В публикации сохранена лексика интервьюируемых, в которой по отношению к главной героине применяются как женские, так и мужские местоимения, а также упоминание неактуального имени — деднейма. Героиня не имеет претензий к этим упоминаниям и цитированию.
После начала войны России с Украиной некоторые россияне, не желавшие отправляться воевать или оказаться в тюрьме за антивоенную позицию, покинули страну.
Грузия приняла несколько «волн» россиян. Данные о количестве приезжающих и уезжающих разнятся. Так, в ноябре прошлого года, РБК опубликовал данные ФСБ, согласно которым с июля по сентябрь в Грузию из России выехало 461 тысяч человек. Уже за текущий год, по информации МВД Грузии, в страну въехали чуть более 298 тысяч россиян, но 320 тысяч — уехали.
Важно учитывать, что в эти цифры входят и транзитные рейсы, туристы, а также пребывающие в Грузии менее суток россияне. Тем не менее среди всех этих людей, которые пытаются спастись в сложившейся ситуации, находятся противники войны, юноши призывного возраста, экономические беженцы и работники айти-сферы. Ими оказалась и семейная пара Литвишковых, которых релоцировали в Грузию почти сразу после начала войны.
Тогда еще Святослав [деднейм — на момент выхода статьи неактуальное имя человека, — прим.] и Мария приехали в Тбилиси в марте прошлого года, сразу, как появилась возможность. Мария родом из Нижнего Новгорода, а Святослав — из Новочеркасска. Они успели пожить в нескольких городах России, остановились в Москве, но, когда началась война, спешно покинули страну.
Вскоре у Святослава начались панические атаки, и он обратился за помощью к психологу, чтобы понять причину их возникновения. Тот отправил его к психологине, которая специализируется на ЛГБТК+, и после сеансов с ней Святослав понял, что причиной панических атак и стрессов было то, что все это время он не ощущал себя собой, и осознал себя как трансгендерную женщину с временным именем Алиса.
В этом материале мы на примере истории Алисы расскажем, как взрослый человек приходит к осознанию, что дискомфорт в его жизни был вызван приписанной гендерной идентичностью, какая реакция на каминг-аут [процесс, когда человек осознает свою гендерную идентичность/сексуальную ориентацию и сообщает о ней окружающим, — прим.] может последовать от партнера, с какими трудностями сталкиваются транслюди в странах бывшего СССР и насколько лучше обстоят дела с транспереходом в Европе. Разобраться нам поможет экспертка и транс-активистка Екатерина Мессорош.
Денис Галицын / SOTA
— В Miniso [японская франшиза магазинов товаров для дома, — прим.] были транскружки. Но когда я пришла, то их уже не было. Там была лесбийская, там была с трансфлагом и, по-моему, просто с ЛГБТ-флагом, — Алиса налила кофе в кружку с мемом «папей гавна» и вручила ее мне. Поток шуток перетек в бытовой разговор о ЛГБТК+ френдли кружках из Miniso, которые хотелось бы купить, но, к сожалению, их быстро разобрали.
Алисе 29 лет, она родом из города Новочеркасска в Ростовской области. Уже восемь лет работает системным администратором, из которых чуть больше года — в аутсорсинговой айти-компании EPAM.
К разговору присоединилась супруга Алисы, Мария, отметив, что та не рассказала про город, в котором она родилась — «оплоте казачества».
— Да, это оплот казачества, город, известный расстрелом рабочих в 1962 году [речь идет о «Новочеркасском расстреле», когда рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода устроили демонстрацию против 30% повышения цен на мясо, в результате чего часть рабочих была расстреляна милицией, армией и КГБ, — прим.], и там жил и работал Чикатило, — поделилась историческими сведениями о родине Алиса.
Будущая пара познакомилась в 2016 году. Алиса тогда училась, а Мария — разводилась и «приехала лечить свое сердечко южным виноградом». Она жила у общего с Алисой друга, который и познакомил их. Алиса сразу предложила Марии жить у нее, и та согласилась. По итогу они два года прожили в Новочеркасске, затем переехали в Нижний Новгород, еще через три года — в Москву, а в прошлом году приехали в Тбилиси.
