военкор за кадром требует признать Смоленск лучшим городом мира. На что собеседник отвечает, что смоляне круты, но жители Донбасса нравятся ему больше. Заканчивается знаковый эпизод фразой: «‎Весь мир в ахуе, Россия в ахуе, но люди в одном месте (на Донбассе — прим.ред.) говорят: жизнь налаживается!» За этим изречением следуют стихотворение о Великой Отечественной и рэп про «‎кузьмичей» и Богомаза.

Из «‎Донбасс Паласа» зритель переносится в госпиталь. Парень в кадре хвастается трофеями: в бою они набрали «‎стволов 60». На вопрос «‎Что делать будем?» он отвечает коротко:

На подоконнике у бойца красуется книга Оруэлла, но не «‎1984». Как выяснится позже, этот парень носит позывной «‎Воробей». Однажды Пегову ошибочно сообщили о смерти этого персонажа: «‎Пили с ним кофе в «‎Донбасс Паласе»‎, потом он (Воробей) ушёл на передовую и через несколько часов мне позвонили и сказали, что он умер».

Далее Пегов с музыкантами рассказывает, как боец с позывным Мук оказался в «местах не столь отдалённых», но после попал на войну (не в ЧВК «Вагнер», — прим.ред.) и уже успел совершить там подвиги. На дифирамбы Мук отвечает следующим образом:

Концепция фильма – поездка военкора и команды WarGonzo через всю территорию войны, от самой северной точки до моря. Кадры с моря в фильме, действительно, были. На них в непривычно зелёном ландшафте (по крайней мере, так кажется после эпизодов в полупустых городах и поврежденных зданиях) «‎пацаны с Луганска» отдыхают. То есть стреляют в воду. Заканчивают они такое развлечение фразами «‎всё, ни одного водолаза украинского не осталось» и «‎это Донецк, дядя». Один из отдыхающих добавляет: «‎только кончеными ублюдками такие дела делаются». Непонятно, к кому обращена фраза: к стреляющим солдатам, военкорам или «‎талиболюдям» непонятной национальности (как выражаются сами герои), идущим на «‎Азовсталь».

После эпизода со стрельбой в воду снова поэзия — история трёх донецких одноклассников, которые воевали в «‎Сомали». Рифма в ней местами невнятная, иногда не наблюдается совсем, но главное — нарратив. «‎Три пиздюка» жадно соревновались, «‎кто из них больше отморожен». Спойлер: в конце погибнут трое, и их признают героями. Дальше можно не слушать.

Если вкратце, то самый первый «‎уходил пострелять жовто-блакитной дичи» и дострелялся до того, что одноклассников осталось двое: Козырь и Бабай. Выжившие попали в практически былинную историю: «‎Взвод правосеков вылез, и стали они вдвоём разматывать пидорасов». Пегов рассказывает эту историю с по-настоящему рэперским видом: с айфоном и перстнем, в кепке и толстовке. Нашивка с изображением женской груди переехала к саксофонисту. 

Разъезжая по фронту в машине с большой буквой Z, военкор не только вдохновляется российскими солдатами, но и, видимо, временами увлекается сбором фольклора. Так в фильме оказывается песня-фантазия на русские народные темы на фоне коробки от бананов Global Village из «‎Пятерочки».

«‎Красный ноябрь» — вполне себе постмодерн, и по законам жанра он напичкан отсылками, начиная с названия. Хотя постмодерн коллеги и фанаты Пегова нещадно запятнали, новое произведение z-искусства восхитило всех настолько, что к микрофону для вопросов выстроилась целая очередь желающих поблагодарить и предложить коллаборацию. В таком контексте стоило пошутить, что фильм скоро окажется во всех кинотеатрах страны, книгу со стихами военкора поставят на полки в книжных вместо «‎неугодных» авторов, а позже выйдет альбом с саундтреками и подкаст-бэкстейдж «‎Красного ноября». Но после всех вопросов и предложений это перестало быть шуткой. Продюсер фестиваля Екатерина Яковлева после благодарности заявила: «‎Сяду в машину и буду просматривать это («‎Красный ноябрь») как песни». А волонтёрка Владя из зрительного зала предложила выпустить альбом с песнями из фильма. В ответ на это Пегов анонсировал два трека, которые не вошли в киноленту, но были записаны в гараже у его донецкого друга, командира Сени. По словам военкора, это «‎новая русская музыка» и хиты с балалайкой и саксофоном.
 

