«Оппенгеймер»: новый (и лучший) фильм Кристофера Нолана о создателе атомной бомбы

На заграничные экраны вышел самый тяжеловесный, мрачный и – скорее всего, лучший фильм этого лета. «Оппенгеймер» американского (уже) классика Кристофера Нолана (уже) называют главной лентой в сравнительно небольшой фильмографии режиссера. Неминуемо успешный, если мы говорим об оценках, Нолан за десятилетия работы все же не утратил главного – искренности и какой-то почти новичковой серьезности. А его «Оппенгеймер» ужасно требователен к зрителям и прекрасен до чудовищности. У фильма замечательный актерский состав (Киллиан Мерфи великолепен в роли Оппенгеймера), сильный сценарий (за авторством самого Нолана) и актуальная тема – этого довольно, чтобы посмотреть его хотя бы один раз.

Сложная тема, а также тяжелый стиль Нолана в данном случае играют против фильма – если мы о прибыли в прокате, разумеется. Посмотревшие «Оппенгеймера» сделали ему высокие рейтинги (почти 9 из 10 на КиноПоиске и IMDb, приятное единодушие), но в прокате Нолан проигрывает более приятной и менее длинной «Барби» (и на кой черт нужно было устраивать это побоище? чтобы побить рекорды по сборам в один уикенд?). По оценкам заграничных специалистов, чтобы окупиться, фильм должен собрать минимум 400 миллионов долларов – производство и маркетинг нынче очень дороги. За первый уикенд фильм собрал (в международном прокате) около 175 миллионов долларов. «Барби», к слову, собрала намного больше – 337 миллионов. Сомнительно, что сборы «Оппенгеймера» смогут сравняться с прошлыми кассовыми успехами Нолана, но окупится он с вероятностью в 80%.

Можно понять зрителей, которые, несмотря на ошеломительно высокие оценки, не готовы смотреть нового Нолана в кинотеатре. Это действительно не самый «кинотеатровый» фильм. Трехчасовой хронометраж был бы не страшен, показывай нам опять супергероев, что-то легкое, веселое и с хорошим концом. «Оппенгеймер» же по проблематике и серьезности приближается к таким же длинным «Нефти» и «Списку Шиндлера» (а их мало кто хочет смотреть в кинотеатре). Нолан замахнулся на исторический эпик со множеством болезненных тем и изломанными героями, и ответов на нравственные вопросы он не дает. Этого уже достаточно, чтобы прослыть великим кино, но Нолан не отказывает себе в художественной изобретательности, что делает его фильм еще более сложным и мучительным.

Самое интересное, что «Оппенгеймер» толком ничего не объясняет. Его главный герой появляется словно бы из ниоткуда, мы понятия не имеем о его прошлом (до того, как он занялся наукой) и почти ничего не знаем о его жизни вне политически и исторически важной работы. Нолан не то чтобы не показывает нам Роберта Оппенгеймера обычным человеком – нет, показывает, но так размыто и стремительно, что человеческое в нем просто невозможно ухватить. Кто окружает Оппенгеймера? Нам говорят – какие-то коллеги, какие-то коммунисты, какие-то женщины. С кем он дружит из этой толпы быстро появляющихся и так же быстро исчезающих персонажей? Почему он любит эту женщину, а вон на той женится? Какое значение в его жизни играют профсоюзы (раз уж о них часто говорят) и почему в его окружении столько левых? Конечно, отвечай Нолан на все эти вопросы – и фильм бы шел часов пять вместо трех. Но у «Оппенгеймера» небрежность в раскрытии окружения – это не ошибка, а особенная фишка. Бытовая и личная жизнь показаны смазано, фрагментарно, так, что легко запутаться во второстепенных героях – но работу Оппенгеймера, напротив, изображают обширно и ярко. По сути, Оппенгеймера в этом фильме и занимает только работа. Остальное временами тревожит его, но он быстро забывает обо всем, увлекшись сначала научными изысканиями, а затем разработкой оружия.

Оппенгеймера ставят во главе Манхэттенского проекта не только из-за его таланта, но и из-за наличия на него компромата. Сначала Оппенгеймер не понимает: ну кому он может быть интересен, чтобы следить за ним? Оказывается, интересен он многим. Начинается Вторая мировая и попутно – гонка по созданию первой атомной бомбы. Оппенгеймер придерживается антивоенных взглядов и в трактовке Нолана это делает его уязвимым. Фактически Оппенгеймер понимает, что создает оружие невероятной силы, способное уничтожить планету. Он понимает, что такое оружие в руках беспринципного политика уничтожит сотни тысяч, а то и миллионы человек. И все же мотивы у Оппенгеймера исключительно гуманные: само наличие атомных бомб должно свести на нет все военные конфликты. Но чем дальше продвигается в своей работе Оппенгеймер, тем гибче становится его совесть и на все большие жертвы он согласен пойти, чтобы добиться в итоге пожизненного мира.

Байопик Оппенгеймера просто обязаны были начинить неразрешимыми нравственными конфликтами. Никто из героев Оппенгеймера (не берем в расчет единственного антагониста, противника Оппенгеймера) не строит злодейских планов. Все хотят сделать как лучше. Если не мы, то кто-то все равно сделает атомную бомбу – а почему не мы в таком случае? Чтобы люди осознали ужас атомного оружия и перестали воевать, нужно это атомное оружие использовать – иначе чего они испугаются? Это сейчас мы знаем, что атомные бомбы – малоэффективное оружие сдерживания. В 1940-х люди были наивнее – или, наоборот, циничнее. Вера, что можно принести в жертву сто тысяч и спасти этим миллионы, была неотъемлемой частью мировоззрения Второй мировой. Нолан не говорит прямо, хорошо или плохо убивать людей во имя высшей цели – остановить все войны на свете. Кажется, не знает этого и Оппенгеймер. Несколько раз он повторяет: «Я – смерть, я – разрушитель миров». Но в этом одновременно звучат ужас, отчаяние – и болезненный восторг от невероятных масштабов уничтожения. А Киллиан Мерфи дополняет это трагическим выражением, в котором возможно прочитать всю скорбь нашего мира.

Отдельная тема у Нолана – это политическая «неблагонадежность» Оппенгеймера. Может показаться, что Оппенгеймер – жертва охоты на коммунистов, но показываемый Ноланом герой скорее аполитичен, ему все равно на коммунистов и их противников. Оппенгеймер в фильме опасен не из-за связей с левыми, а из-за самой способности сомневаться в «линии партии». Ученый на службе политики не должен мучиться нравственными вопросами. Он не должен иметь своего мнения о разработках и распространении своих же работ. Оппенгеймер единственный человек в фильме, кто задает вопросы самому себе, и уже не так важно, жалеет ли он о Лос-Аламосе, «Тринити» и Хиросиме с Нагасаки – он уже опасен и должен быть отстранен. Выбранное Ноланом рваное и оттого жесткое повествование прекрасно показывает, в каких метаниях пребывает его главный герой. Сцены со страшной скоростью сменяют друг друга, создавая впечатление смертельного вихря, что засасывает Оппенгеймера и всех, кому суждено было работать в Лос-Аламосе. Нолан добивается единства стиля, повествования и смысла, всякий раз верно выбирая интонацию – от очень громкой к едва различимой, от тягучей и мягкой – к торопливой и резкой.

Нейтральность, отказ от прямых ответов в том числе в отношении сложного Оппенгеймера делает байопик Нолана одним из лучших антивоенных фильмов. А дополнившее смысл художественное совершенство заставляет назвать его лучшим фильмом в карьере режиссера. Неважно, окупится фильм и получит ли он ближайший «Оскар» (а хотелось бы). Нолан, давно вписавший свое имя в историю кино, после «Оппенгеймера» сделал это во второй раз.