Мария тоже работает в айти-сфере, но помимо этого ведет популярный литературный блог GreenLampBooks в телеграме и на ютубе под псевдонимом Евгения Лисицина. На своем ютуб-канале она в том числе выражает антивоенную позицию.
По словам Марии, именно Алиса подбила ее заниматься блогингом в том же 2016 году. Она всегда любила книги и много читала. В 2018 году Мария стала лауреатом национальной премии «Литблог». После она сама стала работать с премиями и выдавать их.
— Все у меня там было шоколадно, и в Москве меня все любили, и до сих пор любят и зовут. Но потом все это кончилось.Теперь я айтишник здесь, — рассказала Мария.
Над блогом девушки работают вместе. Раньше они на нем и зарабатывали. Работа литературным критиком приносила хороший заработок, но после того, как семья покинула Россию, а Ютуб перестал монетизировать ролики российских авторов, блог сохранился в качестве хобби и возможности потрындеть.
Когда началась война, работодатели предложили девушкам релокацию. Вариантов выбора страны было немало: Армения, Казахстан, Турция, Черногория, Грузия и Колумбия. Грузия показалась им самой оптимальной. Тут можно безвыездно находиться 365 дней в году, здесь низкие налоги, несложно открыть ИП. Недалеко Ростовская область, и, при необходимости, можно навестить родных.
Недавно Мария и Алиса в ресторане отмечали годовщину свадьбы. На празднике у Алисы случилась паническая атака, после которой она приняла решение обратиться к психологу.
— У нас была годовщина свадьбы, и она оделась в такой, знаешь, полный костюм мужского мужика. То есть, рубашка, пиджак, вот это все. Когда во всем этом пиджачном великолепии мы вышли на балкончик покурить, у тебя, — Мария обратилась к Алисе, напоминая ей, как это было, — случилась паническая атака. И ты пошел к психологу, чтобы разобраться с паническими атаками. Они у тебя были связаны с тем, что эта одежда, рубашка, давила тебе на горло и мешала дышать.
— Да, все, что прикасалось к горлу, вызывало панические атаки. Постепенно, среди остальных вопросов, я вдруг спросила, а что там с гендером вообще, что как работает? Тот специалист оказался абсолютно не способен помочь, это не его специализация. Я никак его в этом не виню. Он посоветовал психологиню, которая непосредственно специализируется на гендерных вопросах в ЛГБТ теме, — продолжила рассказ Алиса. Так, постепенно специалистка подвела Алису к тому, что она — не цисгендерный мужчина [цисгендер — человек, чья гендерная идентичность совпадает с приписанным при рождении полом, — прим.].
Денис Галицын / SOTA
— Она дала табличку со списком возможных вариаций гендерной идентичности. Эта табличка дала понять, что все остальные варианты, кроме трансперсоны — это не я. На самом деле, оно где-то существовало. Прям давным-давным-давно. Но это очень сильно табуированная тема в России всегда. Это христианские родители. Как только какая-то мысль появлялась, она подавлялась автоматически. Когда ты подавляешь прям в самом начале эти мысли, они не развиваются. Оно существует в виде: «О, как прикольно было бы, если бы я завтра проснулся в виде женщины. Ну ладно, пойдем дальше дела делать в магазин», — при упоминании христианских родителей у Алисы зазвонил телефон. Это позвонил ее отец, который озаботился новостями об электронных повестках, и стал расспрашивать Алису о том, как будет работать реестр повесток.
— Алиса говорит: «Я — женщина». И батя такой: «Ту-ду-ду-дум». Это православная чуйка, это Боженька прямо по золотому лучу спускает знания, — пошутила Мария.