Похоже, Семён Пегов действительно почувствовал себя основателем нового жанра и амбициозно заявил: «‎В русской литературе останется тот, кто остался со своей страной». В пример он привёл эмигрировавшего Бунина. Военкор добавил, что от него стоит ждать новых фильмов. Он анонсировал два видеопроекта: фильм «‎ЧВК «‎Ранимые»» (так они подкалывают друг друга на войне) и художественный сериал про военкоров «‎Донбасс Палас. Последний, по словам Пегова, будет представлять более хулиганский взгляд на войну: «‎Не плакатная пропаганда, а живые истории». Подготовка сериала уже началась, для идей уже собрали целый чат. Но тут же заболел Влад Зиздок, первоначальный режиссёр «‎Красного ноября» (позже фильм признали коллективным творчеством без одного режиссёра), и в новом чате уже начали шутить по этому поводу: «‎Зиздок заболел, а он полный, как Шрек. И пошёл юмор циничный: он умрёт походу, нужно быть к этому готовым. А как хоронить? Нужно вырыть яму как из-под HIMARS. В другую он не влезет. » Идей для хулиганского сериала у Пегова вдоволь: «‎Хоть 10 сезонов можно снять, будем ржать». 

«‎Красный ноябрь», по словам военкора, сняли без гранта и финансирования от канала (видимо, речь об RT). Но сразу после премьеры амбициозное z-кино уже привлекло будущих партнёров. Некоторые люди открыто предложили Семёну Пегову коллаборации. На форум пришёл разработчик военной игрушки для детей, который заметил: «‎Верхний Ларс брали ребята, которые не играли в солдатиков». Он предложил военкору стать амбассадором «‎мягкой силы и инструмента воспитания» (то есть этой игрушки). «‎А вот здесь вы нашли невероятного союзника», — ответил военкор на такое предложение.

Нашлось время и проехаться по Западу. Зрительница предложила переводить контент военкоров (в том числе — эксклюзивы RT) на иностранные языки, потому что во многих странах RT «‎забанили», да и отношение к каналу сложилось предвзятое. Но ложка дёгтя перепала и авторам фильма, в частности – продюсеру WarGonzo, который присутствовал очно. Зрительница Татьяна возмутилась, что при великом и могучем русском языке везде американизмы и англицизмы. Она же спросила, почему проект военкоров называется на английском. «‎Я думаю, это паранойя, если честно», — успокоили со сцены, тут же добавив, что «‎словечки из донбасского диалекта становятся обиходными по всей России» и уже можно праздновать «‎рождение новой русской культуры».
 

Либералам тоже досталось. Продюсер Дмитрий Селезнёв заявил, что «‎в культуре засели люди, которые не против войны, а хотят поражения нашей страны. И на эти события у них взгляд либеральный». Его же поддержал гость: «‎Мы когда-то восхищались Оксимироном и Нойзом, но куда-то это все смылось». Теперь, по мнению собравшихся, настал «‎золотой век русского искусства без умозрительных постмодернистских фантазий». Поддержала такое определение и сотрудница некого (название не озвучили) музея Елизавета Филиппова. Предварительно отметив, что ей нецензурная лексика не к лицу, та произнесла:  «‎Россия не в ахуе, для нас тоже жизнь налаживается». Но её позиция о новом слове в искусстве оказалась более критической: сотрудница музея отметила, что Пегов выступил в одном из самых древних жанров, который в своё время представляли античный поэт Архилох и Гомер — первый военкор.

«‎Красный ноябрь» оказался настолько фантастическим, что поблагодарить военкора пришёл представитель «‎Союза деятелей фантастической литературы и кино», который проводил фестиваль молодых писателей-фантастов Донбасса и России и опытных авторов, а также издавал их сборники. Больше всего публике понравилось стихотворение про трёх одноклассников с Донбасса. Представительница фонда «‎Наш мир» Наталья Крекшина, активная зрительница фестиваля, с радостью предложила Пегову поучаствовать в их литературном конкурсе — но если стихотворение будет без мата. 

Зритель-офицер запаса РВСН из зала  вспомнил про существование военных частушек и стихов, при этом отметив, что стихотворный цикл Пегова — это всё же новый жанр. Он предложил подобие инклюзии в фильме – титры для людей, у которых проблемы со слухом. Эпизод про одноклассников с Донбасса вдохновил его настолько, что мужчина предложил создать платформу с документальными фильмами о войне наподобие интерактивной книги памяти в парке «‎Патриот». Ссылку на «‎книгу памяти Донбасса» офицер предложил давать на уроках истории.

Поддержать фильм пришёл бомонд военного времени: дочь Качуры Елена и дочь Корсы (хотя Корса и Качура — это один и тот же человек, их представили отдельно) Алёна с подругой Наташей, а ещё «‎ребята из Горловки». Их Пегов почётно поблагодарил, смотря в зал с большого экрана.

Не обошлось и без пафосных речей. На сцене, в зале и по видеосвязи вспомнили, что «‎искусство призвано созидать, если это не извращенные формы постмодерна». А творчество военного времени особенно ценно, потому что «‎по приближении к инферно человеческие души начинают трепетать» и в смерти есть ценность человеческой жизни. Но это мы уже слышали ранее у Соловьёва и Корчевникова. 

