Александр Елин: Наш дурдом за такого, как Путин!

Александр Елин – поэт, автор текстов песен таких классических рок и поп групп, как «Ария», «Мастер», «Рондо», «Харизма», «Шпильки» и др. Написал хит «Такого, как Путин» для путинской же агитбригады «Поющие вместе», гимн «Фабрики звёзд». Потом создал «Рабфак», в 2012 году ошарашивший зрителей песней и клипом «Наш дурдом голосует за Путина». С тех пор вектор работы Елина именно такой – его можно воспринять как откровенный стеб, а можно – как пропаганду, нацеленную на охлос.

– Ты пропагандист? 

Нормальный вопрос к условному драматургу, Шекспиру или Островскому, – «а что это вы пишете одновременно и за злодеев, и за настоящих героев?». Я человек рок-н-ролла. А рок-н-ролл и вообще эстрада — это такая разновидность театра. И образ артиста на сцене может никак не соотноситься с личностью человека. Шнур, сценический алкоголик, – совершенно не тот Шнур, который в жизни. Демоны Элис Купер и Мэрилин Мэнсон – классическая современная интеллигенция. Композитор Шаинский, который писал великолепную детскую музыку, однажды показал, как эта музыка родилась из еврейских фольклорных мелодий. Не надо ярлыки развешивать. Есть такая байка: великий поэт Юрий Энтин всю жизнь писал смешные детские песенки. А он, понятное дело, такой умудренный еврейский дедушка. Однажды к нему пришла молодая певица: «Давайте поработаем, я так хочу спеть какую-нибудь веселую песню. Никто, кроме вас, не умеет писать веселые песни». Хорошо, сказал он. Они полчаса пили чай, вели светскую беседу. Потом она говорит: скажите, а нормальные стихи вы пишете? Энтин, естественно, обиделся и выгнал её в ту же секунду.   

– Пожалуйста, не увиливай. «Такого, как Путин» писал? 

Это вообще песня про девочку, которая в провинции живет, среди ужасающей грязи, чернухи и так далее. А ей по телевизору показывают наконец-то настоящего мужчину, и она просто хочет такого, как Путин. Если идиоты решили, что это очередной гимн Советского Союза, это точно не моя вина. 

– Но это работает на таких девочек. И на их мальчиков… 

И виноват Елин… Понимаешь, есть два типа авторов. Есть авторы, которые пишут о своем внутреннем мире, а есть авторы, которые свой внутренний мир не считают достаточно интересным и очень любят внешний мир. Вот я отдел внешних сношений, а не внутренних. И в этот момент любой текст, написанный про внешний мир, может быть расценен как пропаганда. То есть, мои любимые дружки-поэты, пишущие сатирическое, Орлуша, Олег Ломовой, Лёня Каганов, конечно, в этой парадигме все пропагандисты. Пропагандисты добра против пропаганды зла.  

– Справедливости ради, «Рабфаком» ты исправился. «Наш дурдом голосует за Путина» такая же лобовая пропаганда, но, к счастью, другого направления.  

«Рабфак», в первой своей итерации – это мы с Сашей Семеновым придумали такой проект, чтоб старый, картавый и толстый мог выйти на сцену и спеть. И жаловаться на жизнь, и показать всю шизофрению вот этой публики. Потому что даже по нашумевшему только что фильму «Хорошие соседи» видно, что целевая аудитория пропаганды — это тетки. Огромная армия теток с неудачной личной жизнью, с ужасными мужьями и детьми, выедающими им мозги. Или вовсе без мужей. Пропаганда — для несчастных людей, ищущих, кто виноват в их неустроенности и страхах. И мне ужасно хотелось показать этого несчастного человека, у которого в голове полный раздрай: он одновременно Сталина и любит, и ненавидит. Родину — одновременно любит и ненавидит. 

А я не культуролог, я просто рифмую Европу с жопой. Иногда удачно. И как любой автор, ставлю некий эксперимент над собой, над слушателем. Лайки, фолловеры, комменты? Мне ужасно интересно. И интересно, как люди комментируют, что думают. Поэтому человек, который говорит, как это он написал и то, и другое – ну, это первый уровень. Надо ли объяснять, где именно стеб?  Не думаю.  

Вместе с моим соавтором Кириллом Калашниковым, умнейшим человеком, дай ему бог здоровья, он такой затворник, гений, прекрасный композитор, мы вот уже больше 20 лет вместе. Мы с ним делали песенки для трешевой поп-группы «Шпильки», где никакой политикой не пахло. И, по ходу, придумали не просто песню «Такого, как Путин», а целый проект «Поющие вместе», который являлся бы антиподом Шпилек, квинтэссенцией ультрапатриотической, мотивационной песни.  