Екатерина Мессорош рассказала «Соте», что в России есть немало френдли психологов и психиатров, которые могут оказать консультацию транслюдям, и критически высказалась о дифференциальной диагностике [способ диагностики методом исключения, который при помощи исключения каких-либо факторов/симптомов приводит к единственно вероятному заключению, — прим.]. По словам Екатерины, на сегодняшний день наука не может определить гендерную принадлежность человека за него. Единственная возможная диагностика — это переживания и чувства человека. Дифференциальная диагностика может выйти на ментальные расстройства, которые есть у разных людей, вне зависимости от гендерной идентичности, но не может дать ответ на то, является ли человек трансгендерным, или он так думает из-за расстройства. Существующие тесты, по типу теста «Когиати» [устаревший тест на феминность и маскулинность, состоящий из вопросов, основанных на гендерных стереотипах, — прим.], стереотипизированные и не объективные. Однако ассоциативные методики могут послужить инструментом в работе психолога как с трансчеловеком, так и цисгендерной персоной.
Для транслюдей в России есть немало психологов. Есть возможность получить бесплатную и платную психологическую помощь. Френдли психологов много, но есть и возможность нарваться на жесть. Есть психологи, которые доводят до стресса и говорят, что это болезнь и нужно 5 лет психоанализа. «Смиритесь со своим полом». Действительно, если 5 лет мучить человека, да еще и показывать картинки мужиков в платьях, это приводит к стрессу. Сейчас карательная психиатрия 60-х годов есть в России, но есть и френдли психологи и психиатры. Я не видела доказательного способа определения трансгендерности, дифференциальная диагностика в этом случае не работает. Транслюдям необходимо проводить дифференциальную диагностику, чтобы исключить шизофрению или диссоциативное расстройство личности, но она может дать какую-то симптоматику. Одно дело пугать большой психиатрией — шизофренией, а другое дело говорить о шизотипическом спектре [группа психических состояний, которые имеют общие с шизофренией клинические особенности, — прим.]. Среди транслюдей есть люди с ментальными отклонениями. Их больше, чем среди всей популяции Если мы начинаем исследовать когнитивные способности транслюдей, то они такие же, как у популяции в целом, ничем не отличаются. Лучше всего это описывает теория стресса меньшинств: если ты принадлежишь к маргинализованному меньшинству, то уровень постоянного стресса выше. Постоянный стресс влияет на ментальное здоровье, и транслюди — не исключение. У популяции этого стресса меньше. Это я к тому, что дифференциальная диагностика в отношении траслюдей не работает. Если человек при компенсированном состоянии [состояние, при котором человек уменьшает тревожность и переживания, как правильно, бессознательно, за счет компенсации какого-либо тревожного элемента, — прим.] говорит, что «я – трансгендерный человек и хочу переход», то это вся диагностика. Наука говорит, что определить гендерную принадлежность за человека пока что невозможно. Я не видела ни одного теста, который бы не был основан на совершенно дурацких и, при этом, неработающих на цисгендерных людях стереотипах. Есть стереотипный тест «Когиати»: мужчины лучше в математике и хорошо паркуются, а женщины не умеют водить, но при этом хорошо коммуницируют. Из этого опросника определяется ваша гендерная идентичность. Тест «Бем» построен на стереотипах. Шкала мужественности, маскулинности, феминности. Никак оно с трансгендерностью не коррелирует. Конечно же, транслюди цепляют на себя стереотипы, и как можно больше. Во-первых, это может соответствовать их идентичности, во-вторых, помогает «доказывать» окружению, что «посмотрите на меня, я люблю платья, я вся такая женственная, и математики не знаю, значит, я женщина». Транслюди часто уходят в гиперстереотипизацию себя. Это уже определенная проблема в психологии в плане дифференцированной методики. Если брать слепые исследования, то психологи и психиатры не могу отделить трансгендерных людей от цисгендерных, если нет прямых вопросов про гендерную идентичность, по типу: «Кем вы себя ощущаете?». Ни дифференциальная диагностика, ни тесты не говорят ничего о том, является ли человек трангсендерным. Единственное, что говорит о том, что человек трансгендерный, — это его переживания, которые он испытывает. Психологи часто используют ассоциативные карточки, начиная от карт таро, заканчивая «Диксит» [настольная карточная игра, в которой нужно придумывать ассоциации к картам, — прим.]. Ассоциативные методики во многих подходах используются для того, чтобы помочь человеку через ассоциативные ряды выразить свои стремления, ценности, желания и так далее. Если это такое, то это один из инструментов, который помогает человеку раскрыться. Если это строго дифференциальные методы — такое себе. Пока я не видела реально действующих методов исключения.