После всех похвал и слов о том, что Пегов совместил несовместимое (искусство с войной) военкор произнёс: «‎Нужны новые формы. Люди устали от видеокадров работы техники и войны. Важно щупать новые форматы и экспериментировать». Правда, то ли связь прервалась, то ли сам Пегов оговорился, но вместо «‎экспериментировать» вышло «‎экскрементировать». Пожалуй, так оно и есть: он и команда WarGonzo экскрементировала на теме постмодерна, превратив его в извращённую форму z-искусства.

Хедлайнеры военного времени

Кроме Семёна Пегова, на форум пригласили и других военкоров. О них сняли одноимённый фильм. Перед показом ведущий не забыл отметить, что Европейский Союз ввёл санкции против «‎Спутника», RT и его военкоров и Александра Коца. Почти все герои премьеры находятся на сайте «‎Миротворцы». «‎Нужно прикрутить к нему (сайту — прим.ред.) мессенджер — и будет самая классная соцсеть», — пошутил ведущий.

В фильме несколько военкоров: Евгений Поддубный, Георгий Медведев, Мурат Газдиев и Павел Кукушкин. Каждый из них за полтора часа успел рассказать о собственном восприятии войны. У Поддубного всё время «‎обстановка по кайфу». В одном из кадров он едет в горячую точку под песню 25/17 «‎Остров»: «‎Делай ноги, если хочешь остаться в живых». Ничего нового военкор не рассказал: русский — это состояние души, война — это расчёт и математика, весь блок НАТО против одной страны — но мы держимся. Тут  же подтянулись и другие штампы пропаганды: о «‎киевском режиме» и русофобских марионетках, 8 годах и том, что Запад перемалывает правду. 

В одном из эпизодов Поддубный заявляет, что суеверных на войне нет, потому что бывают такие моменты, что буквально чудом остаёшься жив. О таких случаях рассказали и другие военкоры. Например, однажды в гостиницу, где ночевала съёмочная группа Мурата Газдиева (военкора RT), прилетел снаряд, и из 12 номеров остались целыми только 2. Это тут же позволило обвинить ВСУ в бомбёжке гражданской инфраструктуры. Павел Кукушкин рассказывает, что поменялся местами с одним из бойцов, и ровно перед тем местом, где должен был идти военкор, взорвался снаряд. В итоге солдат остался без ноги ниже колена — это тоже показали в фильме. Его товарищи и военкор устраивают небольшое «‎кавказское застолье» с тостами прямо в госпитале.

Есть в фильме и военные из Абхазии. Они «‎приехали отдать свой долг за 92-й год». Командиру абхазской бригады привезли чурчхелу. Тот в ответ шутит: «‎Ещё чачи дайте пол-литра, и мы возьмём Авдеевку за сутки».

Из примечательного в «‎Военкорах» разве что вездесущие плакаты «‎Мы с Россией один народ» и речи Газдиева (выпускника английской школы) о патриотизме в шапке NYC. Дискуссия тоже выдалась не особо интересная. Да и приехали на неё не все герои. Александр Коц и Дмитрий Стешин (которых в фильме не было) присоединились по видеосвязи. Газдиев и Кукушкин приехали лично. Первый сразу же заявил: «‎Журналист – приоритетная цель СБУ». По его словам, данные (видимо, о военкорах) собирались передавать в Интерпол, а стандарты журналистики (объективность и нейтралитет) всё время втирал Запад – и первый же их скинул. «‎Нужно вырабатывать новые стандарты журналистики, потому что старых уже нет», – добавил он. Но, видимо, пафоса не хватило, и кто-то присутствующих со сцены продолжил: «‎Я горжусь тем, что выбрал этот путь. Я возьму фразу из жизни «‎Вагнера»: «‎Дед – красава». Но настоящие красавчики – это наши парни. Я горжусь тем, что мне выпала жизнь и характер не амеб, не бесхребетного существа».

Закончились монологи тем, что «‎если бы не военкоры, в 15 году у киевского режима все бы получилось». После этого перешли к вопросам. Зрительница Татьяна спросила: «‎Что наша страна должна сделать, чтобы такого больше не повторялось? Мы постоянно воюем, такой кошмар, страна богатая…». Ей ответила Ольга Кирий, военкор и автор RT Documentary, мол, вопрос не к нам, а к врагам, которые окружили нас и напали на нас идеологически. «‎Это мы всех освобождаем и спасаем». В ответ на эти доводы Татьяна вспомнила чеченскую кампанию и 2008 год. После этого усмирить зрительницу попытался Павел Кукушкин. Он решила, что говорить о том, что мы постоянно воюем, неправильно, и призвал женщину «‎относиться к истории вежливее и точнее», вспомнить Александра III Миротворца и десятки лет при Советском Союзе после войны. По мнению Кукушкина, когда Россия находится в войне, ей не хватает настоящего, не Тутова единства. Тут же подключился военкор Руслан Гусаров. Он сказал, что так сложилось исторически и геополитически: «‎Мы как кость в горле находимся у определённых сил. И нас постоянно пытаются провоцировать. А как нам не воевать? Нам нужно защищать себя. Все наши войны – это ответные реакции на интервенции извне». Он не стал отрицать, что Путин первый ввёл войска – по его словам, просто «‎не дали выбора». И вообще, исторически так сложилось.