– Ага, тоже стеб, как в анекдоте, в котором Христос говорит «так этот смешной рыболовный кружок, который я придумал две тысячи лет назад, жив». 

Ну, а что? Все актуально до сих пор – и «Такого, как Путин», и антиабортная скрепная песня «Маленькое чудо», и «Мой депутат», и «Вкладывай здесь».  

– Ну, голимая же пропаганда. И «Нос с горбинкой туда же». Хорошенькие девочки могут нести со сцены любую хрень? 

И мальчики могут. И бабушки с дедушками. Но девушки – это святое. «Шпильки» те же – чисто заказная работа, чем пошлее, тем смешнее. Формат «Поющие трусЫ». Потом, кстати, возникла украинская женская группа «ПАющие трусЫ». Но сначала это была присказка. Все женские группы назывались поющими трусами. Вот, типа, спели – и побежали со спонсорами в баню. «Шпильки» были приблизительно таким проектом, где нам с Кириллом заказали как-то выделить коллектив из общего ряда – и мы довели пошлость до абсурда: «Сам ты Наташа», «Дуня Кулакова», «Маленькая штучка»….  Девочкам в попсе всё можно, их за умных не держат, они такие «love machines». Они должны понравиться мальчикам своей красотой и безвредной глупостью. Поэтому, если они поют какую-то околесицу, не имеющую отношения ни к русскому языку, ни к литературе, то это ровно их образ. В самом начале «Пигмалиона» героиня-цветочница тоже говорит на страшном английском языке, и очень тупая. Это потом она становится дамой. Так вот – в 90-е и нулевые все девчачьи группы тогдашние были только об этом. То есть у девочки в голове ничего, кроме любви. И любовь должна была быть как можно более практичной. То есть – я сяду к нему в машину. Если в дорогую, то сегодня дам, а если машина подешевле, то я еще посмотрю, дам или нет. Шнур, кстати, много лет  эксплуатирует эту тему. 80% из того, что он делает, – это тема об алчных сучках, которые разводят богатых мужичков. 

Но это мировая традиция. Ведь английская, американская музыка развлекательная, танцевальная, тоже не отличается умом и сообразительностью. И там тоже мало слов, хотя есть удачные шутки. И я старался их концептуально воспроизводить, не заморачиваясь высокой лингвистикой и глубиной образов. Для этого полно других стилей.  

– И все же, ты раскаялся и ушел от «Поющих вместе»? 

«Поющие вместе» у меня лично были ультимативно выкуплены, фактически украдены за мелкий прайс неким небезызвестным политтехнологом Колей Гастелло. Его взяли в продюсеры, потому что он имел какие-то ходы. И, кстати, без него эта песня так мощно бы не прозвучала. Я не помню, как, но она попала в какой-то телесериал через Ивана Дыховичного, и все дико ржали, и даже поставили её на «Русское радио» – ну, и началась «минута славы»…  Это вообще самая заря путинизма, когда только люди, у которых была идиосинкразия на слово «чекист», говорили «все будет плохо». Но большинству было наплевать. Бизнесы делались, свобода была, газеты выходили. Можно было что угодно говорить. Никто тебя в ментовку не таскал ни за лозунги, ни за что.  

– К декабрю 2002 уже состоялись и купирование информации о крушении «Курска», и Норд-Ост с неизвестным газом, и спор хозяйствующих субъектов на НТВ. 

Да. Но были свободные выборы. Я помню, эту песню «Такого, как Путин» на куче выборов переделали, когда фамилия была созвучна. Такого, как Пупкин. Такого, как Васин. Были выборы. Бандиты избирались. Лимонов покойный, и «Паук» Троицкий из «Коррозии металла» приезжали за бабло дискредитировать какого-нибудь неугодного кандидата. Я очень хорошо помню эти технологии, поскольку приехал из Израиля в 2000 году опять пожить в Москве. С пятью годами израильского политического опыта. Я немедленно со всеми политтехнологами познакомился и рассказывал им, как было у нас. Они мне рассказывали, как у них. И многие мои друзья из 80-х перекочевали в эту часть жизни. Тогда песня «Такого, как Путин» вообще выглядела как невинная шутка. То, что какие-то тетки стали ее петь на первомайских демонстрациях, означало, что просто шутка удалась по полной программе. 

Пошлятина, кстати, – это наше все, пошлятина — это очень ходовой перчик. Вот я знаю снобов, которые сразу говорят «фу», но они не правы. Пошлость продаёт намного лучше «высокого вкуса». И хорошее, и плохое...  

Я очень отлично знаю историю музыкального энтертэйнмента, и рока, и джаза, и попсы, так что легко могу это доказать фактами.  

– А скажи, твоя аудитория стареет и умирает, или обновляется?   