Возвращаясь к разговору о самочувствии и о том, как выражалась трансгендерность Алисы до того, как она осознала себя, Алиса отметила, что это был «какой-то дискомфорт». Но она не могла сформулировать и понять, с чем он связан.
Мария дополнила, что наблюдала и другие сигналы. Например, они решили «по приколу» проколоть Алисе уши, и, неожиданно, ей понравилось. У нее произошел «большой эмоциональный выхлоп». Также, по словам Марии, у Алисы была своего рода гиперкомпенсация.
— Человек по имени Святослав максимально хотел обженствить меня. Все платья, все каблуки, все на свете цветочки были на мне. Причем, как только она себя женщиной осознала, это прошло. Теперь плевать, теперь все цветочки ей.
Денис Галицын / SOTA
И пусть Мария наблюдала эти сигналы, особого значения им не придавала, потому что не разделяет теорию гендерных стереотипов и не считает, что женщины и мужчины должны строго следовать им.
— Если бы ты начала носить юбку, я бы подумала, ну, наверное, проветривается просто. Но был момент, у меня даже написано в ежедневнике, 17 февраля. Ты пришла мне рассказала, и я такая: ну, хорошо.
— А что будем есть на ужин? — рассмеялась Алиса.
По рассказу Марии, несколько лет назад, когда пара еще не оформила брак, девушка решила сообщить Алисе, что она — пангендер [небинарная гендерная идентичность, означающая, что человек может чувствовать все множество гендеров (мужской, женский, небинарный, бигендер и т.д), — прим.] и пансексуал [сексуальная ориентация, не ориентированная на специфичный гендер, она подразумевает, что человек при выборе партнера вовсе не обращает внимания на его гендерную идентичность и, в теории, может иметь романтические чувства к человеку с любым гендером или его вариацией., — прим.]. Также Мария поделилась опытом каминг-аута пансексуальности перед родителями, на который те отреагировали смехом и ответили, что у нее это пройдет.
— «Дорогой, нам надо с тобой серьезно поговорить. Я пангендер, которому, на самом деле, нравятся больше девочки, но если что, ты мне нравишься, я с тобой остаюсь». И он спросил, что у нас сегодня к чаю. Это такая комичная немного ситуация. Ему было пофиг.
— Не то чтобы пофиг, но для меня было главное, что ты остаешься со мной. То, что тебе нравятся представители еще и других гендеров — ну, окей. Пожалуйста.
В случае с каминг-аутом Алисы произошла зеркальная ситуация, и Мария просто предложила пойти ужинать. По мнению девушки, если бы она была «белой цисгендерной гетеросексуальной женщиной», вероятно, ей было бы тяжелее принять каминг-аут, но Мария приняла его спокойно. Поэтому Алиса не ощущает, что ее жизнь как-то кардинально поменялась после осознания. Детей она не хотела, работа есть, супруга рядом, но некоторые трудности, все же, есть.
Как рассказывают знакомые девушек, у Алисы «все происходит очень быстро», как раз потому что она «взрослая и осознанная». Алиса общается с трансперсонами из разных стран, и, по ее словам, многие после осознания ничего не делают с этим годами и не меняют свою жизнь. На то есть различные факторы. Труднодоступность ЗГТ [гормональная терапия для маскулинизации или феминизации тела, — прим.], страх, нерешительность.
Мария и Алиса, будучи в Грузии, ощущают себя в некотором социальном вакууме. Их круг общения — это только близкие друзья. Работа — удаленная. С одной стороны, кажется, будто это безопасно, но полной безопасности Алиса не чувствует. Она опасается самовыражения. Например, выйти из дома на каблуках. Как рассказала Мария, в первые дни Алиса боялась даже выходить курить на балкон в футболке с рисунком цветка или пижаме, чтобы соседи-грузины случайно не решили обсудить с ней ее одежду. Носить комфортную для нее одежду она может только в квартире.