Далее переключились на западных коллег. Снова настал черёд Газдиева. «‎Новости на английском пишут отвратительные. Они пишут дребедень про бабок, которые банками с огурцами сбивают дроны.» После домашних закаток военкор RT начал оправдывать действия российской армии: «‎Многие думают, что отступление плохо. А что, если бы мы не отступили?  Мы же уничтожили «‎Азов». Если бы 10 000 наших парней остались там? Мы бы воевали на условиях Украины. Слава богу, случилось так, потому что могло бы быть ещё хуже. Многие решения станут понятны с течением времени». Бабушки и «‎Азов» внезапно навели на мысль об информационной войне: кто-то из спикеров вспомнил про видео на ютубе RT (к слову, заблокированном) о 85-летней бабушке, над которой издевались «‎азовцы», и предложил «‎валить Запад нашими информационными творческими работами». 

Готовые «‎валить» тут же подтянулись. У микрофона оказалась София, бывшая студентка МГУ, которую злят либералы вокруг. После благодарностей военкорам она пожаловалась, что не хочет приходить в любое молодёжное сообщество, потому что там осуждают российских военных и приравнивают букву Z к свастике. После ответных благодарностей в сторону студентки обсуждать ситуацию начал Гусаров. Он предложил отвергать Болонскую систему, «‎идеологию комфорта, потребительства, вечного кайфа с соответствующими ценностями». Военкор предложил пересмотреть многие вещи: «‎от детского сада до людей на предприятиях и культуры поведения в общественном транспорте». Но этого ему не хватило. Либерал-демократов, говорящих о толерантности, он сравнил с сектантами, сумасшедшими, наркоманами и преступниками, которые «‎не признают свою болезнь, зависимость и бывают агрессивные». Проезжать по либералам продолжали ещё долго. Павел Кукушкин сказал, что «‎у них всё в чёрном свете, путинский режим, пелена на глазах, до остервенения», а Мурад Газдиев вдогонку добавил, что убеждённые взрослые либералы — это коллаборационисты. Он же попросил показать ему взрослого человека, которого не беспокоят «‎Азов» и Карпатская сечь, ведь «‎рядом с ними будут расти наши дети.

После дискуссии о либералах к дискуссии по видеосвязи подключилась Регина Орехова. Она призналась, что с удовольствием приехала бы в Украину и послушала, что там думают люди. «‎А они с удовольствием кинули бы тебя в подвал в лучшем случае или в худшем – расстреляли», – ответили ей со сцены. Но история была о том, что в Донецке есть иностранные журналисты, украинка приезжала на Донбасс снимать документалку (ни имени режиссёра, ни названия фильма не озвучили), а российский журналист почему-то не может приехать в Украину.

Выступление Ореховой сопроводили сразу двумя слёзовыжимательными эпизодами. Первый – в зале оказалась мать военкорши, которая передала ей привет и пожелания. Второй – со сцены анонсировали то, что дочь Корсы Елена поедет на фронт. И это предваряло самую кровожадную часть дискуссии.

К микрофону подошла преподавательница русского языка и литературы Ольга Петрова. Сначала она пожаловалась, что ей не хватало общественного резонанса, а потом перешла на крик из-за того, что изо всех углов орёт реклама мюзикла «‎Я с тобой» (видимо, речь о «‎Не бойся, я с тобой» МДМ), а о фестивале RT нельзя было узнать на каждом шагу, только из телеграм-каналов. «‎Ну, мы только начали, ребят!», — успокоила её Ольга Кирий. Хорошо, что хоть фестиваль в Киеве не пообещала, как это сделал Корчевников на той же сцене. Корчевникова здесь тоже вспомнил зритель Виталий, отсылая к идеологии и сравнивая военкоров с волхвами.

После этого объявили минуту молчания в честь погибших на СВО и военкоров. Когда импровизация закончилась, задал вопрос бывший оператор RT. Его интересовало, в какой точке будет символическое «‎падение Берлина». «‎Как только разоружим русофобское государство и уничтожим там нацизм. Сроки назвать не могу. Как только проект «‎Украина» будет нейтрализован», – ответил ему действующий сотрудник RT Гусаров. К нему присоединился Кукушкин – он решил, что после военной победы «‎будем заканчивать то, что осталось после Великой Отечественной», а именно «‎бандеровскую мразь» в госструктурах. Кирий же ответила кратко: «‎Трибунал и уничтожение нацистский верхушки».

Пока одни собирались разоружать русофобию и уничтожать нацизм, другие поняли, что для этого не хватает ресурсов, и решили рассказать, как правильно собирать и закупать гуманитарную помощь. На фестивале активно пиарили благотворительный проект RT «‎Дальше действовать будем мы»: разместили на всех экранах QR-код с переходом на телеграм-бот, в котором предлагают помочь с отправкой гуманитарной помощи на фронт. Но этой теме решили посвятить отдельный открытый стол.

