Город, которого нет: как живут беженцы из Нагорного Карабаха через полтора года после эвакуации

Полтора года назад мы рассказывали о печальном исходе долгого военного конфликта Азербайджана и Армении за Нагорный Карабах – массовой эвакуации жителей Арцаха в Армению. Событие, которое пережившие его арцахцы называют «исходом», на неспокойном геополитическом фоне 2023 года для мирового сообщества прошло почти незамеченным: новостные ленты были заполнены сообщениями о ходе войны России с Украиной, о конфликте Израиля и Палестины, а исчезновение маленькой республики, прожившей девять месяцев в блокаде, стало для многих читателей лишь очередным инфоповодом. Для многих – но не для самих жителей Арцаха. 

Рассказываем, как сейчас живут люди, которые были вынуждены в течение 72 часов покинуть родные поселения, названия которых уже сменили на google-картах.

Незамеченные потери

С 24 сентября и по первые числа октября 2023 года Арцах покинули более 100 тысяч жителей (такие данные приводят официальные источники в Армении). Ранее население Арцаха составляло, согласно официальным источникам, 120 тысяч человек. Также известно, что к октябрю 2023 года на территории Нагорного Карабаха осталось не более тысячи этнических армян, что позволяет судить не только о потерях в военном конфликте, но и о жертвах среди гражданского населения во время предшествующей блокады (хотя официальной статистики об этих потерях практически нет, лишь данные работавших с беженцами специалистов*).

Блокада Арцаха Азербайджаном началась в декабре 2022 года, когда был перекрыт Лачинский коридор – последняя дорога между столицей республики Степанакертом и Арменией. Республика осталась в изоляции. До июня 2023 года небольшое количество жизненно необходимых лекарств попадало в Арцах с гуманитарными грузами Красного креста, однако с июня и эта возможность исчезла, поэтому жители республики – в том числе имеющие хронические болезни – оставались практически без медикаментозной помощи, что приводило к декомпенсации. Риски из-за отсутствия гормональной терапии для пациентов с эндокринными заболеваниями описывались в заявлении, сделанном в июле 2023 года Европейским обществом эндокринологии (ESE) и Европейским обществом детской эндокринологии (ESPE). В частности, больные сахарным диабетом не могли получить инсулин и, соответственно, не могли есть даже те продукты, которые были доступны в условиях блокады, потому что уровень глюкозы в крови экстремально повышался. Как следствие – истощение организма. Врачи, встречавшие беженцев из Арцаха в Армении, описывая свои впечатления, подчеркивали, что впервые видели не в реанимации, а «на ногах» людей с зашкаливающим уровнем сахара.

Во время блокады из-за нехватки медикаментов и расходных материалов в Арцахе отменялись все плановые операции. Вырос уровень иммунных заболеваний, у детей был нарушен прививочный календарь. Ослабление организма и снижение иммунитета приводило к тому, что любая вирусная инфекция вызывала у детей пневмонию. Но, наверное, самой «тихой» и неучтенной потерей стали нерожденные жители Карабаха. Так, председатель благотворительного фонда «Врачи и волонтеры – Армении» (ВИВА) Татьяна Оганесян в интервью каналу Lava Media в первые дни исхода рассказывала о жутковатом наблюдении: беженцы с детьми просили у встречавших их в Армении медиков памперсы 5-6 размера, а вот заготовленные медиками памперсы меньших размеров оказались невостребованными: детей младше шести месяцев в колонне переселенцев практически не было. Жительницы Арцаха, чьи беременности наступили перед блокадой, от истощения и стресса не смогли выносить своих детей.

Статистика фонда позволяет судить и о демографических потерях Нагорного Карабаха: если ранее в республике фиксировалось более 1,5 тысяч родов в год, то в 2024 году в фонд по специальной программе для арцахцев «Материнство и детство» обратилась за помощью 701 беременная женщина (помощь оказывалась лишь тем, чья беременность наступила до отъезда из Арцаха). Поскольку через программу прошли практически все беженцы на территории Армении, можно понять, что количество родов за год сократилось вдвое.

Мари*:

«У нас большая семья: я, муж, четверо взрослых детей и невестка. Мы жили в столице Арцаха, Степанакерте. Дети работали, были военнообязаными, мы с мужем занимались мелким бизнесом, содержали магазин. 