Также Алиса вспомнила, как недавно ехала в метро, и напротив нее стоял престарелый мужчина, который смотрел на ее маникюр «с таким впечатлением ужаса, будто вся его жизнь, все его ценности в этот момент рушатся».
Денисы Галицын / SOTA
Обсуждая страхи, так или иначе связанные с Грузией, Алиса вспомнила события 2021 года. Тогда, 5 июля, радикально настроенные мужчины, в частности, представители местного консервативного движения Alt-Info, устроили погром «Марша Достоинства» в Тбилиси. В результате пострадали множество журналистов, которые освещали марш, а один из них, оператор TV Pirveli Лексо Лашкарава, через несколько дней был найден мертвым. Власти и МВД считают, что причиной смерти была передозировка наркотиков.
16 января текущего года Тбилисский апелляционный суд оправдал шестерых фигурантов дела о насилии в отношении Лашкаравы. Суд сократил им наказание с 5 до 4 лет лишения свободы по обвинению в соучастии в организованном групповом насилии на почве нетерпимости по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
Это была не единственная акция, на которой грузинские консервативные силы напоминали о себе. Так, Alt-Info устраивали акцию против Tbilisi Pride Fest летом прошлого года. В результате один из сторонников движения совершил самосожжение.
Руслан Терехов / SOTA
Екатерина Мессорош рассказала о трансгендерном сообществе в Грузии. Оно есть, но Грузия его не принимает, как и гомосексуальных людей. По наблюдениям Екатерины, местное транс-сообщество отличается от российского, украинского или белорусского. В большинстве случаев трансгендерные грузинки являются секс-работницами. Это обусловлено экономической составляющей страны. Это транс-сообщество лукистское [лукизм — предвзятое отношение, дискриминация по внешнему виду, — прим.], сексуализированное, а девушки чаще всего занимаются самостоятельной гормонотерапией без наблюдения врачей, что крайне не рекомендовано и может привести к серьезным заболеваниям. По тем же наблюдениям Екатерины, процент транслюдей среди секс-работников в России гораздо меньше.
Грузия — страна странная. С одной стороны, есть стремление к евроинтеграции, а с другой стороны, — она консервативна. Это не азиатский патриархат уровня Туркменистана и Казахстана, но принятия трансгендерности и гомосексуальности в Грузии нет. Есть защита правоохранительных органов. Насколько я знаю, издевательств в полиции нет, но и обращаться туда никто не жаждет. Общественный консенсус: пидорасы – это плохо. Но с воплями «надо вас всех повесить на столбах» никто не бегает. Если мужик в платье или женской футболке, могут сказать: «Ну что ж ты так…». Там есть культ мужского мужизма, и феминный мужчина в Грузии привлекает много внимания. Транс-сообщества в Грузии есть. Я общаюсь с активистками из Грузии, у них есть ЛГБТ-организация «Темида» с транснаправлением. Если обращаться к ним в Грузии, то они помогают с шелтерами и врачами. Надо понимать, транс-сообщество Грузии отличается от России, Украины или Беларуси тем, что в Грузии трансженщины в большинстве являются секс-работницами. В Грузии с работой огромные проблемы. Внутри транс-сообщества есть свой рынок. Чем больше секс-работы, тем больше самостоятельной гормональной терапии. Это статистика по моим наблюдениям. Есть стереотипы того, как надо выглядеть. Это своеобразная токсичная среда внутри сообщества, очень лукисткая. Чем больше процент людей в секс-работе, тем больше внутри сообщества лукизма. Самостоятельная гормонотерапия без наблюдения врача нормализуется в обществе. В Грузии самый модный препарат — это оральные контрацептивы, содержащие гормон эстрадиол, способствующий транспереходу. Для трансгендерных людей медицинским сообществом это не рекомендовано. Это сообщество нацелено на сексуализацию. Такая локальная специфика. В России среди трансженщин меньший процент тех, кто причастен к секс-работе. Многие работают в айти-сферах, да и в других тоже. Половина трансперсон в России и не подходили к этому, и не собирались, у них все хорошо.
