Родные 22-летнего Андрея Казакова из Кемеровской области ищут его второй месяц, однако не могут узнать о его судьбе ровным счетом ничего. Даже документ о пропаже без вести, они получили лишь спустя шесть недель — после личного визита в военную часть в другом регионе.
Андрей Казаков родился в поселке Казе Таштагольского района. Учился на механика экскаватора в местном техникуме, на последнем курсе женился, пошел работать в шахту. Однако долго семейному счастью он не радовался: в октябре 2022 года его мобилизовали и отправили в военную часть в Псковской области, а оттуда — на фронт в Украину.
Фото предоставлено родственниками
За год службы Андрей дважды был ранен, лежал в госпитале. Еле добился отпуска и съездил домой, навестить маму и жену. 2 октября он последний раз им позвонил, сказал, что отправляется на боевое задание в районе селения Работино Запорожской области. Больше он на связь не выходил.
С тех пор мама и супруга Андрея обращались в различные инстанции, однако никаких внятных ответов получить не могут.
«17 ноября позвонил его сослуживец, — вспоминает мама Андрея Татьяна. — Он был раненый, в госпитале. Позвонил и сказал, что Андрей якобы погиб. Мы, естественно, сорвались и поехали в Ростов в морг. Но мы его там не нашли. И у нас два варианта сейчас. Либо он действительно погиб, остался на поле и его никак не могут оттуда вытащить, либо он попал в плен. Просто у сослуживца очень путаные показания. То он сказал, что Андрея разорвало, то он сказал, что он раненый, то он его тащил, то он его не тащил... Поэтому мы и поехали, чтобы убедиться».
Вскоре семью Андрея попросили сдать ДНК, однако это никак не разъяснило ситуацию. Татьяна решила ехать в Псков, чтобы выяснять информацию непосредственно в военной части, в которой служил ее сын.
«Мы везде писали обращения, и в Москву, и в Красный крест, и в часть. В часть письмо пришло 13 числа — я отправляла заказным письмом, но до сих пор ни ответа, ни привета. И из нашего военкомата отправляли запрос в военную часть. Тоже им ничего не ответили. То есть в письменном виде у нас только один ответ, который мы получили лишь вчера», — констатирует Татьяна. Кроме того, в устном разговоре в части ей сказали, что в том бою «двухсотыми» стали около 50 человек.
В полученном в части ответе лишь казенные фразы: «безвестно отсутствующий»; «поисковые мероприятия проводятся и по настоящее время»; «вам будет доведена информация в установленном порядке».
Татьяна верит, что Андрей не мог погибнуть и на самом деле попал в плен: так сказали три гадалки, к которым ходила ее невестка. Татьяна говорит, что их «показания» сходятся в том, что Андрей ранен, но жив и находится в казенном доме.
«Мы все понимаем, и их [Минобороны] понимаем, и слезы душат, и все на свете. И уже мысли всякие, и плохие, и хорошие. Тяжело, конечно», — говорит Татьяна. Уже завтра они с невесткой собираются вернуться домой, в Кемеровскую область.
Россия не публикует сведения о количестве мобилизованных и погибших на войне в Украине. Однако Татьяна отмечает, что только с Андреем из их четырехтысячного поселка на фронт забрали пять человек. Двое из них вернулись в цинковых гробах.
В случае с пропавшими без вести правозащитники советуют обращаться с розыскными заявлениями в военную полицию, которая должна заниматься их поисками. В заявлении надо указать особые приметы пропавших — так есть шанс, что их найдут быстрее. В любом случае правозащитники рекомендуют обращаться во все возможные инстанции как в России, так и в Украине, иначе поиски так и не будут продвигаться.
Российские СМИ, в том числе и государственные, публикуют сотни историй о том, как родители пытаются вернуть своих детей из плена, найти их тело или попросту организовать доставку тела на родину. Так, к примеру, семья Воропай из Архангельской области уже полгода ищет своего племянника Олега Андронова, которого объявили самовольно оставившим часть. На деле выяснилось, что его просто оставили в поле и пообещали за ним вернуться позже.
Иван Казмалы из Коми знает, что его сын находится в плену, однако никакой более подробной информации ему никто дать не может.
Практически уверена в смерти отца Екатерина Матвиенко из Калининградской области, однако вернуть тело не получается, потому что из-за бюрократии не может пересдать ДНК — отец был мобилизован из ДНР.
С теми, кто подписал контракт из колоний, ситуация обстоит еще хуже: они не могут получить ответов ни от военных частей, ни от службы исполнения наказаний. «Убыл», — отвечают родным в колониях. Мать Ильи Ханбекова не дождалась никаких официальных подтверждений его гибели — о его смерти ей сообщили давние знакомые сына, однако Минобороны эту информацию не подтвердило.
Точное количество российских военнопленных в Украине неизвестно. Глава так называемой «ДНР» Денис Пушилин утверждает, что их всего 500 человек. Представитель украинского координационного штаба по вопросам обращения с военнопленными Петр Яценко не называет точного числа пленных военнослужащих, ограничиваясь словом «много».
Нет данных и по количеству погибших российских солдат. При этом журналистам удалось установить более 37 тысяч имен убитых по некрологам и сообщениям в СМИ, однако Украина утверждает, что погибших россиян — более 319 тысяч человек.