Плач по гуманитарной помощи

Для обсуждения посылок на фронт пригласили крупных представителей благотворительной тусовки: директора Фонда помощи медицинским сотрудникам «‎Герои» Бориса Герасина, заместителя командира батальона «‎Крым» Даниила Грина, пресс-секретаря фонда Захара Прилепина Елизавету Кондакову и бывшую пиарщицу Володина Анастасию Кашеварову. Высокопоставленные гости сразу начали с радикальных тезисов: носки и трусы на фронте не важны, а вот отряду Александра Невского требуются два бронированных автомобиля, «‎обычные буханки». На что Грин возразил: нижнее бельё нужно в госпиталях, потому что там всю грязную одежду срезают и бойцы лежат в простынях. Однако, чувствительные спикеры побоялись, что груз гуманитарной помощи может превратиться в «‎день рождения» и «‎день ненужных подарков», отметив, что помощь должна быть адресной и точечной: «‎Мы же не дарим человеку с раковой опухолью духи». Тут же вспомнили про жгуты, которые «‎у нас в машине валяются», отметив, что они сейчас на вес золота, как маски в начале коронавируса.

Заговорив о фронтовой медицине, благотворители предложили «‎надавать по рукам оборзевшим» – тем, кто завышает цены на медицинские расходники и аптечки. Тут в разговор снова вступил Даниил Грин, отметив, что аптечки на фронте сейчас зависят от гражданских и гуманитарной помощи RT. Вспомнили здесь и сериал «‎Доктор Хаус на войне» от бойца с позывным «‎Ботокс». Однако, обошлось без шуток про то, что ботокс ушёл из России.

Далее соловьём запела Анастасия Кашеварова. После лайфхаков о том, как проверить человека, везущего гуманитарку, она начала рассказывать о поездке на фронт на фоне собственной фотографии с «‎Азовстали» на большом экране. Поощряет ли такой жест самооценку, сказать трудно, но вот рейтинг девушки в глазах присутствующих патриотов явно поднялся. Кашеварова начала с больного: помощи вернувшимся с фронта. Отметив свои заслуги в том, что она занималась обменом пленных, журналистка добавила, что солдатам важны «‎ментальная помощь» и человеческая поддержка.

Но это была разминка перед плачем. Далее она пожаловалась на то, что у солдат «‎с коньяком проблем нет, а с водой есть», а ещё посоветовала передавать помощь бойцам лично в руки, потому что бережливый майор может убрать её на склад до лучших времён. Далее она поделилась историей, которая вполне могла бы сойти за дискредитацию армии РФ. Недавно журналистка побывала на похоронах мобилизованного, который погиб в Сватово. Мало того, что его отправили без обучения на фронт (так Кашеварова заявила со сцены), так ещё парню достался бронежилет без пластины. В итоге в него попал осколок, и мобилизованный умер от потери крови. После Кашеварова наловчилась собирать бронежилеты. Этому её научили «‎вагнера». И вообще, она настолько ждёт победы, что ради неё «‎готова отдать последние штаны».

Далее плач превратился в крик: «‎У нас в стране нет хорошего, профессионального военного юриста». После это журналистка озвучила вполне себе реальные проблемы. «‎Приезжают люди из плена – а они дезертиры, на них уголовка. Или числится (солдат) пропавшим без вести – а он в строю.» Среди проблем она отметила, что уголовники в строю – вообще-то, «‎нормальные ребята». Что именно имелось под проблемой – непонятно, но, вероятно, она говорила об амнистии. Тем не менее, кроме уголовников, как она же выразилась, «‎проблем выше крыши». Например, в России «‎нет единого центра принятия решений», который мог бы заняться проблемами военного времени. В том числе из-за этого некоторые солдаты могут быть деморализованы: например, думая о том, что дома жена и трое детей, которым тяжело без выплат.

После Кашеваровой, которую назвали «‎военкоршей», пришла очередь «‎волонтёрки» из фонда Прилепина Елизаветы Кондаковой. Как выяснилось, от них «‎тоже ездят девочки на передовую» и помогают в тылу. Например, на новогодних праздниках 20 снегурочек-девочек и военные в роли Дедов Морозов на «‎линии соприкосновения» собрали 400 писем от детей. И в этих письмах, как несложно догадаться, были истории, от которых расплакался бы Хемингуэй: «‎Девочка попросила шоколадку с орешками, как она ела пять лет назад, другая девочка попросила одеялко тёпленькое флисовое, а мальчик трех лет просил носочки, потому что ножки мёрзнут.»  И тут же Кондакова перечеркнула всё, с чего начинали: тепловизоры и квадрокоптеры, бронемашины – это хорошо, но помочь можно мирным. И предложила, если у кого-то нет возможности купить квадрокоптер, но есть 20 килограммов конфет или что-то другое, не упустить возможность и передать их в гуманитарную помощь. По её словам, они «‎найдут свое применение, потому что там катастрофически не хватает всего».

