В конце прошлого года мы рассказали, как «ОВД-Инфо» одним днем уволило юристку Марию Чащилову из-за слухов, которое распространяет издание «Важные истории».
По словам самой Марии, слухи распространялись изданием с марта, однако никакая конкретика ни в «Важных историях», ни в «ОВД-Инфо» самой Марии или в ответ на запрос «Соты» предоставлена не была.
Кроме того, Мария сообщила, что сотрудники «Важных историй» развязали ее травлю в течение минувшего года:
1. Организовывали рассылки об опасности сотрудничества со мной, в связи с тем, что я являюсь фигуранткой расследования, которое должно выйти вот-вот.2. Давали рекомендации прекратить со мной любое общение и сотрудничество.3. Просили тайно сфотографировать мои документы (паспорта и диплом(ы)). P.S.: Их можно было попросить у меня!4. Специально или случайно допустили утечку информации о расследовании, так, что некие журналисты из Риги видели его части, до того как были заданы вопросы мне.5. Прямо или косвенно стали организаторами доноса на меня в органы безопасности Латвии.Мария Чащилова в фейсбуке о своей травле.
На вопросы «Соты» о том, были ли такие действия, главный редактор «Важных историй» Алеся Мароховская не ответила, хотя сообщение и прочитала. В личном общении с Чащиловой сотрудник издания Роман Анин травлю отрицал.
Вопросы Марии Чащиловой Анин задал лишь 7 января в ходе длительного интервью. Его цель медиаработник назвать отказался, равно как и пояснить, чем заключается суть претензий к юристке, в чем будет заключаться статья издания и когда выйдет.
По просьбе Марии Чащиловой мы публикуем заданные ей вопросы и ее ответы во избежание возможных искажений и дальнейших инсинуаций, связанных с ее биографией.
Фото: личный архив
Расскажи, пожалуйста, как ты пришла в правозащиту, что тебя на это сподвигло, какой был первый проект, которым ты занялась? Мы бы также хотели обсудить твою работу в КПП на Северном Кавказе, а также в других правозащитных проектах и организациях, с которыми ты сотрудничала с 2016 года.
Я всегда была, как я сейчас понимаю, адреналинщицей: занималась каратэ, каталась на сноуборде, не боялась ввязываться в подростковые разборки. А потом наступила «взрослая» жизнь, в которой одна скучная работа шла за другой, с мужем отношения перешли уже в плоскость физического насилия: в общем, все складывалось не так. Получилось, что в правозащиту я пришла, потому что у меня завязались личные отношения с девушкой, которая уже этим занималась: она попросила меня помочь с эвакуацией, я помогла, потом мы стали заниматься этим вместе, переехали в Москву. Но все это просто происходило, не было какой-то отсечки «все, теперь я правозащитница». Это казалось мне наконец-то правильным развитием моей жизни. Буквально до прошлого года, несмотря на всякие сложности, мне так казалось. Первым проектом было консультирование ЛГБТИКА людей подвергавшимся пыткам и дискриминации по признаку СОГИ (сексуальная ориентация и гендерная идентичность – ред.) из республик Северного Кавказа. Я не могу назвать имен, потому что публикация такой информации может подвергнуть рискам людей, которые со мной не связаны. Что касается «Команды против пыток», я никогда не была сотрудницей никакого из филиалов организации, мой бывший муж был сотрудником КПП. Запросов на помощь было много, команда СКФО была перегружена, я помогала, чем могла: опрашивала людей, писала документы в следственные органы, иногда подавала, в судебных заседаниях участвовала как слушательница, представителем был Дмитрий (супруг Марии – ред.).
Расскажи, пожалуйста, где ты получила юридическое образование? Судя по твоему посту в ФБ, тебя зачислили в вуз по целевому набору; не могла бы ты уточнить, кто был заказчиком обучения и в какой организации заказчика ты после окончания вуза работала? Мы бы также хотели обсудить твою учебу и преподавание в других учебных заведениях в России и за границей, в частности, в Сорбонне, Манчестерском и Карловом университетах.
В 2009 году я окончила школу и поступила в 2 университета:
1. Российский государственный университет правосудия
2. Академия народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, которая через год была переименована в Академию государственной службы при Президенте.
Хотела на бюджет, но баллов не хватило, конкурс был 9 человек на место, в Академии правосудия предложили платную основу: это 70 тысяч в семестр, а в Академии народного хозяйства – платную основу и дали контакты, как вы говорите «заказчиков», предложили сходить и узнать условия поступления в рамках целевого набора. У меня не было выбора, нужно было поступить, стыдно было вернуться домой ни с чем, я бегала по разным ведомствам, почти везде были отказы или обещали позвонить. В самом конце срока приема документов в Университет со мной связались из краевой милиции, предложили целевое с отработкой после окончания учебы. Конечно, я согласилась. Тогда не было понимания, и такой вариант казался не просто хорошим, мне казалось, что все получилось так, как я хотела.