— Здесь очень гендерно разделены переодевалки в ТЦ. Мужчины идут в свое отдельное крыло, женщин не подпускают даже рядом к раздевалкам, и наоборот. Однажды в магазине за нами увязалась какая-то тетка, и такая: «Чтооо, ты тут трусы перебираешь женские?». И это даже не смотря на то, что я рядом стою. И померить одежду ты не можешь, обязательно там стоит эта вахтерша на входе, которая эту одежду выкинет, — рассказала об особенностях местных магазинах Мария.
Алисе сложно покупать женскую одежду в магазинах, как раз из-за того, что нет возможности ее примерить. Для сравнения девушки привели в пример Россию, где можно было заказать одежду на дом, примерить ее в комнате и, если не подходит, отдать назад курьеру. Такая услуга была возможна, например, в магазинах Lamoda или Befree. В Грузии подобной нет.
— Здесь ты ничего не можешь сделать анонимно. Тут все аналогово. А аналогово за тобой бдят все бабки, бдят все деды, и не пускают во все раздевалки, — продолжила Мария.
Денис Галицын / SOTA
— Ну и тут о каком-то social transition речи не идет в принципе, если у тебя нет пасса [от англ. pass — переход, состояние, при котором человек выглядит в соответствии со своей гендерной идентичностью, — прим.], — в этот момент Алиса с Марией вспомнили свою престарелую соседку, которая периодически пытается с ними разговаривать и в последний раз спрашивала, «хорошие ли они русские».
— К ней приехали какие-то родственницы, и я вышел в коридор, в магазин, что ли. Они ко мне подходят, и такие: «А вы хороший русский?». Ну да, наверное. Я буквально сломалась на секунду. А что ответить? А вдруг нет? А паспорта то хорошего русского нет, показать нечего. Ну хороший говорю, да, наверное, — вспоминает Алиса.
На вопрос о том, было бы так же страшно выходить на московский балкон в женской футболке, Алиса ответила, что, скорее, нет. Хотя у нее и есть истории от знакомых трансперсон и геев, которые «чуть-чуть выглядят не так серо и уныло», и которые хоть раз, но страдали от насилия в Москве и Подмосковье. Поэтому Алиса считает, что без пасса, на самом деле, ситуация в Москве не сильно отличается от Тбилиси, и она не думает, что чувствовала бы себя там безопаснее.
Руслан Терехов / SOTA
Алиса хочет совершить полный транспереход и сделать свое тело более феминным, но беспокоится, что в Грузии не найдется врач, который поможет ей с ЗГТ правильно, чтобы не навредить здоровью. Она привела в пример истории знакомых трансперсон, которые пользуются женскими таблетками от менопаузы.
— Многие пользуются женскими таблетками от менопаузы. Они содержат большое количество эстрадиола. Все же это должно проходить под наблюдением врача, а не на коленке. В России же нужна справка от психиатра, которая влечет за собой белый билет, а без этого транспереход невозможен. Я разговаривала с трансперсонами из России и Беларуси, и они говорят, что сейчас там смена пола невозможна вообще.
Дальнейшая информация актуальна на момент выхода статьи. 24 апреля Минюст заявил о разработке законопроекта, который запретил бы смену гендерного маркера в России. 28 апреля уже спикер Госдумы Вячеслав Володин сообщил о «срочной подготовке» такого законопроекта.
По рассказу Екатерины Мессорош, на момент выхода статьи именно в России проще всего заменить документы и получить гормонотерапию. Для этого нужно пройти специальную комиссию. Время от комиссии до приема у врача занимает всего несколько месяцев. Вдобавок, в России много компетентных эндокринологов, которые проходили специальные курсы повышения квалификации для работы с транслюдьми. В то время как в Грузии врачей меньше, и они недостаточно компетентны. Если есть такая возможность, Екатерина советует менять документы и начинать проходить терапию в России.