После окончания 44-x дневной войны, когда нам была гарантирована безопасность за счет присутствия в Арцахе российских миротворцев, мы вернулись в свой дом и продолжили жизнь на родине. Ничего не могло изменить нашего решения остаться на священной земле наших предков, пока 19 сентября 2023 года не началась адская бомбежка Арцаха.

Я хочу несколько слов сказать о девятимесячной блокаде родины: об этом, наверное, много было сказано, но я была поражена мужеству и стойкости наших соотечественников, которые с достоинством смогли перенести и выдержать наглую и изнуряющую блокаду. В XXI веке, казалось бы, какая блокада?

Отсутствие света, газа и топлива, в последние месяцы и нехватка продуктов, хлеб по талонам, с большим трудом доехавшие через миротворцев овощи и фрукты по штуке. Капусту делили на четвертинки, по 2-3 штуки моркови и свеклы, о картошке я вспоминаю со слезами на глазах: когда перед каждой готовкой еды считаешь, сколько штук осталось, на сколько дней хватит… Невольно вспомнила советский фильм «Уроки французского»…

Так вот, люди, покупая в последние дни по карточкам хлеб в огромных очередях, не могли себе представить, что будет исход... С наступлением холодов мы начали готовиться к зиме: не было топлива, как-то нашли и привезли машину дров, накололи и разложили во дворе, смогли достать немного картошки и лука. Запасов муки и сахара уже не было, но мы не отчаивались: думали – как-нибудь выживем».

Тамара:

«Я родилась в Степанакерте, мы с сестрой – коренные арцахцы. Во время 44-дневной войны я до середины октября оставалась в Арцахе – ходила на работу, сколько было возможно, Да и муж был военным, и не хотелось его оставлять, а вдруг…. Вывозила из Арцаха моих маленьких детей сестра. После остановки военных действий в начале ноября вернулась обратно. До исхода 2023 года все мы – мои родители, свекровь и сестра с ребенком – оставались в Арцахе. 

Даже в однодневную войну (так называют боевые действия между Азербайджаном и Нагорным Карабахом 19-20 сентября 2023 года. – ред.) у нас и в мыслях не было уезжать: мы думали, что как-то все-таки все разрешится. Ты всегда надеешься на лучшее. Но ничего не разрешилось, и, к сожалению, мы вынуждены были уехать из Арцаха: нам невозможно было оставаться там, куда придут азербайджанцы. После того, что там было, с ними невозможно жить, понимаете...»

«Брали стаканы и ходили по колонне, спрашивали, есть ли у кого-то вода…»

Точной статистики нет и по количеству жителей Арцаха, которые не смогли пережить дорогу в Ереван, – но разговаривать с теми, кто помнит этот отъезд, тяжело до сих пор. Дорога, которая в обычной жизни занимала несколько часов, осталась в памяти как кошмар, растянувшийся на несколько суток.

Тамара:

«Нам дали всего 72 часа на сборы: сначала говорили, что дорога будет открыта только на время, сколько людей успеют – уедут, остальных не выпустят, и конечно, каждый хотел спасать своих детей. 

Мы думали, что за сутки проедем, но ехали трое суток. Мы выезжали на своей машине, но недалеко от Степанакерта она сломалась. Ведь во время блокады не было бензина, машина долго не использовалась, а мы не могли до отъезда проверить ее состояние: бензин нашли только на выезд. Еды на день. Шел дождь, всю ночь простояли, пока кое-как привели машину в порядок. 

Воды хватило на сутки, и мы, взрослые, берегли ее для детей. В колонне умирало много людей: у кого-то сердце не выдерживало, кто-то больной… Еды не было, но без нее продержаться можно, а вот страх, что у нас закончилась вода… Люди брали стаканы и ходили по колонне,спрашивали есть ли у кого в запасе вода, кто-то по глоточку наливал – люди как могли помогали друг другу.

Мы приехали в Горис, дальше ехать было невозможно. Благо, там жили родственники подруги сестры, они приютили нас на трое суток, пока мы нашли детали для машины и смогли поехать в Ереван».

Мари:

«Когда до нас дошли слухи, что уже открыли дорогу и можно выехать в Армению, мы не смогли поверить, думали – слухи. Как, почему, зачем??? Потом нам стали звонить знакомые, которые выехали и уже добрались до Еревана. Нас предупредили, что дорога будет очень изнурительной, и чтобы с собой брали воду и еду. Дорога, которая в обычное время преодолевалась за 1,5 часа, у нас заняла 40 часов. Я пропущу те переживания и опасения, которые были у меня как у матери военных, но мои молитвы помогли доехать.