После возвращения с Северного Кавказа я снова искала работу, понимала, что на гонорары от «ОВД-Инфо» я не протяну. Мой партнер тоже был без работы, накопления заканчивались. Я решила менять специализацию и поступить на факультет международного частного права в Московскую высшую школу социальных и экономических наук (МВШСЭН, Шанинка) на магистерскую программу, это была русско-британская программа, по окончанию которой мы должны были получить 2 диплома. 2021-й, 2022-й были тяжелыми для Шанинки и для меня тоже. Нужно было работать и учиться, из офиса «Мемориала» на Каретном я бежала на Газетный переулок, до 23:00 сидела на парах и так почти каждый день, нужно было еще эссе писать и к тестам готовиться, а это новая для меня специализация, работать, конечно, нужно было. Тогда все еще были митинги в Москве. В конце 2021 арестовали ректора Зуева, с программой был полный капец, стало кратно сложнее.
В 2022 когда начался самый сложный период в учебе, и мне пришлось эмигрировать, сейчас я понимаю, что это было ошибкой, тогда меня пугала информация про грядущую мобилизацию и закрытие границ. Я не очень хорошо была знакома с военным правом, поэтому не понимала до конца, кто может быть мобилизован, как мобилизация будет работать в отношении женщин и т.д. «У страха глаза велики». Я ехала сначала в Турцию, потом в Грузию, потом моего партнера пригласили во Францию, ну а я прицеп, мы поехали в гости к его друзьям, там мне предложили попробовать поступить в университет Сорбонны. Вот это «вау», шанс, конечно, я отправила документы, и меня взяли для начала на языковую программу, но говорили, что можно продолжить обучение, если мы выберем Францию страной для эмиграции. Я изучала язык и ходила на все открытые лекции, торчала в библиотеке. Читала все подряд, все, что могла, нагоняла язык. Сдала экзамен в итоге, но, посчитав наш бюджет, мы поняли, что Францию не тянем, партнер знал Ригу, учился в Латвии, и мы решили поехать туда. Доводы самые простые: близко к дому, Латвия тогда была дешевле (сейчас, думаю, тоже).
Я накопила долгов, по учебе мне шли на уступки, но в 2023-м все закончилось, мне поставили условия: либо отчисление (а это было платное обучение почти 500 тысяч), либо я приезжаю и разбираюсь с долгами и экзаменами. Тогда мы уже развелись с Димой, и я была в отчаянии, это был и есть один из самых сложных периодов в моей жизни. Я боялась этого брака и боялась даже думать про развод – и вот случилось самое страшное. Я много пила, пыталась совершить суцид, но работа вытащила, как обычно. Приехала на чуть меньше, чем месяц. Сдавала долги и ГОСЫ, ездила в налоговую. Сдавала еле-еле, прям на грани, часть преподавателей покинули Россию, и мне предложили взять академ и закрывать, закончить диссертацию спокойно, мы договорились, что я возьму академ, но закрою в течение месяца, чтобы дипломы получить одновременно со всей группой, и я все загрузила в приложение. Ждала со всеми информацию о получении второго диплома, но мне сказали, что моих баллов недостаточно, преподаватели в Манчестерском университете посчитали мою диссертацию недостаточно качественной (я и сама это понимала), нужно было видеть, в каком состоянии я ее писала, и вот начались месяца переписок со всеми университетами, номинально я должна получить диплом после окончания академа, но это оказалось не так просто, я до сих пор жду от университета в Манчестере ответа по поводу выдачи диплома, они в целом уже не против, но бюрократически все не так просто.
В Карловом университете я была всего 8 раз, читала лекции, трудового или какого-то другого контракта у меня не было. Меня приглашали как участницу стипендиальной программы от организации, которая в России признана нежелательной. Оплату за чтение лекций я не получала, но мы обсуждали возможность трудоустройства, но в итоге ни к чему не пришли, и мне было сложно читать на английском и вакансий для меня подходящих не случилось.
Скажи, пожалуйста, посещала ли ты Украину в 2023 году, и если да, то от какой организации и чем там занималась? Получала ли ты визу для поездки и от какой организации?