После этого приступили к вопросам. Первый к микрофону ворвался «‎курский правдоруб» – бизнесмен Роман Алёхин, который (по его словам) с началом СВО бросил собственный бизнес, начал заниматься гуманитарной помощью. Он уже закупил и отвёз 600 тепловизоров и «‎мавиков». Правдоруб рискнул поспорить с тезисом, озвученным на сцене. Там перед этим упомянули, что хороший квадрокоптер стоит около 500 000 рублей, сам же Алёхин назвал цену меньше 400 000 рублей. Этим он буквально «‎нарвался». Люди, которые ратовали за любую помощь на фронте, начали упрекать его в том, что он не разбирается, что возит:

Монолог про Китай прервали очередным криком, но после этого слово снова перешло к Алёхину. Он пообщался с бойцами, и один из них не смог ответить, за что они воюют. После этого бизнесмен написал книгу, отпечатал 10 000 экземпляров — и уже собирается отвезти тираж духовной пищи на фронт. После этого Алёхина похвалили и пригласили посотрудничать – но только после очередного напоминания, что нужно разбираться в том, что покупают и возят на фронт. 

Далее к микрофону пришла сердобольная женщина из «‎Золотых рук ангела», которой не дают поставлять на фронт тактические носилки из-за нормативов Минобороны. Она предложила совместную логистику и освещение информации. А ещё похвасталась тем, что сделала методичку про выплаты раненым с образцами заявлений. По словам женщины, этой информации нигде нет. На её просьбу отвечала Кашеварова: она сказала, что тоже разрабатывает такую методичку. Но тут же поторопила взволнованную женщину: «‎Много желающих, мало времени! Познакомимся и подумаем, как решить эти вопросы».

Далее на сцене поговорили о том, что тяжелораненых и обездвиженных одиноких солдат (пусть даже и молодых) никто, кроме православных организаций, не берёт на пожизненное попечение. И пора бы заняться послевоенной реабилитацией ветеранов и получивших травмы, но тут появился ещё один вопрос, на этот раз от сотрудника РУТ (Российского университета транспорта). Мужчина предложил внести в методичку Кашеваровой информацию о послевоенном образовании. Нашёлся у него вопрос и к Грину: можно ли разместить на передовой ремонтные бригады, потому что у добровольцев плохо организован ремонт автотехники? На что Грин с грустью ответил: «‎ВСУ давно поняли, что мы сами вынуждены восстанавливать свою технику».

Не обошлось и без шуток. Мужчина из зала пожаловался на то, что праздник 23 февраля обесценили. Его не устроила формулировка «‎защищаем то, что рядом», и уход от понятия защитника отечества, но больше всего взбесило, что на праздник ему подарили рассаду голубой ели. «‎Такие 23 февраля уходят в прошлое, когда мы дарим носки и прочее», – отметили со сцены и поспешили продолжить ответы на вопросы.

К микрофону подошла уже известная благотворительница Крекшина из «‎Нашего мира». Она рассказала, что организация хочет поставить памятники священникам на СВО: сначала на территории МПГУ, потом на Донбассе. Это связано с тем, что служители церкви не могут попасть к военным в госпиталя, а те совершают суицид (что ей известно доподлинно). Она напомнила, что «‎ребята нуждаются в помощи», а реальной реабилитации как таковой нет. Тут заговорила Кондакова: мол, в Рузе есть партнёрский центр с программами реабилитации, после которого ребята возвращаются счастливые и готовые к новой жизни. Но Крекшину ответ не успокоил, и она перешла уже к другой проблеме: «‎В госпиталях постоянно не хватает ни лекарств, ничего. Куда на промежуточном звене это девается? Что происходит постоянно?»

– А за ниточки надо дёргать. Идёт перепродажа, – ответила ей уже другая воспевательница гуманитарных миссий. Кашеварова сказала, что лекарства мог присвоить себе главврач, а медсестра и медбрат могли распродать бельё. «‎Это вся система такая проблемная».

Но заинтересованных в помощи фронту такой ответ не устроил, и уже другая женщина попыталась добиться справедливости. По её словам, в одинцовской больнице никто ничего не крадёт, а все отчёты публикуют на сайте. Проблемную тему поспешили обойти. Однако закончилась дискуссия хэппи-эндом. В холле за кофе благотворители и неравнодушные обменялись контактами, а об одной из неравнодушных сотрудник RT и вовсе пообещал снять сюжет. Поживём — увидим, станут ли эти коллаборации реальными.

А вот одна коллаборация уже стала вполне реальной: на фестиваль RT пригласили двух документалистов, которые работали на Донбассе с 2014 года. Те обещали рассказать о съёмках на передовой.