Я работаю в этой сфере уже 45 лет. Я знаю все истории успеха. Некоторые факты поражают воображение. Мало кто знает, например, что великие «Битлз» с 1963-го по 1965-й год под руководством своей пресс-секретарши лично подписывали ответы на все письма, которые к ним приходили. Это были тысячи писем, мешки. То есть это был тяжелый труд, и нынешние звезды бы сказали «зачем это?! Сейчас мне девочки за деньги всё сделают в инстаграмчике и тиктоке...» А великие «Пинк Флойд» начинали с того, что играли на лестницах в университетах. Вот студенты идут после лекции – а тут приехал «Пинк Флойд», выгрузили аппаратуру и играют. Так они завоевали свою аудиторию: кто-то пройдёт мимо, а кто-то остановится и спросит – а кто вы, ребята, такие крутые? А где купить вашу пластинку? А они в ответ – она вот выходит тогда-то. И все это в немаленькой стране работало, и в условиях невероятной конкуренции.  

Если поставить себе за цель раскрутить нового талантливого артиста или проект с интересным, выдающимся из общего звукоряда репертуаром, то шансы есть всегда. Самые невероятные случаи были – от Сезарии Эворы до Шуфутинского. Американский шансонье из нью-йоркского эмигрантского ресторана стал в перестроечной России стадионным артистом.  

– Рестораны – вечная кормушка для эстрадных музыкантов 

Конечно, и в России рестораны кормили огромное их количество. Потом случились две вещи, задолго до войны, кстати, убившие средний класс музыкантов и оставившие только звезд и начинающих, условно назовем их любителями. Первое – запрет на курение в клубах. И второе – это закрытие казино, конечно. Потому что во всех казино работали никакие, конечно, не великие рокеры, но и поющие трусы, и капвер-группы, и инструменталисты сольные – кто с гитарой, кто с саксофоном...  

Сейчас у меня даже предложения были от очень хороших ребят, которые умеют продавать коллективы: давай, возроди в Израиле «Рабфак», развиртуализируй его из ютуба в живую группу. Я знаю, что такое сделать группу. Я их делал в своей жизни несколько, и еще в 80-е была «Примадонна», и электросвинговая «Крем Марго» (сейчас это виртуальный проект Tour De Swing), и хэви-группа «Харизма», например, до сих пор живет в Москве. И их первые два альбома, которые я продюсировал и к которым написал все тексты, – это такая же классика российского «тяжеляка», как и «Ария». Но это много людей, много контактов, много нервов, уговоров, хотя даже, может быть, не денег. Но чем меньше у тебя административного ресурса, тем больше у тебя должно быть денег. А я не потяну это сейчас. У меня была бурная жизнь, я устраивал гастроли, организовывал коллективы. Это репетиции, это записи, это куча всего. А сейчас я весёлый пенсионер, мне прикольно сидеть у компьютера и что-то сочинять самому - всё под ключ. Мне прикольно выпивать с друзьями без бизнес-интереса, а для радости общения. А вот эта вот беготня вся, она просто мне уже не по возрасту. Этим должен заниматься 19-летний чувак с огнем в глазах – я таким был! Но я уже не такой давно. 

– А уровень падает? Основной признак, скажем так, долголетия – тезис «в наше время все было качественнее, а сейчас какая-то хрень на коленке».  

А бард с гитарой на сцене один и акустическая гитара — это не хрень на коленке? Настоящее искусство музыкальное, сказал бы я, если бы я возражал… Это когда «Пинк Флойд» выгружают 18 тонн аппаратуры. Еще одна фура подъезжает со светом, лазеры, – это все то, что сейчас называется стадионным рок-концертом. Это феерическое зрелище, в котором музыка, она уже звучит уже просто в ушах у людей, потому что они купили пластинку, влюбились в эту музыку, она как бы воспроизводится у них в голове, неважно даже, какой звук. Ну и все равно выходит, условно говоря, Боб Дилан. Ему не нужна никакая эта вся штука. Он просто поет, и на нем концентрируется все внимание. Зрители ждут, что у «стула будут четыре крепкие ножки» – отличная музыка, прекрасные тексты, обаятельные музыканты и феерическое шоу. Иногда всё это сходится в одном человеке с его «на коленке»... 