В Грузии гормональную терапию все начинают самостоятельно и без врачей. В Грузии мало компетентных эндокринологов. Уровень компетентности отстает от России. В России мы много сделали для этого. Есть курс для повышения квалификации на базе медицинского центра для эндокринологов по вопросу гормонального перехода для транслюдей. Курс существует до сих пор, проводится два раза в год. В среднем от 20 до 35 врачей обучается на курсах. Лекции и семинары длятся 72 часа. В Грузии такого нет. Эндокринологов, которые занимаются этим вопросом, мало. Наблюдаться у эндокринологов не так просто. Их мало, к ним большая очередь из транслюдей. У меня, привыкшей к общению с компетентными эндокринологами, есть претензии к эндокринологам Грузии о гормональной терапии транслюдей. Россия же входит в десятку стран по простоте смены документов. Может звучать необычно, но факт. Не потому что такие гуманные, а потому что Минздрав в 2018 году продолбался, и справка для смены документов выдается без лишних условий при первом этапе прохождения психиатрической комиссии. Если давать рекомендацию транслюдям при эмиграции, то меняйте документы в России. При эмиграции вы эти документы в ближайшие десять лет не поменяете. Поменять документы можно только по гражданству. В любом ЗАГСе России получаешь на комиссии справку. Ее можно получить за неделю. ЗАГС в течение 30 дней обязан поменять свидетельство о рождении, после этого меняется паспорт и заграничный паспорт. На все это уйдет несколько месяцев, в зависимости от ЗАГСа, а потом уже можно уезжать. В России основанием для гормональной терапии является международная классификация болезней-10: F64.0 — это кодификация «транссексуализм». Устанавливается психиатром, чаще всего там же, где есть комиссии. Есть Питер, Москва, Самара. Самое дешевое в Москве [данная процедура не входит в ОМС — прим.]. Там человек получает эту справку для ЗАГСа и медицинскую выписку с диагнозом F64.0. Это основания для того, чтобы пойти к эндокринологу. Он направляет на анализы и выписывает схему приема препаратов. Если говорить о феминизирующей гормональной терапии в России, то купить препараты в аптеке — нет проблем. Они не строго рецептурные. Строго рецептурные — это тестостерон для транспарней. Если люди начинают самостоятельное лечение, то они приобретают комбинированные оральные контрацептивы — противозачаточные. Крайне не рекомендуется. Риски при длительной терапии есть. Это тромбоз, геморрой, варикозное расширение вен. Это самые частые, но самые маленькие риски. Более редкая, но суровая болезнь — это тромбоз глубоких вен. На лечение потребуется пять-семь лет, если сидеть на оральных контрацептивах без перерыва. Поэтому для транслюдей не рекомендована такая схема. Есть большое количество френдли и компетентных эндокринологов, которые готовы вести гормональную терапию транслюдей. Начать гормональную терапию в России с врачом довольно просто.
Алиса и Мария считают, что в Европе можно совершить транспереход цивилизованнее, без рисков для здоровья Алисы. Они также выразили опасение, что в России, в случае, если она, условно, окажется в местах заключения, силовики могут определить ее в мужское учреждение.
— Попадешь куда-нибудь в тюрячку или СИЗО, тебя куда посадят? Туда, куда сочтут нужным. А сочтут они не в твою пользу. И это дополнительный страх сейчас, — отметила Мария.
Екатерина Мессорош рассказала, что не так много транслюдей оказываются за решеткой, а от тех, кто там оказывается, система ФСИН старается как можно быстрее избавиться. Поэтому они получают небольшие сроки. Людей сажают по паспорту. Если это мужчина — он окажется в мужской колонии, а, собственно, женщина — в женской. Но чаще всего транслюдей держат в камерах-одиночках, чтобы обезопасить их от насилия со стороны сокамерников или сокамерниц.
Что же касается простоты трансперехода в европейских странах, Екатерина считает, что это миф. По ее рассказу, в Германии тоже есть консервативные регионы и также не хватает врачей. Без помощи транс-организаций получить препараты эмигранту практически невозможно, а если получится, то они очень дорогие. Поэтому Екатерина советует начинать транспереход заранее и заранее купить препараты в странах, где они более доступны.