В знании — (мягкая) сила

Максим Фадеев (нет, это не продюсер группы «‎Серебро») и Сергей Белоус из Realdoc production провели мастер-класс и лекцию о военном документальном кино. Они начали выступление с отрывка одного из собственных документальных фильмов. Плачущие бабушки из спальных районов, церковь, дети и солдаты, едущие на танке. Это, по словам режиссёров, кадры 2014-2015 года. Однако даже сам зритель может отличить их от нынешних съёмок. На танке в кадре вместо Z, V и других лозунгов с использованием латинских символов красуется надпись «‎Куплю шкуру Обамы. Дорого», а бойцы почти не ругаются матом. Но без «‎скреп» в тогдашней документалистике уже не обходились. В одном из кадров зритель наблюдает за мужчиной, одетым по-казачьи. Герой несёт крест и икону, при этом крича: «‎Плевать на эту войну. Это не война вообще. Мы не боимся!»

После краткого экскурса в свою биографию Максим Фадеев рассказал, что в начале войны в Украине находился в Москве, но уже 9 марта попал в Донецк, решив снимать батальон «‎Сомали». Тут же показали трейлер его нового фильма «‎У края бездны» о российской армии в Мариуполе. Классическая картина войны в Украине: танки с Z, разрушенные жилые районы и пустые недострои. Снова плачущие бабушки и разруха. Эту документалку Фадеев подал под соусом «‎освобождения». Чуть позже он покажет ещё кадры из Мариуполя – уже более жестокие. Мат, триумфальное водружение рисование буквы Z мелом на подъездной стене, обгоревшая кошка и убитый украинский парень 2000 года рождения. Перед возрастом бойцы не побрезговали поинтересоваться запасами противника: «‎Жгуты охуенные, себе кидай».

Но суть лекции была не в том, чтобы похвастаться кадрами из Мариуполя. Большее время заняла матчасть — как ни странно, максимально честная. Начал её режиссёр со слов: «‎Война сопровождала человека все время». Здесь он вспомнил императора Траяна и «‎Слово о Полку Игореве». Не забыл лектор упомянуть и о том, что (по одной из версий) князь погиб под Славянском. Далее – расцвет батального жанра и Верещагин. В этом блоке документалист многократно отметил, что подобный контент с давних времён спонсирует и активно поддерживает государство: «‎В обозе всегда находился художник,  которого спонсировал император». Фадеев называет художника пацифистом, говоря, что тот жёстко относился к войне. Не забывают и про классику жанра: «‎Верещагин, Толстой, Хемингуэй, Ремарк видели войну и пытались о ней говорить через разные виды искусства». 

Говоря о пропаганде, документалист отметил: она во времена Великой Отечественной была максимально реалистичной с обеих сторон. За этим в Германии следил лично Геббельс: после боёв под Сталинградом на какое-то время там перестали показывать военную хронику. Советские съёмки шли словно по заветам (их Фадеев упоминал чуть ранее) Дзиги Вертова: «Кинодрама — опиум для народа… Долой буржуазные сказки-сценарии!» Да здравствует жизнь, как она есть». Съёмки боевых вылетов были максимально живыми. Эта фраза всколыхнула зал:

После перечисления легенд советской документалистики, в том числе Александра Довженко с его фильмом «‎Битва за нашу советскую Украину», но без пропагандистского умысла, а в качестве примера звуковой военной хроники, перешли к наградам. Сразу же после первого советского «‎Оскара» за «‎Разгром немецких войск под Москвой» перешли к нынешней ситуации на кинофестивалях. «‎Сейчас то же самое с другой стороны. С той стороны снимают все документальные фильмы, про Майдан, начинают смотреть все эти движухи. У них есть такая опция: документальный фильм с номинацией и получением Оскара». Разумеется, Россию-матушку и тут обидели: она нигде не выставлена в хорошем свете. 

Разговор о зарубежных кинопремиях позже поддержал Сергей Белоус. Он оказался креативнее коллеги, придумав этой ситуации название «‎пакет Оранжевой революции». По его мнению, западные документалисты снимают фильмы, изначально зная, что за это дадут как минимум номинацию на «‎Оскар», если не саму премию. Эту схему якобы применяют со времён Вьетнамской войны. В России же такое не получается: один из фильмов о конфликте на Донбассе, по его словам, не дал показать Манский (руководитель «‎Артдокфеста»), потому что в титрах упоминались слова «‎гражданская война» и названия самопровозглашённых республик без кавычек. 

Далее Фадеев пробежался по знаковым моментам мировой документалистики: съёмка сцен геноцида с вертолёта в «‎Прощай, Африка» и обвинения в постановке особо жестоких сцен, американское подразделение фотографов на войне во Вьетнаме и военные операторы CNN, которые четверть отснятого материала отдают для пиара вооружённых сил. Отметив силу западной школы теледокументалистики, режиссёр посетовал: в России такое представить трудно. 