А кто чем берет? У каждого своя лесенка на Олимп. Моя любимая группа «Аналогс», например, из великого города Амстердама, они такие дедушки, которые тоже не думали, что когда-нибудь станут звездами. Они просто решили воспроизвести к 50-летию битловских альбомов точный звук этих альбомов. А «Битлз» с 1966 года не выступали, и никогда не играли ни «Сержанта», ни «Мэджикал Мистери Тур», ни «Белого альбома». И выходит на сцену банда из шестерых музыкантов и еще оркестр, потому что у «Битлз» был всегда оркестр на поздних записях... И в 2017 году они делают концерт, который называется «50 лет сержанта Пеппера». И все отпадают. Я пытался их привезти в Москву лет пять назад. А они мне сказали: во-первых, у нас аутентичный клавишный инструмент, на котором «Битлз» играли в студии. Если мы его уроним или ваши пьяные грузчики его уронят, никакая страховка нам это не покроет. А потом у нас на два года вперед расписаны все гастроли. Может ли артист мечтать о чем-то большем? А ведь они ничего сами не придумали. Они выпустили свой альбом. Но он не великий. Они играют «Битлз», но это не значит, что они сочиняют, как «Битлз». Если классические музыканты играют Моцарта, они же не Моцарт, они просто прекрасные исполнители. Но когда смотришь их концерты на ютубе, просто погружаешься сразу и думаешь: господи, оказывается, «Битлз» – великие композиторы, потому что живьём со сцены это просто вообще что-то невероятное.  

Я это к тому говорю, что, когда сижу один у компьютера, я должен придумать такой синтез слов, музыки и видеоряда, чтобы никто не усомнился в профессионализме всех моих ипостасей – автора, монтажёра, продюсера... 

– А как с просмотрами? 

Когда в России обрубили YouTube, конечно, 80% аудитории у меня отвалилось. Но я свои там 20–30 тысяч просмотров набираю, и все время знаю, что не каждая песня должна выстрелить. Но обязательно шестая песня будет на 200-300 тысяч.  

– Представь себе, что завтра тебе звонит российский продюсер. И говорит: Саш, нужна новая хорошая песня. Патриотическая. Называет кого-то из z-артистов. Денег сколько скажешь. И в любой валюте, в любом месте мира. Нагнешься? 

Попробую надурить. Знаешь, как сто лет назад молодой поэт Тарковский вместе с молодыми горячими друзьями опубликовал в провинциальной газете весьма критический стишок, в котором акростихом зашифровал Ленина. Их арестовали, кстати… Вот я буду обдумывать что-то в этом роде, только без ареста. В конце концов, ты меня не подозреваешь в симпатии к Путину, правда? А стеб «Такого, как Путин» пипл схавал за чистую монету.      

– Рок-н-ролл мертв? 

Конечно, старички умирают. Но, тем не менее, мы видим, что есть люди, которые, играя на трёх гитарах и барабанах, сочиняя собственные песни, потихонечку собирают стадионы, делают красивые шоу, например «Оазис».  

Но и молодежь приобщается. И потом, главное функция музыки, для чего она была придумана, и рок не исключение – групповая медитация, как намаз у мусульман. Это когда огромное количество народу собирается вместе и хором поет песни, которые они знают. Родители таскают туда своих детей. И дети с малолетства пропитываются вот этим единением, причем веселым единением, позитивным. Их объединяет идея поплясать и покричать, а вовсе не топтать или стрелять в кого-нибудь. Без групповой медитации человек не живет, ему она обязательно нужна. Вопрос в том, какую групповую медитацию предложат те, кто выбился во власть? Факельное шествие? Или Чака Берри? 

Условно говоря, все мы хотим аудиторию, не писать в стол, а писать туда, где это востребовано. Сейчас все, что я делаю, – я чувствую, что с точки зрения музыкальной и вообще культурной – это на голову, на две выше всего, что я делал раньше. Потому что раньше я все время упирался в людей, с которыми мне надо было что-то согласовывать, убеждать их, мотивировать. И коллектив всегда бежит со скоростью самого слабого. А сейчас я все делаю сам, и только то, что я сам хочу. А хочу я хороший «продукт», и на продвижение его времени у меня уже не остаётся…   

– Что ты считаешь самой своей удачной работой за последний год?  

Ну, разумеется, я все свои работы считаю очень удачными, и правильными. Но особенная гордость моя – то, что я назвал проектом «Левант». Во-первых, это девичья фамилия моей бабушки, во-вторых, Левант — это приблизительно то, где мы живем сейчас. Я сделал сюиту 40-минутную на стихи Николая Гумилева, я его страшно люблю, и некоторые стихи его необыкновенно музыкальны. Я послушал все существующие песни на его стихи. Все это меня не устроило категорически (кроме классического трека группы «Квартал»), потому что у него есть невероятная внутренняя динамика, которая очень созвучна правильным барабанам, правильным гитарным соло, клавишам и, конечно, скрипке. Волшебная скрипка, куда деться. И вот этот альбом прогрессив-рока на 40 минут не на мои стихи, а на стихи Николая Гумилева я считаю пока самой своей удачной продюсерской работой. И музыканты, которые меня знают, они сказали: чувак, это офигенно.