Румынский кинематографист Раду Жуде за последнее десятилетие застолбил за собой особое место на всех престижных фестивалях, шокируя публику своими малобюджетными и оригинальными фильмами. Четыре года назад «Неудачный трах, или Безумное порно» получил главный приз Берлинале, а «Не ждите слишком многого от конца света» лишь чудом остался без наград «большой тройки». Новая работа, «Континенталь '25», получила награду за лучший сценарий на Берлинском кинофестивале.
Раду Жуде причисляют к «румынской новой волне», начавшейся в середине нулевых. Её характеризует социальный подтекст, съемки на натуре, аспект на будничности и абсурд. Например, в классическом для движения фильме «Смерть господина Лазареску» мужчина долго ездил по Бухаресту в карете скорой помощи, поскольку никто не хотел его лечить. А пока его возили, зритель знакомился не только с румынской системой здравоохранения, но и с жителями столицы.
Жуде — наследник и продолжатель волны, но со своим взглядом на мир. Он обожает неполиткорректность и провокацию. В «Не ждите много от конца света» главная героиня постоянно снимала тик-токи, пародируя американского блогера Эндрю Тейта (которого, кстати, в Румынии обвиняют в создании преступной группировки), поэтому слово «шлюха» звучало не реже приветствий. Герои Жуде часто говорят о политике и делают это резко — легко обвиняют в экономических проблемах еврейский заговор, винят действующих президентов во всех смертных грехах и вспоминают славные времена (для одних это эпоха Чаушеску, для других — период фашистской диктатуры). Один из ярчайших фильмов режиссёра называется «Мне плевать, если мы войдём в историю как варвары» — это цитата маршала Антонеску перед переходом на сторону Гитлера.
Фото: AFP
Но Жуде характеризует не только наплевательское отношение к чувствительности зрителя, но и подход к съёмкам — он давно смирился с минимальными бюджетами, научившись работать на энтузиазме. Так что «Континенталь '25» снят на IPhone 15.
В центре сюжета новой картины — судебный пристав Оршойя. Начальство поручило ей выселить из старого здания бездомного (участок земли выкупила строительная компания, готовящаяся возвести бутик-отель «Континенталь '25»). Из-за того, что мужчина отказался покинуть территорию, Оршойя навещает его вместе с жандармами. После очередного конфликта она даёт бездомному время, чтобы собрать вещи, а когда возвращается, то видит, что тот покончил с собой — повесился на батарее. Оршойя винит себя в суициде незнакомца и рассказывает о случившемся всем подряд в попытках оправдаться в собственных глазах.
Жуде мастерски находит яркие, но бытовые сюжеты. Бездомный ходит по городу и просит дать ему работу и, получая ожидаемый отказ, просит «занять денег». Естественно, не планируя ничего отдавать. А когда женщина не только дает еду, но и предлагает работу, то бездомный приходит в ярость. Наверняка режиссёр мог бы построить полнометражный фильм на приключениях живущего на улице человека (это вполне в духе румынской новой волны), но сворачивает в сторону своих любимых героев — представителей среднего класса.
В качестве основы (и референса для афиши) Жуде использует «Европу 51» Роберто Росселлини — в нём женщина помогает бедным, пытаясь пережить смерть сына (и испытывая чувство вины за случившееся с ним). Но если в итальянской классике внутренний конфликт решался за счёт добрых дел, то главная героиня «Континенталь '25» полагается на оправдания. К счастью для неё, вокруг множество людей, готовых произнести слова «Ты не виновата». С одинаковой долей искренности (точнее, с отсутствием интереса).
Жуде рисует удивительную карту оправданий — оказывается, что множество людей готовы снять вину с человека, лишь бы не углубляться в споры о морали. Подруга рассказывает про благотворительность, священник — про священное писание, а парень, желающий соблазнить Оршойю, объединяет нигилизм и дзен-буддизм. Более радикальный метод находит мать героини, называющая румын крестьянами и лентяями, что, по её мнению, само по себе оправдывает произошедшее.
Собеседникам проще процитировать Брехта или «Список Шиндлера», чем осознать ужас ситуации. И бездомный скорее раздражает, чем вызывает сочувствие, поскольку причинил неудобства. На этом фоне моральные метания главной героини утихают, поскольку вокруг так много способов для самовнушения, что ими просто невозможно не воспользоваться.
Жуде мастерски использует городскую среду. Как будто подтверждая слова своих венгерских героев, он демонстрирует старую и невероятно красивую архитектуру Клужа, а затем переключается на уродливые новостройки. Режиссёр переплетает состояние героини с городской средой. В конце концов, можно жить в не красивом здании, понимая, что бывает что-то более привлекательное. Значит, можно жить и с моральным уродством, зная о добродетели.
Жуде буднично проходится по капитализму, но скорее с позиции человека, которому уже неинтересно об этом рассуждать — все шутки пошучены, можно лишь констатировать сложившийся порядок. Новые здания строятся, но для тех, у кого уже есть жилье. А Оршойя, на каждом шагу декларирующая свои либеральные взгляды, помогает строительному бизнесу, который ненавидит. Прибыль от выселения бездомного получит строительная компания, а моральные муки — героиня.
Естественно, Жуде не мог пройти мимо межнациональных конфликтов — это тема, возникающая почти во всех его фильмах. Сюжет затрагивает и происхождение Оршойи — она венгерка. И Жуде не случайно выбирает Клуж в качестве места действия картины. В 1918 году город вошёл в состав Румынского королевства, хотя больше 80% населения были этническими венграми, с тех пор его население выросло в разы, а венгров, если судить по переписи населения, стало лишь 15%. Логично, что при каждом удобном случае персонажи возвращаются к национальному вопросу.
Когда в СМИ попадает информацию о том, что покончившего с собой бездомного выселила этническая венгерка, румынская общественность закипает. Патриоты напоминают про прошлые войны с посылом «можем повторить», а иногда доходят до абсурда — с комментариями вроде «Венгры, сосите мой член» и «В Румынии говорите по-румынски» (главная героиня итак говорит по-румынски).
Сама героиня с удовольствием рассказывает румыну анекдот:
«Почему румыны не снимались в “Звёздных войнах”? Не хотели работать даже в будущем».
А вокруг этого балагана развешены предвыборные баннеры с разного уровня банальностями. При этом Жуде затрагивает и международную политику. Бывший студент Оршойи с радостью показывает «интересное» видео, снятое с украинского дрона. Женщину беспокоит энтузиазм собеседника, и ему приходится говорить, что ему «не жалко орков», а их семьям «Путин даст по стиральной машине и Звезду героя». Сама Оршойя объясняет подруге, что занимается благотворительностью (отправляет по два евро палестинским и украинским беженцам ежемесячно).
Раду Жуде показывает румынское общество таким образом, что некоторые конфликты легко считывать не как наднациональные, а как родственные российским, будь то квасной патриотизм, переписывание истории и политические споры о прошлом. Но каждую проблему Жуде превращает в интересный сюжет, а драму (иногда — настоящую трагедию) разбавляет абсурдом, буквально витающим в воздухе. А провокации позволяют режиссеру дополнительно подогревать и без того горячие темы.
Конечно, возникает зависть из-за того, что в России подобный кинематограф так и не возник, хотя вряд ли были шансы — российская интеллигенция до сих пор пишет статьи про то, как Балабанов помог Путину начать войну, опираясь на фразу «гнида черножопая» (это было 28 лет назад, если что). А кто-то даже считает, что «Куклы» — это смешно. В общем, лучше смотреть на Румынию.