В России было не много случаев, когда транслюдей отправляли в тюрьму. Надо понимать, что в России сажают всех. С другой стороны, это не массовые, а точечные репрессии. В системе транслюди как ком в горле. Система ФСИН пытается транслюдей из себя выплюнуть. Случаи, когда люди попадали в исправительные учреждения, были, но длительные сроки транслюди получают редко. Если говорить о рисках для трансчеловека попасть в тюрьму, то, будем честны, они крайне невелики. Есть Катя Мессорош, ее пока никто не ловит. Она как Неуловимый Джо, который никому не нужен. Я понимаю, что есть страх. Я периодически ловлю себя на мысли о том, когда же мной заинтересуются и выпишут штраф. Это ощущение есть, и от него избавиться невозможно. При этом говорить, что риск велик, — нельзя. Возвращаясь к сути. Если Алису отправят в тюрьму, это действует по паспорту. Это проблема как для трансмужчин, так и для трансженщин. Мужик с вагиной в тюрьме — такое себе веселье. У трансженщины, если не изменены документы, то ей тоже жопа. Если у трансженщины изменены документы и она попадает в женскую колонию, там тоже будет не очень. Там нет приватных пространств и нет отдельных душевых. Если не сделана генитальная хирургия, то женщины тоже устраивают насилие. Будут не насиловать, а бить, потому что среди них мужчина с членом. Поэтому чаще всего при перемещении по этапам сотрудники ФСИН помещают транслюдей в одиночные камеры. Я знаю человека, который уже осужден, но отбывает наказание в камере-одиночке, потому что он трансчеловек. Система работает по паспорту. Внутри колонии пытаются учесть транс-статус. Сотрудникам ФСИН не нужны внутренние напряжения. Невозможно человека с женскими документами поместить в мужскую колонию. Это все сказки и запугивание полиции. «Сейчас мы тебя посадим к мужикам, там они тебя чпокнут», — так обращаются к трансперсонам. Менты у нас ничем не отличаются от бандитов. Такой реальной возможности у них не существует. Определяют исключительно по паспорту. Это миф, что Европа — оплот френдли трансперехода. Транслюди стремятся в Берлин, потому что это либеральный оплот Германии. Неплох Гамбург, там есть клиника, которая занимается транслюдьми, а также есть Бавария, где все консервативно и серьезно. В Европе не будет такой халявы, как в России. Не получится просто так купить гормональные препараты. Это сложно и занимается время. В России начать гормональную терапию легче. Из России сейчас уехали лучшие эндокринологи, одна из них — Ева-Лилит Цветкова. Она уехала в Финляндию, но дает рекомендации через телемедицину. В Германии медицина дорогая, специалистов не хватает, длинные очереди по страховкам. Для эмигранта получить гормональную терапию сложно, практически невозможно. Есть организации, которые помогают все ускорить, но лучше иметь запас препаратов на полгода при переезде в Германию. Гормональная терапия — это долго. Будет долгий период ни рыба, ни мясо. В Германии это период проще переживать, но найти жилье в Берлине сложно, особенно сейчас, из-за большого наплыва эмигрантов. В Европе со стороны общества будет меньше недружественного внимания. Но тут сложно сказать, что значит проще. Большой вопрос для человека, какие факторы важнее. Для кого-то важно, чтобы врач его вел и назначал препараты. Для другого важны социальные штуки. Для третьего важно, чтобы рядом были друзья и понятная работа. Я не могу сказать, что где-то идеально и просто.
И все же девушки планируют переехать жить в Германию, чтобы уже там Алиса начала делать транспереход и больше не опасалась взглядов со стороны или возможного риска пострадать от физического насилия. Чтобы переживать свой транспереход спокойнее и не ловить недружественные взгляды и нелестные комментарии. На вопрос о том, предполагают ли Алиса и Мария, что могут когда-то вернуться в Россию, они ответили, что через десять или двадцать лет, но в качестве туристов, с пассом и отметкой «Ж» в паспорте. Война, возможность оказаться на фронте, закон об ЛГБТ-пропаганде и пропаганде смены пола. Алиса не верит, что Россия может измениться в ближайшие годы и стать безопасной для нее страной, где она не будет опасаться наказания за свою гендерную идентичность.
Обратиться за психологической, равной, юридической или ВИЧ консультацией:
Обратиться к Екатерине Мессорош можно через ее социальные сети: