В среду, 25 октября, две журналистки – Лилиан Рубцова и Алена Садовская – подверглись нападению в Ингушетии. Это были не бандиты и даже не силовики, а влиятельная семья Яндиевых. Журналистки хотели задать ее представителям вопросы о побеге от домашнего насилия юной Марины Яндиевой – и угрозах смертью со стороны семьи подвозившему ее правозащитнику Магомеду Аламову.
Что и как было дальше – рассказывает Лилиан Рубцова и дополняет Алена Садовская.
Лилиан Рубцова / SOTA
Дом семейства Яндиевых в Назрани выглядит как ламповое ОВД. Внушительный забор в пастельных тонах, вдоль деревца. Окно первого этажа зарешечено и обнесено отдельной оградой. По периметру – камеры наблюдения. Только что панорамного окна для обороны здания на втором этаже нет.
Лилиан Рубцова / SOTA
Мы пришли к этому дому с моей коллегой Аленой Садовской, чтобы взять комментарий у родственников сбежавшей Марины Яндиевой по поводу ситуации с девушкой и угроз убийством правозащитнику Магомеду Аламову и его семье. Я не ждала, что родственники пойдут на контакт или будут в восторге, но и отказываться от попытки узнать мнение второй стороны не собиралась. По большому счету, вопрос был не в том, что скажут родственники, а как они это сделают.
Лилиан Рубцова / SOTA
Мы позвонили в домофон, никакой реакции не последовало. Сделали несколько фотографий здания и уже собирались уходить, как подъехала машина. Вышли двое мужчин и женщина, очень похожая на Зарему Антошкиеву, и.о. министра здравоохранения республики Ингушетия, по совместительству родственницу сбежавшей Марины Яндиевой.
Лилиан Рубцова / SOTA
Они с ходу стали повышать голос. Кричать, чтоб мы убирались отсюда и не смели снимать. Женщина, похожая на Антошкиеву, кому-то позвонила, сказала, чтобы приезжали «группой». Тут же подъехали два автомобиля. Оба черные, с тонированными окнами. Один без номеров. Из дома Яндиевых выбежали две женщины. Алена решила снять скопление людей и автомобилей, на что мужчина стал отбирать ее телефон и пресс-карту.
Когда я взяла телефон, один из мужчин набросился на меня и стал его отбирать. Я не отдавала, и с полминуты мы как будто слегка дрались. В итоге он отобрал телефон. Я сказала, что это препятствование работе журналиста и показала пресс-карту. Тогда еще один мужчина стал вырывать ее у меня – и добился успеха.Алена Садовская
В это время одна из выбежавших из здания женщин подошла ко мне, крепко обхватила ладонями мою голову и нарочито ласковым голосом стала говорить: «Моя хорошая, ты же понимаешь, что я могу взять тебя за эти волосики и макать личиком вот в эту лужу, сколько захочу? И мне за это ничего не будет. Ни-че-го мне за это не будет». Я понимала только, что если она так ведет себя с незнакомой журналисткой, то со сбежавшей Мариной могла делать что угодно. Она держала меня достаточно сильно, чтоб я не могла подойти и как-то помочь Алене. Вторая женщина в это время кричала, чтобы мы уезжали из Ингушетии. Мужчина продолжал удерживать телефон и пресс-карту Алены.
Я не говорила своей редакции, что собираюсь к Яндиевым: не получится пообщаться, то и ладно, просто молча вернусь домой, а если получится – отправлю в редакцию новость без предупреждения, вот и всё. Я и представить не могла, что дело повернется так, как повернулось.
Дело в том, что я давно работаю по Ингушетии, часто там бываю, в республике у меня много знакомых и даже друзей. Но с таким отношением, как 25 октября, не сталкивалась никогда. Для меня ингуши всегда были очень сдержанными, воспитанными людьми с сильным чувством внутреннего достоинства. Такой почти стоический тип личности, мудрость, благородство – но точно не какой-то там низкопробный «базар-вокзал». Столь агрессивного хабальства, как 25 октября, я до сих пор от ингушей не видела. Возможно, я просто общалась с лучшими представителями народа, а теперь столкнулась и с другими ингушами, не знаю. Но у меня не было ощущения, что эта затея, поехать к Яндиевым, – очень опасная. Я думала, что нас с коллегой могут обругать. Ну, грубо захлопнуть дверь перед носом. Но что будут орать, кидаться, применять силу – не могла и представить. Это не вписывалось в мое представление об ингушском народе.Алена Садовская
Когда стало понятно, что Алене ничего не вернут, мы решили вызвать полицию. Делать это прямо там означало потерять еще и мой телефон, лишиться связи. Решили отойти на безопасное расстояние, но нам не дали это сделать. Меня то хватала за запястье, то держала за плечи все та же женщина. Когда Алена спросила: «Зачем вы это делаете, держите ее?», женщина ответила, что ей просто нравится меня обнимать. Манера ее разговора напоминала речь женщины из аудиозаписи разговора сбежавшей Марины Яндиевой и ее родственников. Удерживающие нас говорили, что сфотографировали как мы ходим вокруг дома. Грозили заявить в полицию, что мы якобы снимали каких-то несовершеннолетних, что хотим украсть детей.