Встретили нас в Горисе волонтёры и первым делом угостили едой и водой, за что огромная им благодарность...На утро доехали до Еревана, остановились у знакомых».

Фото и видео с беженцами, покидающими Нагорный Карабах, в сентябре 2023 года распространились по множеству информационных агентств, но когда исход завершился, у международных СМИ сложилось обманчивое впечатление, что теперь с людьми, попавшими на безопасную территорию, все будет благополучно, и о них можно не беспокоиться. Хотя вынужденным переселенцам предстояло решить еще массу проблем, первой из которых становился поиск жилья.

Дважды бездомные

Пережившие блокаду и тяжелую дорогу люди в стрессовом состоянии старались поехать к родственникам или знакомым, туда, где их могли хотя бы первое время как-то поддержать. Но невозможно было оставаться в гостях навсегда – рано или поздно перед арцахцами вставал вопрос с поисками жилья.

Тамара:

«К кому конкретно мы ехали? Хороший вопрос: мы даже не знали, куда мы едем. На легковом транспорте ничего особенно с собой не увезешь. У меня в голове была только мысль, что сейчас сентябрь, впереди холода и надо взять что-то теплое для детей.

В Ереване у нас были знакомые, но ведь неудобно: не знаешь, смогут ли тебя принять… Но нашлись близкие знакомые, которые нас приютили. А потом мы начали искать квартиру. Мы все вместе сложились, вложили все, что у нас с собой было в оплату жилья. В это время цены на квартиры уже стали баснословные, но что делать. Нам начали выдавать пособия, но их еле-еле хватало на квартиры и на коммунальные расходы в зимний сезон».

Чтобы помочь беженцам, власти Армении выделяли переселенцам ежемесячное пособие «40+10» (40 тысяч драмов на оплату аренды жилья и 10 тысяч – на оплату коммунальных расходов). С учетом роста стоимости аренды снять квартиру в Ереване было проблематично, даже суммируя пособия нескольких членов семьи, поскольку самое недорогое жилье сдавалось по ценам более 200 тысяч драмов в месяц.

Также в мае 2024 года правительство страны запустило жилищную программу по выдаче сертификатов на приобретение жилья арцахцам. Однако эта программа, по оценке общественной организации «Союз защиты интересов и прав народа Арцаха», оказалась малоэффективной: предполагалось, что сертификаты помогут получить жилье 25 тысячам семей, но за первые полгода в ней смогли поучаствовать всего 30 семей, а к концу 2024 года из 200 утвержденных сертификатов были использованы только два. Компенсации на покупку жилья выделялись без учета его выросшей рыночной стоимости, так что даже большим семьям, суммирующим сертификаты, зачастую не хватало средств на покупку жилья хотя бы в сельских районах. Ограничивали участие в программе и такие дополнительные требования, как наличие армянского гражданства: ранее паспорта жителей Арцаха приравнивались к паспортам Республики Армения и предложение получать новый паспорт не только создавало дополнительные бюрократические препятствия, но и по психологическим причинам вызывало негативную реакцию у части вынужденных переселенцев. 

Кроме того, приобретать жилье предлагалось в пограничных селах, а переселенцев из Степанакерта, помимо опасения в будущем вновь оказаться в центре возможных военных конфликтов, останавливала неготовность изменить привычный городской образ жизни на сельский, а также проблемы с работой, которую легче найти в Ереване, чем в провинции.

Тем не менее, из-за дороговизны жилья в Ереване многие беженцы все же вынуждены были арендовать жилье в селах, зачастую в ветхих домах, без отопления и воды. Но и это скромное жилье многие рискуют в ближайшее время потерять: с апреля власти прекращают выдачу пособий, сохраняя только поддержку несовершеннолетних, пенсионеров и инвалидов. Предполагается, что за отведенный срок трудоспособные переселенцы уже смогли найти работу для оплаты аренды или приобрести жилье по сертификатам. В реальности все не так радужно, поэтому решение об отмене пособий ставит множество семей беженцев под угрозу.

Так, один из проектов фонда ВИВА был направлен на установку солнечных водонагревателей в домах переселенцев в регионах. К марту 2025 года из 50 семей, получивших такие нагреватели, семь семей уже готовились съезжать из-за невозможности оплачивать аренду – куда именно перевозить нагревательные панели, представители фонда в конце марта не знали, потому что подопечные не имели представления, где смогут поселиться теперь.