Я очень хотела получить визу, хотела волонтерить, помогать женщинам, пережившим сексуализированное насилие со стороны российских военных. Подала документы без поддержки со стороны какой-либо организации, сама, прочла инструкции на сайте консульства, заполнила форму, собрала документы – все, что могла. Рекомендательные письма, CV, биографию в которую воткнула цели посещения. Первый раз у меня приняли не все документы. Потом через 3 месяца пригласили (звонок был), я пришла, посмотрели остальные документы, сказали, что шанс большой, но они будут продлевать срок рассмотрения. Я сказала, что буду ждать и принесу дополнительные документы, они ничего не попросили, следующий звонок был через 2 месяца, попросили сдать паспорт, я сдала и снова ждала, срок уже вышел, ответа не было. Я написала письмо на почту и попросила вернуть паспорт, потому что мне предложили поехать на границу Польши с Украиной и волонтерить. Документы вернули через 2 недели, и я поехала. Месяц жила в Пшемысле, работала с детьми и взрослыми. Размещение. Гуманитарная помощь, помощь с детьми. Вернулась, снова подала запрос на получение визы, первый ответ был через 2 месяца, запросили дополнительные документы, объясняющие, как я попала в Латвию, я написала объяснение, передала, снова ждала, сотрудница, принимавшая документы, сказала, что все должно быть хорошо, «спасибо» говорила за адекватность. К концу периода я уже взяла билеты, собралась в Украину, но к дате выезда паспорт так и не пришел, информации от консульства не было, в итоге я не дождалась и вновь попросила вернуть документ, потому что были рабочие поездки, я не могла ждать дольше. Скорее всего, мне бы отказали, но ответа я не получила. В Украину в 2023 я не въезжала, но въезжала много раз до полномасштабного вторжения.
Скажи, пожалуйста, ездила ли ты в Россию после начала полномасштабного вторжения в Украину? Сталкивались ли ты с какими-либо трудностями при пересечении границы?
Да, история выше. Меня попросили выйти из автобуса, я взяла телефон болванку с видимостью активности, прорепетировала четкие, но вежливые ответы на вопросы, предупредила коллег, взяла паспорт и пошла. Два оперативника закрыли меня в кабинете, забрали паспорт, разговаривали на повышенных тонах, хамили и провоцировали на ответное хамство, задавали вопросы про защиту ЛГБТ: скорее всего, в базе есть отметка про пикет в защиту Юлии Цветковой, я представляла интересы Юлии по делу в качестве защитника. Я предпринимала все меры предосторожности, которые рекомендовала почти ежедневно тем, кто обращается в «ОВД-Инфо». На границе меня не гуглили, если бы загуглили, были бы проблемы, но точно также они расспрашивают и проверяют телефоны ежедневно у огромного количества людей на разных КПП. И не гуглят их. В целом, гарантированно проблемы будут, только если против человека есть открытое уголовное дело или если он внесен в список террористов и экстремистов. Для всех остальных, во-первых, есть шанс, что беседовать и смотреть телефон не будут, во-вторых, что проверят и отпустят. И этот шанс довольно большой. При этом, если бы мне на горячую линию позвонила такая «Маша» и описала бы свой бэкграунд, я бы рассказала ей все это и отметила, что из-за большого количества комментариев украинским каналам и нежелательным организациям риски довольно высоки, но была в плохом психологическом состоянии, если не сказать в отчаянии, риски тогда оценивала не очень трезво. Потом одному из сотрудников позвонили что-то сказали. Он сильно занервничал и сказал мне: «А ты вообще знаешь, что у нас тут аэродром взорвали?» Я сказала, что у меня нет интернета (на границе нет сети), он сказал, чтобы я ждала в коридоре, я ждала минут 40 консультировала 2-х украинок из Мариуполя, как писать объяснения, оперативники застали их вручную заполнять «объяснения», один из дежурных это заметил и меня снова завели в кабинет, снова орали, я молчала или отвечала коротко и спокойно. Потом оперативнику снова позвонили, и он сказал коллеге, что нужно ехать, они меня отпустили, и я пошла в автобус. Я зашла, мы дождались всех и поехали, в общей сложности задержание длилось 1,5 часа плюс-минус. На обратном пути то же самое, но жесткой была не только российская граница, но и эстонская. Отобрали книги (ничего особенного, просто дороги были как память), духи, и сигареты, и вейпы которые везла знакомым.
Расскажи, пожалуйста, когда и где ты получила адвокатский статус? Мы бы хотели обсудить дела, в которых ты принимала участие в качестве защитника и о которых писала публично.
Для работы по делам, о которых я писала на своей странице, статус адвоката не нужен. Я участвовала не только в этих делах, но и во многих других, всех и не вспомню, на основании доверенности от потерпевших/доверителей, по ходатайству наравне с адвокатом, которое разрешает суд, по доверенности и по ходатайству от подзащитного.
Расскажи, пожалуйста, о своей работе в российской полиции. Когда поступила на службу, чем занималась, уволилась ли с нее, и если да, то в каком звании и с какой должности? Мы бы также хотели обсудить работу в правоохранительных органах других членов твоей семьи, в частности, отца и брата.
Да, работали, каких-то значимых деталей сходу я назвать не могу. Судя по тому, как сложились их жизни, работа была не очень хорошая. Спросите, что именно интересно, мне сложно говорить про брата до сих пор, но я постараюсь ответить. О том, что мой дядя по линии отца, с которым у меня нет никаких отношений, является ключевым свидетелем по делу Фургала, я узнала от Романа Анина, я не знала этого, потому что не поддерживаю связь с этой частью семьи.
