22 февраля в Тбилиси, в баре «Papers», представили пьесу об участниках ЧВК «Вагнер» и их женщинах – женах, любовницах и матерях. Читка пьесы была частью мероприятий к годовщине войны и помогала собирать донаты для пострадавших (все собранные средства шли в фонд Emigration For Action).
Авторка пьесы «Ждать тяжелее, чем хоронить» – журналистка и режиссерка Юлия Вишневецкая, которая (если верить открытым источникам) работала с «Радио «Свобода» и «Настоящим временем». По словам организаторов сценической читки, эта история «основана на реальных переживаниях российских женщин, чьи мужья участвуют в войне в Украине. В пьесе показаны разговоры, эмоции и ожидания женщин, которые столкнулись с военными действиями ЧВК». Описание, скажем так, немного неточное. Пьеса, конечно, о женщинах, которые так или иначе близки с участниками ЧВК, но как же они «столкнулись с военными действиями ЧВК», если никто из них на войне не был и даже в глаза ее не видел? На качество пьесы это, разумеется, не влияет.
Бар «Papers» – это маленькое, но уютное пространство в историческом районе Тбилиси (кто хочет прийти, оставляем адрес – ул. Верико Анджапаридзе, 1). Зрители начали собираться к 19 часам, в итоге пришло около 30 человек. Но стульев все равно хватило не всем, некоторые опоздавшие остались стоять у стойки. Актрисы рассаживались напротив зрителей, у каждой в руках был смартфон – девушки зачитывали реплики с экранов. Сначала к зрителям вышла сама Юлия Вишневецкая. Она поблагодарила пришедших, добавила, что она выступает на стороне Украины – но что россияне тоже заслуживают сочувствия. Нужно полагать, потому, что они тоже оказались заложниками захватнической политики Путина. Вступительное слово было небольшим, и после него началась читка пьесы длиною более чем в полтора часа.
Что же такое «Ждать тяжелее, чем хоронить»? Можно назвать это смесью драматургии и документальной прозы. Пять героинь состоят в чате для тех, кто ждет с войны участников ЧВК «Вагнер». Они «пишут» комментарии, в которых рассказывают личные истории, жалуются на тяжелую женскую долю, поддерживают войну и Путина и интересуются, сколько стоит вскрыть печально известный «груз 200». Вы правильно поняли – это сборник чьих-то откровений из чатов, каких навалом в Telegram и «ВКонтакте». Общего сюжета нет. Мы слышим разрозненные рассказы/жалобы/вопросы, которые все же складываются в историю – глупости, разочарования и боли. 90% успеха такой пьесы – это не столько собранный материал, сколько актерская игра. Фальшивая нота может сильно испортить впечатление, превратить ее в жестокий фарс. В данном случае фальши получилось избежать, хотя местами и казалось, что эмоций у актрис (или таковы были их роли?) слишком уж, до манипулятивности, много.
На экране-стене все время читки висит одно изображение – гроба с красным знаком вопроса. Актрисы объявляют новый акт – и меняются стульями, примеряют на себя новую роль и новые обстоятельства. Сначала они рассказывают банальные истории – словно бы все они вышли из знаменитого шоу «Ждули». Красивые женщины не ценят себя. Вместо того, чтобы улучшать свою жизнь, они тратят молодые годы на заключенных, которые якобы безвинно осуждены. Ну, или их можно пожалеть – ошибся человек, с кем не бывает. Одна из них вышла замуж за заключенного, не дожидаясь его выхода из тюрьмы. Первый его срок – 8 лет. Потом он вышел, началась семейная жизнь – и он опять сел, на этот раз на 11 лет. Девушки поддакивают – в России нормально, что мужчина сидел, это не страшно, страшно – остаться совсем без мужчины. «У нас менталитет – воровать. Нет в России человека, кто бы хоть раз не украл». Также они говорят о драках, разбое и убийстве по неосторожности.
Героини упрямо ждут своих заключенных и носят им огромные передачки. Но потом в колонию заезжают люди Пригожина и вербуют их мужчин в ЧВК. Мотивы у новых участников ЧВК разные, главный – выйти пораньше. Быть героем в глазах общественности – мотив менее популярный, но и он появляется. И, конечно, деньги – куда же без них? «Не хочу, чтобы мой сын знал, что его папа сидел. Пусть лучше сын знает, что отец воевал – и победил», – цитирует своего мужа одна из героинь. Другая надеется, что эта война исправит ее мужчину: «У меня надежда только на войну. Что, увидев смерть, он будет ценить жизнь. Третий раз сидит, а я его люблю». Третья говорит: «Мой пошел за деньгами, дома – дети, долги…». Конечно, никто из героинь не пытается осмыслить, что делает ЧВК в Украине. Их мужья же – не милые барашки, которых отправляют на убой. Явно не случайно они оказались на зоне. Если героиням все равно, за что их мужчины получили срок (убийство, воровство, изнасилование), то отчего им должно быть важно, чем они займутся в Украине? Главное – чтобы срок списали и домой возвратился, и что выплаты от ЧВК получит. А что такое в сравнении с этим чья-то жизнь?