29 марта в Ереване на площади Свободы прошел первый крупный митинг, организованный Советом по защите прав граждан Арцаха. На этом мероприятии не выдвигалось политических требований – арцахцы и представляющие их общественные организации пытались привлечь внимание Министерства труда и социального развития Армении к социальным проблемам переселенцев и убедить власти страны изменить решение об отмене пособий на оплату жилья. Участники подчеркивали, что понимают: пособия не могут выплачиваться пожизненно, однако отменять их резко, пока люди не успели адаптироваться, нельзя. Так, одна из основательниц «Центра содействия матерям Арцаха» Мариам Абрамян выступила с критикой жилищной программы правительства для арцахев и предложила властям обратиться за финансовой помощью к международным организациям. Такими предложениями полны и социальные сети арцахцев: понимая, что финансовая поддержка переселенцев стала для властей республики тяжелой финансовой нагрузкой, они предлагают привлечь к проблеме внимание мирового сообщества и международных финансовых структур, поскольку расходы на поддержку арцахцев пособиями оцениваются приблизительно в 100 миллионов долларов в год. В то же время арцахцы в соцсетях отмечают, что некоторые армянские СМИ негативно оценивают такие акции, и опасаются, что попытки привлечь внимание к проблеме могут способствовать росту напряженности между переселенцами и коренными жителями Армении.

Иного рода опасения связаны тем, что переселенцам опять придется переселяться: кто-то будет вынужден перебраться из Еревана в более дешевые сельские районы, опять разорвав социальные связи с живущими здесь родственниками и знакомыми, а кто-то попытается перебраться в другие страны.

Мари:

«Очень много родных и знакомых уехали из Армении – кто-то в Россию, кто-то за рубеж, все выживают как могут. Но я не представляю нас в другом месте. Остаётся только надеяться, чтобы не было разделения между нами, беженцами, и армянами, проживающими в Армении».

Тамара:

«Квартирный вопрос – очень тяжелый для арцахцев. Конечно, понимаю, что пособия всю жизнь людям выдаваться не могут. Но все же надо находить пути решения квартирного вопроса, пособия отменять поэтапно тем, кого уже удалось обеспечить жильем. Зарплаты в Армении не очень высокие, и, думаю, многие окажутся на улице. Мы работаем, сможем как-то, наверное, пережить это, но, если сейчас пособие срежут, это станет большой проблемой. Думаю, многие будут вынуждены уехать, а это нежелательно: мы хотим оставаться на родине, Армения — наша вторая родина. Уезжать многие, думаю, будут в Россию, но там уже начинаются сложности с документами».

Вариантов дальнейшей эмиграции для переселенцев из Арцаха немного. Правительство Армении заявило о неполноценном статусе паспортов Нагорного Карабаха в сравнении с паспортами Республики Армения, поэтому выехать с этими документами в Европу теперь проблематично: ряд посольств отказываются рассматривать заявления на визы от обладателей таких паспортов, поскольку не ясна ситуация с их гражданством.

Часть переселенцев перебрались в Россию (Краснодарский край, Ростов-на-Дону, Пятигорск). Однако и здесь возникают сложности с документами, к тому же не все переселенцы, пережившие военные конфликты, хотят перебираться в страну, которая и сама увязла в войне с соседями. Но работу в России порой найти проще.

Тамара:

«В Арцахе мы с сестрой работали в сфере здравоохранения, здесь тоже стали искать работу. Возможно, кто-то получал какую-то помощь от государства, но у нас было такое стрессовое состояние – не до того, чтобы ходить по инстанциям и добиваться какой-то помощи. Помогали простые люди, соотечественники, благотворительные фонды, например, ВИВА, помогали лекарствами, первой помощью, едой, так же была программа для беременных из Арцаха – выдавали все необходимое для новорожденных и мам. Организовали курсы повышения квалификации в Москве, их прошла моя сестра. Но работу в Ереване найти не удалось, и в итоге родители и сестра переехали в Россию, там сестра устроились на работу – не по профессии, но все же. Я сама с детьми и мужем остаюсь в Ереване. Муж берется за любую работу, какая найдется, работает шофером. Пока что вот так».

