«Как в этой тишине работы машины репрессий избавиться от страха? Сбежать? Залечь на дно? У нас есть для вас одно... одно решение. <...> Эй! Полицейское государство! Будущее failed state! На силу и репрессии мы ответим бесстрашием! Ведь страха больше не будет!
Перед кремлевским занавесом последуют выстрелы».
Это цитата из манифеста, который Павел Крисевич произнёс 11 июня 2021 года на Красной площади, а после выстрелил из холостого пистолета в воздух, а затем себе в голову.
За эту акцию (формально за «хулиганство с применением оружия») он был приговорен к 5 годам колонии общего режима. Поскольку часть срока он провел в СИЗО, то освобождение наступила раньше: 24 января 2025 года.
***
Для меня это был очень хаотичный день, когда планы несколько раз менялись по ходу дела, а опоздания стали нормой.
Сначала я опоздала на освобождение Павла Крисевича из ИК-5: неожиданно для всех его отпустили не в 12, не в 9 и даже не в 8, а в 7.30 утра. Так что не успела доехать не я одна. Вероятно, администрация колонии намеренно ускорила его освобождение, чтобы избежать толпы встречающих под своими стенами. Зато благодаря этому первую половину дня Павел смог провести с женой (они поженились, пока он был в заключении), мамой и другими близкими – а не в толпе журналистов и поклонников.
Следующее моё опоздание было на встречу с подругой: я хотела поддержать её морально и вместе с ней пойти на её бывшую работу требовать остаток зарплаты, который ей отказываются выплачивать. Подруга справилась с разговором и без меня, но денег ей так и не дали. Мы решили, что если не отдадут деньги и завтра, то вернёмся на её работу ещё раз, и будем стоять и отпугивать потенциальных клиентов этой конторы, пока начальство не будет вынужденно заплатить.
В третий раз я опоздала на встречу Крисевича с журналистами: беру подругу с собой и, когда мы подходим к назначенному месту, сразу вижу характерный кружочек из людей в сквере. Бегло оглядываю лица и понимаю, что никого из присутствующих, кроме одной коллеги, я не знаю лично, поэтому, чтобы никто не заподозрил во мне эшницу, подхожу к «кружочку» со стороны коллеги и трогаю её за плечо, чтобы продемонстрировать свою сопричастность.
Моя подруга стоит чуть в стороне, разговаривает по телефону. Она – человек совершенно далёкий от мира акционистов и журналистов, но со своей не менее драматической историей (я вечно повторяю, что однажды, когда это уже можно будет публичить, о её жизни снимут фильм). Я заманила её с собой со словами: посмотришь на живого политзека. У неё было пару часов свободного времени, поэтому после окончания встречи в сквере она поехала вместе с нами и в бар «Фогель»: там Павел решил отмечать своё освобождение с близкими, друзьями, знакомыми и журналистами.
Хотя я наслышана об этом баре, вживую я здесь первый раз. Я далеко не самый общительный человек на земле, а порой и вовсе страдаю от приступов социофобии.
Пока отстающие подтягиваются, осматриваюсь в комнате, в которой скоро начнём отмечать. Помещение в стиле лофт. Стены отделаны красным кирпичом. Повсюду висят плакаты, гирлянды и шарики. На одной из стен большая гирлянда-надпись: «Вечер в хату. С освобождением!».
Кто-то случайно лопает шарик. Все пугаются резкого звука. Спустя несколько минут хлопает ещё один шарик. Подруга испуганно дёргается. Павел комментирует:
– Ещё один хлопок и кого-то посадят!
Все смеются.
В баре к разочарованию моей голодной подруги не продаётся еды – только алкоголь и скромный выбор безалкогольных напитков. Я решаю, что раз я «на работе», то пить не следует, и для начала покупаю кофе. Но чуть позже общее расслабленно-счастливое настроение окружающих передаётся и мне, и я заказываю тёмный лагер.
Без еды мы, конечно, не остаёмся. Вскоре курьер приводит заказанные пиццы. У кого-то это вызывает ассоциации с детским праздником.
– А в тюрьме сейчас перловку едят, – комментирует Павел.
Пьём за освобождение, чокаемся все, кто до кого может дотянуться.
Когда допиваю лагер, решаюсь попробовать сидр с голубикой - слишком много восторженных отзывов слышу о нём со всех сторон стола. Он действительно оказывается очень впечатляющим. Его оценила даже моя подруга, которая не очень любит алкоголь и соглашается пить только что-то действительно очень вкусное.
Я давно не чувствовала себя настолько безопасно среди сплошь незнакомых людей (кроме подруги – буквально пара знакомых лиц). Я тот ещё параноик и не склонна расслабляться за пределами дома. Но когда я осмотрела присутствующих, мне показалось, что в комнате не было лишних людей: каждый явно знал кого-то из остальных и никто не походил на засланного казачка. Шутки, которые я привыкла шутить либо в переписках с уехавшим друзьями, либо наедине с подругой, здесь произносили вслух – и смеялись в ответ в полный голос.