Потом они звонят на горячую линию некоему Сергею, чтобы узнать, живы ли их мужчины или нет. Звонят порой по 90 раз – пока не возьмут трубку. Компьютерный голос озвучивает ответ на вопрос героини: «Позывной бойца выбирается случайно компьютером по той же технологии, что выбирает имя для крупного рогатого скота». В чате спрашивают, к какой «бабке» обратиться, чтобы точно будущее предсказала. «Огромная благодарность «Вагнеру»! Горжусь, что мой муж может!» – «пишет» какая-то девушка. Новеньких в чате спрашивают, чей Крым, чтобы проверить, не «хохлушка» ли к ним пожаловала. «Почему от самих парней нет информации? Почему мы должны собирать информацию по каким-то чатам?» – возмущается кто-то.
Актрисы объявляют новый акт – и оказывается, что кто-то из «вагнеров» погиб, а кто-то возвратился. «Муж погиб, но я знаю, что не зря. Понимаю, что победа будет за нами», – пишет кто-то. А потом, если кто смеет усомниться в священной миссии в Украине, начинает фанатично обличать проклятую Америку: «Вы что, не врубаетесь, что это Америка развязала эту войну? Они же сделают из нас рабов! Они нас ненавидят! Войн без жертв не бывает!». И Америка виновата, что «весь мир против России». Только вот «счастливые жены», ранее уверенные, что война изменит их благоверных, пускают в чатах коллективный стон. «Ничего не меняется, лучше бы сидел дальше!». «На следующий день после приезда чуть не сжег квартиру… говорит, хочу пить и тусить. Тяжело пройти тюрьму и войну в 20 лет». «Пьет, белку словил, разбил кувалдой мою машину, меня сильно избил. Война сильно меняет людей, но не в лучшую сторону». «Сутки пробыл, разбил топором две машины, избил парня…». Кто-то заикается о ПТСР, но женщине возражают: «Они же мужчины, сопли на кулак намотал – и работать. Депрессия – это для богатых». Ничем не лучше тем, у кого погиб муж или сын. Внезапно оказывается, что ЧВК не оплачивает похороны и просто не хочет платить компенсации семьям погибших. Что гробы путают, и порой семье приходит «груз 200» с чужим человеком. И вообще, почему мы так долго Бахмут не можем взять?..
«Ждать тяжелее, чем хоронить» с легкостью можно разобрать на цитаты. Что ни новое сообщение, то очередная дикая ситуация. Нет сомнений, что все прочитанное – правда, остается только один вопрос – кому в этой пьесе можно сочувствовать? Заключенным, бывшим ворам и убийцам, которые поехали разрушать чужие дома, сочувствовать точно не хочется. Их скорее боишься или презираешь. Сочувствовать их женам? Тоже сложно – нынче не получается жалеть людей, которые сами никого не жалеют. Наоборот, хочется сказать: «Ну, ты же хотела, чтобы муж героем был, чего теперь сочувствие к себе, вдове, выпрашиваешь?». Ни одна из героинь не может уйти от собственного эгоизма. А то пока муж/сын жив и ЧВК деньги платит, так Пригожин и Путин молодцы. А когда муж/сын погибнет и деньги закончатся, так ЧВК и Путин внезапно плохими окажутся. Опять же, в начале пьесы нам хотели донести, что «россияне тоже заслуживают сочувствия». Но какие россияне? От этих россиян хочется второй раз за рубеж убежать. Даже Путин с Пригожиным не так опасны, как их невольные союзники, которые готовы пойти на любую мерзость, лишь бы была от этого личная выгода.
Конечно, хуже это пьесу не делает. Ее неприятно смотреть – признаем. Увы, но правда бывает неприятной. А «Ждать тяжелее, чем хоронить» ощущается именно как правдивая. Можем пожелать авторам поставить пьесу на большой площадке. Но сейчас дела обстоят так, что смотреть эту пьесу больно и тягостно, хочется либо уйти, либо пожелать героиням заткнуться. А может и то и другое.