Мы не вели себя ни грубо, ни нагло, а сразу попытались объяснить, что приехали узнать их точку зрения на ситуацию, ведь ее нигде нет, вдруг она окажется совсем не такой, как это представляется. Я помню, как сказала: «Мы не приехали как враги, мы хотим поговорить».Алена Садовская
Через какое-то время нас отпустили. Я связалась со знакомыми, которые могли бы нас подвезти до безопасного места или полиции. Но уехать мы не успели. Улица была в одну полосу, частный сектор, и только мы сели в машину к знакомым, за нами появились еще два автомобиля, а машины спереди заблокировали проезд. Из автомобилей вышли мужчины, заставили нашего водителя покинуть транспорт. Посадили его в черную тонированную машину без номеров и увезли в неизвестном направлении. Второго парня из машины тоже вывели. Что происходило снаружи, понять было трудно.
Вскоре подъехала полиция. Один из сотрудников органов впоследствии сказал, что нам повезло: кто-то увидел разборки, перекрытый проезд и позвонил местному майору полиции. Действительно, с появлением сотрудников градус дискуссии стал стихать. Нашего водителя вернули. Нам сказали, что если не будем снимать в машине, делать фото или видео, то не причастных к происходящему парней отпустят. В противном случае у них будут проблемы. Мы послушались. Ребят отпустили, нас отвезли в ГУВД по Назрани.
На протяжении всех пяти часов нам время от времени объясняли про особенность региона. И постоянно напоминали, что «здесь – не Россия». Не понимали, зачем мы приехали. Говорили, что стоило ехать сразу с полицией и что все могло кончиться для нас хуже. Все, кроме сотрудника центра «Э», были вежливы и аккуратны. Эшник в какой-то момент забрал мой телефон без протокола на несколько часов.
В полиции появились и родственники Марины Яндиевой. Кажется, они писали на нас заявления. Я показала майору на женщину, которая хватала за волосы, угрожала а после удерживала меня возле дома Яндиевых. На что женщина подошла и без спроса крепко обняла меня. Сказала: «Это все, что я делала, я так и сказала, что просто хочу ее обнимать».
Создалось ощущение, что часть полицейского состава не поддерживает действий семьи Яндиевых. Они со скепсисом реагировали на попытки родственников подать заявление о краже Мариной Яндиевой драгоценностей. Не были в восторге от активности семейства.
В полиции все было нормально, полицейские провели опрос, взяли у нас объяснения. Я написала заявление о том, что у меня отобрали телефон и документ. Мы провели там около 4,5 часов. Эти люди, кстати, там тоже были - кажется, у них тоже брали то ли объяснения, то ли заявления. В отделении я с ними уже не общалась - меня от одного их вида трясло. После этого замначальника ГУВД по Назрани лично отвез нас в гостиницу во Владикавказ, при этом до границы с Осетией нас сопровождал еще и патруль.
Сейчас физически со мной все в порядке, только немного болит плечо: полагаю, это последствие того, что мужчины (так называемые), когда отбирали мои вещи, применяли силу.Алена Садовская
Мне кажется, своеобразный комментарий по поводу происходящего от родственников Яндиевой мы все-таки получили. Что бы они ни говорили, теперь мы видим, как Яндиевы ведут диалог. Угрожают, хватают, абсолютно уверены, что им все дозволено. Думаю, теперь ни у кого не возникнет сомнений, насколько вескими были основания для побега у Марины Яндиевой.
Сейчас у нас все нормально. Но Магомед Аламов и его семья продолжают оставаться в опасности из-за семейства Яндиевых. Мне кажется, мы должны объединить все усилия, чтобы не дать этим людям причинить зло такому замечательному человеку, как Магомед, и его родным.Алена Садовская