Вспомнил режиссёр и «‎Чернобыль. Два цвета времени» Укртелефильма. Впервые с этим фильмом он познакомился, когда учился на энергетика: их всех водили его смотреть. Кроме истории, как киношников тогда пропустили на атомную станцию, и того, что в «‎Чернобыле» от HBO некоторые сцены практически скопированы с украинского документального фильма, упомянул он и о самоотверженном герое-начальнике, который не только бросает других на смерть, но и погибает сам. Сравнения последовали незамедлительно: «‎Вот это все я видел в Мариуполе, когда командир ведёт в бой мобиков и сам погибает».

Далее режиссёр перешёл к современным медиапривычкам касательно военного контента: зрители привыкли видеть сотни трупов и издевательства. Среди современной документалистики он упомянул Cartel Land от Netflix, пересказав его следующим образом: «‎Если бы «‎Картель» снимали на Донбассе, то Захарченко принял решение сформировать ополчение, и мы снимаем первые обсуждения, как они добывают оружие, первый бой, семью Захарченко. Я условно говорю: не Захарченко, полевого командира, который весь город поднял.»

После экскурса в историю мировой документалистики Максим Фадеев сам себе задал острый вопрос: почему так мало хроники за 9 лет конфликта и СВО? По их словам, виноваты целенаправленная политика государства и косность бюрократического аппарата. Трудно получить разрешение на съёмку, а потом можно лишиться аккредитации за то, что, например, военные в кадре одеты не по уставу. А ещё Сергей Белоус посетовал, что на штурм Изюма нельзя было получить доступ. 

После этого со сцены начали звучать истории из опыта тех самых девяти лет. Максим Фадеев, например, был фиксером «‎для западных мастеров документального кино» На Донбассе. Имена мастеров не упомянули, но подробнее остановились на одном: неком журналисте из Сербии, который приехал в Донецк в футболке с Z, знал все сводки с фронта, но два месяца его возили на гражданские объекты — например, на молокозавод. 

Снимать войну, как считают документалисты нужно для того, чтобы отрезвить людей. Они забыли, что такое война, её не видят ни военное начальство, ни руководство. Зато есть «‎можем повторить» с нашей (российской) стороны. «‎Война – рукотворный ад, который на земле создают. И задача военкоров и операторов – показать все это». Сами военные, по словам документалистов, не снимают контент: боятся, что «‎по шапке прилетит».

Далее они заговорили о мотивации военного репортёра: «‎Это наша страна, это наш долг, мы хотим сохранить это для истории. Поэтому и солдаты не идут за деньги – они идут за доблесть». Максим Фадеев отметил, что на войне деньги не могут быть мотивом, который позволит сделать качественную работу. Однажды ему предложили съёмку за деньги, и в этой командировке он получил первое ранение. После этого снова началась критика: «‎Если вы посмотрите телеканал «‎Звезда» последние 3-5 лет — все крутится вокруг вооружения. Но не вокруг людей. Мы не знаем, как выглядит солдат на самом деле. Как они варят кофе на позиции, о чем они мечтают». Но снимать солдат нельзя из-за проблем с доступом. «‎Как в российской армии его получить – я не знаю«‎, – признался Фадеев. Ополчение он снимал благодаря прописке в Славянске и дружбе с Моторолой. Тут же репортёр вспомнил шуточную историю: во время одной из съёмок документалиста приняли за военкора из Сирии, потому что тот со всем снаряжением и специфическим загаром прилетел из Тайланда. 

Незнакомых солдат Фадеев порекомендовал не снимать. Этот совет он аргументировали историей про то, как ему трижды угрожал автоматом пьяный боец, называя при этом «‎журношлюхой». Ответ на то, почему он пьян, озвучили задолго до истории: алкоголь – это способ забыться на войне. В этом случае у солдат погиб командир, и они решили запить горе. Офицеру ВДВ помешал «‎хрен с камерой». Спасло то, что в этот момент начался бой.

Фестиваль RT показывает, что нам может предложить подконтрольное искусство военного времени. Z-поэзия, показательные плачи от священников и сердобольных девушек и мягкая сила в виде лекций с подтекстом. Новояз здесь бушует во всей красе: освободили, зачистили. Документалисты военного времени твёрдо настаивают: на территории Украины Россию ждали. Этому же посвящены и новые проекты, которые параллельно представляли на питчинге. Кроме трейлеров социальных фильмов о родительстве или героях с онкологическими заболеваниями, там можно было заметить и привычную пропаганду: картинки разбомбленных зданий под звук сирены в таких анонсах сменялись кадрами «‎восстановления» территорий под аудиозапись литургии. Религия крайне активно участвует в поддержке войны, и здесь это тоже заметно. Остаётся с сожалением добавить, что такими темпами в книжных магазинах вместо «‎крамольных» авторов и иноагентов начнут продавать сборники z-поэзии, а в школах начнут проходить военкоров и «‎пиздюков с Донбасса».