...Кто-то просит Павла подписать на память книгу:
– Могу кровью, – говорит Крисевич и мило улыбается.
Но все дружно просят его поберечь здоровье и не тратить кровь попусту (ей в колонии он и так рисовал свои картины).
Я тоже хочу попросить Павла, чтобы он мне что-нибудь написал – а ещё лучше нарисовал котика. Я фанатка его тюремных иллюстраций с котиками. Но у меня с собой ничего нет – не то что книги, даже листка бумаги. Подруга долго роется в сумке, но находит лишь крохотный офисный листочек-стикер, я решаю, что на таком просить что-то рисовать – как-то несерьёзно и даже невежливо.
И тут меня осеняет. Паспорт! Я понимаю, конечно, что это порча документа, и после этого его придётся менять. Но мой внутренний российский паспорт так сильно потрепан жизнью, что порой по нему даже отказываются удостоверять мою личность, и мне приходится на всякий случай всё время таскать с собой загран. Так что я жертвую им почти без колебаний. Скажу, что потеряла, заплачу штраф, получу новый - а этот на стенку повешу и буду любоваться. Подруга и фирменный (очень вкусный!) сидр с голубикой помогают мне перебороть мою вечную стеснительность, и я наконец протягиваю сидящему напротив Павлу документ со словами «Паша, нарисуйте мне, пожалуйста, котика в паспорте». Я выбрала страницу номер 13 – ту, которая озаглавлена «воинская обязанность». Он довольно долго рисует и наконец возвращает документ мне – я в полном восторге!
...Крисевичу все рассказывают и показывают новые мемы – вперемешку обычные и политические. Кто-то спрашивает, слышал ли он про «волковгейт» и «невзлингейт». Но все, кроме спросившего, дружно соглашаются, что не стоит счастливому человеку забивать голову этой чепухой. Впрочем, сразу же повернуть разговор из политического русла не так легко, кто-то вспоминает мемную фразу Яшина и спрашивает Крисевича:
– А не было мысли потратить эти 3,5 года на..?
– Мы Пашу хотим «соевым» сделать, – говорит кто-то.
Вдруг Павла спрашивают, знает ли он Шамана. Естественно, он знает, сложно не знать, когда в заключении всё время играет радио. Кто-то включает что-то из репертуара z-певца – в сугубо иронических целях. Другой кто-то тут же не выдерживает и говорит: а можно выключить?
– «Матушку-землю», пожалуйста, – с серьезным лицом заказывает Крисевич следующий трек.
– А кто автор? – спрашивает «подельница» Павла Ника Самусик, задержанная вместе с ним на Красной площади за съемку его акции.
– Татьяна Куртукова, ты что не знаешь?! – с притворным возмущением отвечает Крисевич.
...В какой-то момент в комнату бара, в которой мы собрались, заходит девушка и говорит, что ищет кого-то из своих знакомых, и не может понять, не среди нас ли они: мол, вот незадача, в баре одновременно происходят два мероприятия: антропологическая лекция о сексуальной привлекательности и вот этот день рождения.
Мы не сразу понимаем, о чём она говорит. Павел реагирует быстрее других и объясняет девушке:
– Здесь отсидку отмечают! У нас своя атмосфера.
Та понимает, что зашла не в ту дверь, и ретируется. Позже, когда наш «день рождения» потихоньку завершается, поскольку Павлу и его жене Лене пора ехать, я одной из первых иду к выходу через помещение, где проходит пресловутая лекция, и слышу отрывок из выступления:
– Люди, у которых симметричный скелет – у них побольше половых партнёров.
Я еле сдерживаю смех при этих словах, но слушатели сидят с на удивление серьёзными лицами.
– Друзья, будьте симметричны! Если вы сможете, конечно, – заключает лектор.
Не все друзья и знакомые Павла расходятся, когда он покидает бар. Кто-то остаётся продолжать отмечать. Павлу все желают выспаться – мол, теперь можно спать не до семи.
– Можно спать не до 5:45, – поправляет он.
Этот вечер в баре был самым прекрасным событием, которое мне приходилось освещать. Как будто за окном не конец января 2025, а счастливая весна какого-нибудь года без войны. Как будто бы всё плохое уже позади, больше не надо ни о чём переживать, стрессовать, горевать, плакать, бояться, разочаровываться, отчаиваться, брать себя в руки, бороться. Как будто бы прекрасная Россия будущего наступила в одном отдельно взятом баре в один отдельно взятый вечер. Пусть всего на пару часов. Мне был жизненно необходим этот глоток свежего воздуха. У меня теперь даже паспорт этой будущей? сказочной? счастливой страны есть – с котиком!