Работа вместо учебы и отсутствие лечения

Среди арцахских подростков 15-16 лет немало тех, кто идет на работу вместо учебы, в частности из-за того, что многие семьи лишились основных кормильцев – взрослых мужчин. Кто-то погиб во время вооруженных столкновений с Азербайджаном, кто-то – во время взрыва на топливном складе под Степанакертом. Тогда, в сентябре 2023 года, на склад за бензином отправились сотни мужчин, собиравшихся вывозить семьи в Армению. В результате взрыва более 200 человек погибли, еще несколько сотен получили серьезные ожоги. 

Те пострадавшие, которых родные смогли вывезти в Армению, также оказались в тяжелой ситуации – ведь в республике нет системы обязательного медицинского страхования (государство лишь частично может компенсировать медицинские расходы малоимущим гражданам).

Помощь арцахцам оказывают фонды, из которых крупнейший и специализирующийся прежде всего на медицинских программах – уже упомянутый ВИВА. До июня 2024 года фонд был вынужден остановить все прочие программы и занимался только помощью беженцам, покрывая расходы на лечение и медицинские препараты – через программы фонда прошло примерно 90 тысяч арцахцев. Но и у ВИВА, и у других благотворительных организаций, оказывающих помощь в лечении, нет программ реабилитации (а именно такая помощь необходима многим пациентам с ожогами, пострадавшим от взрыва на топливном складе). 

Описания адресных сборов с сайта ВИВА помогают понять диапазон проблем, с которым сталкиваются переселенцы. Вот примеры типичных историй:

• Мать четырех детей, которая потеряла на войне мужа, после исхода лишилась дома, борется с раком легких;
• Другая женщина потеряла на войне старшего сына, а теперь лечится от лейкоза – необходима трансплантация костного мозга. Ее муж работает сторожем, денег на лечение не хватает, а министерство здравоохранения Армении может оплатить лишь меньше половины стоимости операции;
• Живущий в семье беженцев в сельской местности 30-летний мужчина после ранения во время боевых действий 2022 года парализован ниже груди, ему необходима реабилитация;
• Семья, в которой семеро детей, вынуждена была сначала оставить дом в Шуши (этот город перешел под контроль Азербайджана еще в 2020 году), а затем уехать из Степанакерта. У главы семьи обнаружилось онкологическое заболевание, денег на сеансы химиотерапии также нет.

«Сын каждый день спрашивает, когда мы поедем домой»

Постоянные стрессы и отсутствие перспектив забирают остатки подорванного здоровья переселенцев из Карабаха, для которых еще не прошел и период психологической адаптации. Люди, даже если у них появляется какой-то шанс устроиться, психологически пока не готовы строить планы на будущее. 

Те, кто работает с переселенцами и помогают в поисках работы, отмечают: арцахцы боятся встраиваться в большие проекты, не готовы осесть, вписаться в программу по поддержке сельского хозяйства, взять ипотеку (даже при наличии постоянной зарплаты и программы покрытия части ипотеки за счет налоговых выплат). Людям сложно думать о будущем… без Арцаха. 

Нежелание получать новые паспорта тоже отчасти обусловлено неготовностью к обустройству на новом месте. Кто-то опасается, что с новыми документами окончательно утратит шансы на получение статуса беженца и возможность получить какие-либо международные компенсации за утерянное жилье (как бы ни была эфемерна такая перспектива), а кто-то боится, что, сменив документы, не сможет вернуться на родину. Ведь многие все еще на это надеются, даже если рационально понимают ничтожность шансов на возвращение.

Мари:

«Местные власти нам никак не помогли за всё это время, никакой помощи – ни материальной, ни с трудоустройством… Говорят, что помогают тем, кто в селах устроился… Мы получаем пособие «40+10», которое сейчас прекращают выдавать: очень неверное решение со стороны властей. Люди останутся на улицах, так как нечем будет платить за дорогую аренду за квартиры.

Мы нашли в аренду дом, прошли регистрацию в местном районном отделе мэрии, зарегистрировались в поликлинике. Ребята нашли работу, а мужу отказывают – везде говорят, что на работу берут тех, кому до 55 лет».

Старшему поколению труднее всего. Переселенцы, которым около 60 лет, на родине могли иметь работу, но после переезда у них, в отличии от молодежи, совсем мало шансов куда-то устроиться. И, хотя арцахцы всегда были долгожителями, теперь семьи с пожилыми родственниками преследует череда похорон…

Елена:

«Мои троюродный брат рассказал, как попытался вернуться обратно: дошел до Гориса (самый близкий к территории Нагорного Карабаха город Армении – ред.), дальше, к счастью, военные его не пропустили. Я спросила, куда он собирался идти, зачем? «Нет, я должен посмотреть, как все там…».

Мари:

«Очень тяжело было в первые месяцы, особенно по ночам: закрываешь глаза – и ты у себя дома, на родине, открываешь глаза – ты в чужом доме, в чужом городе… Мы, когда выезжали, думали, что это временно, вернемся через некоторое время. Но с каждым днем все меньше и меньше надежды на это. Когда в интернете видишь кадры, где варвары — по другому их не назвать — разрушают и уродуют твой дом, твою улицу, твой любимый наичистейший город с кристально чистым воздухом…

К переменам постепенно привыкаешь от безысходности, понимая, что уже нет другого выхода и нужно смириться с этим положением… Но насчёт того, стало ли теперь, полтора года спустя, немного легче, скажу: совсем нет, наоборот, с каждым днём всё тяжелее. Сердце разрывается, хочется на могилу родителей, хочется обнять и попросить у них прощения за то, что оставили их там…

Я хочу надеяться, что когда-нибудь, когда восторжествует справедливость, мы сможем вернуться на нашу историческую родину, и там будут жить граждане-созидатели и истинные патриоты Арцаха».

Тамара: 

«Старшие родственники еще не пережили это, они постоянно думают о том, чтобы вернуться к себе домой, ведь люди там целую жизни прожили. Мы и сами пока что не адаптировались, а родителям еще труднее, тем более остались там могилы родных и близких, дедушек, братьев. Благо, они созваниваются с соседями… Даже когда видят на улице кого-то, кого не знают лично, но знают, что он из нашего города, подходят, обнимаются, плачут. 

Да, мы потеряли очень многое, но я думаю, мы не проиграли. Мы боролись много и тяжело, это простой народ, и осознание этого помогает тебе идти вперед… Да и мы сами живем надеждой, что когда-нибудь вернемся, хотя и знаем, что это невозможно. Душой мы все пока еще там. Невозможно не думать об этом – еще слишком рано. Говорят: «Время лечит», но время не лечит, просто ты начинаешь привыкать к ситуации, и понимаешь, что надо идти вперед, тем более, когда у тебя дети».

Часто можно услышать, что детям легче адаптироваться к переменам, но обычно не учитывают, что стоит за этим «легче». Детям Арцаха, казалось бы, проще, чем их сверстникам, вынужденным, например, переехать из Украины в европейские страны: дети остались в знакомой культуре и языковой среде. Хотя определенные различия ощущаются и здесь: преподавание в школах Арцаха велось на литературном армянском языке, но дома арцахцы общались на диалекте, и дети ощущают разницу. У кого-то в итоге возникли нарушения речи, психологическая подавленность, другие пугаются хлопков и резких звуков. В некоторых семьях маленькие дети заговорили позже положенного срока или никак не заговорят, что сильно осложняет их подготовку к школе.

Тамара:

«Дети после приезда в Ереван вообще не хотели в школу, ни дочь (она в 9 классе), ни мальчики. Сначала мы их не заставляли, чтобы они немного отошли. Я объясняла дочери, что теперь такая ситуация, без школы невозможно, хочет-не хочет, но однажды она должна пойти в новую школу, и дочь потихоньку согласилась. Благо, класс и классный руководитель хорошо ее приняли. Она никуда не хотела идти – ни на день рождения, ни на последний звонок… Я говорила: тебя приглашают, надо уважить людей, и как-то понемногу она вышла из этой ситуации. 

В школе, конечно, дети всегда учились на литературном армянском, но мы на нашем диалекте общаемся, и они привыкли к диалекту. Теперь, когда я на литературном армянском с ними разговариваю, они просят «говори на нашем диалекте!».

Дочка больше общается со старыми друзьями, а сын младше, и со старыми друзьями после переезда ему не всегда удается общаться. Он ходит на карате, где тренер из Арцаха собрал арцахских детей, и я чувствую, что ему там комфортно. Но сын каждый день спрашивает: «Когда мы поедем домой? Я хочу обратно в свою школу, хочу в свой двор, играть со своими друзьями… А что это значит, что нас не пускают домой? Кто вообще имеет право человека не пускать к себе домой?».