О прощании с озером Комо: фильм Владимира Соловьева «За лентой»

Вечером 7 мая зрителей «России-1» грозились порадовать документальным фильмом Владимира Соловьева «За лентой». «Донбасс живёт во времена второго пришествия Истории. Всё, что связано с Донбассом и Новороссией, имеет огромное значение для нашей цивилизации. Там Россия встречается с самой собой, припоминает то, какой она была всегда, какой хорошей, разной, гулкой, великодушной, заботливой, родной и близкой она может быть. Для очень многих поездка в Донбасс становится причащением к чему-то главному, донбасское причастие прошла и команда, работавшая над этим фильмом», – интриговал анонс в телепрограмме.

Предвкушая второе пришествие Истории, корреспондент «Соты» впервые за год включил телевизор на второй канал и тут же был сбит с ног ураганом новостей в вечернем выпуске про трансгендерных американских террористов (а не надо было спешить и включать телевизор слишком рано!). Впрочем, в обещанное время кино тоже не началось – вместо этого Соловьев в прямом эфире своего «Воскресного вечера» начал яростно рассказывать, что именно «порнографическое издание либеральных кретинов ВВС» написало о покушении на Захара Прилепина. Стало ясно, что актуальные события не оставили места встрече России с самой собой на Донбассе, и пришлось искать документальную премьеру в интернете, где несколько удручала постоянное прерывающая «причащение к чему-то главному» реклама пива.

В фильме встретились несколько нарративов. Истинные патриоты, которых навсегда изменило 24 февраля, противопоставлены тем омерзительным людям, которые все эти годы, оказывается, скатывались в «мещанско-бандеровское ощущение себя» и продолжают верить, что в Донецке люди сами себя бомбят и что люди сами себя сожгли в одесском Доме профсоюзов (удивительно, значит не только по «России-1» объясняли, что это на Украине люди сами себя бомбят и обстреливают!). Сам телеведущий, конечно, оказался в числе истинных патриотов, чему очень способствовали направленные против него гонения. Об этой части своих персональных потерь Соловьев рассказал с горечью: «Я очень переживал, за несколько дней до этого против меня ввели персональные санкции. Это было человеческое разочарование в Европе… и в итальянцах», которые ранее обещали, что честному журналисту ничего не будет за его беспристрастное освещение происходящих событий, (тут тяжелый вздох отсылает к потерянным виллам на озере Комо – и мы понимаем Владимира Рудольфовича, места там и впрямь были дивные). «Европа показала себя», – трагически резюмировал эту историю Соловьев. И внезапно переключился на национальный вопрос, вспомнив, что он не просто русский, но и еврей: «В первый раз что ли у еврея-антифашиста отбирают собственность?».

Впрочем, Родина (хотя и не историческая) отомстила за поруганную честь и отобранную собственность телеведущего: «Но ночью и ранним утром 24 февраля я уже меньше всего на свете думал о том, что у меня было в Италии!» – утешился Владимир Соловьев и поведал, что смерти совсем не боится, но боится оказаться неправым.

Еврейский вопрос еще немного помуссировался в фильме: ведь на Украине нацисты не скрывают свои бандеровские взгляды, «и не надо мне рассказывать сказки, что еврей Зеленский и поэтому там не будет нацизма», Зеленский пошел путем предателя евреев Сороса, а следом за ним тем же путем потянулись «Галкин и прочая сволочь», сбежавшая от борцов с нацизмом в Израиль и тем самым присоединившаяся к убийцам еврейского народа (не спрашивайте, мы тоже не очень поняли, где тут логика).

На этом, впрочем, тема еврейских корней как-то закрылась и в дальнейшем телеведущий в основном напирал на встречи с истинно русскими на Донбассе, среди которых люди из батальона «Ахмат», «музыканты» и другие достойные представители нации, принадлежность к которой определяется именно тем, с кем ты и по какую сторону конфликта.

«24 февраля я умер, чтобы возродиться для другой жизни. Я терял страны, континенты, друзей, знакомых и обретал себя и Родину, людей, которые стали со мной плечом к плечу», – объяснил Соловьев, навсегда закрыв тему вилл в Италии. (В этот миг, правда, очень подпортила пафос вклинившаяся в программу реклама про «В чешском городе Жатецк говорят…», но не будем строги к рекламе, она не спрашивает, во что вмешиваться.)

В фильме у телеведущего пара достойных собеседников: мама и Путин. Мама спросила расстроенного потерей вилл телеведущего, чего он так переживает, и на его объяснение, что он боится оказаться неправым, утешила его: но там же бандеровцы, значит, мы правы. Путин же лично позвонил звезде эфиров, чтобы рассказать про арестованную группу диверсантов, которые планировали ликвидировать Соловьева. Тем самым президент позволил телеведущему предупредить маму, чтобы она не узнала об этом коварном плане из новостей (и это правильно, ничьей маме не пожелаем смотреть новости «России-1»!).

Либеральная пресса хихикала, что это все сказки, но на самом деле заказ убрать Владимира Рудольфовича был лично от Зеленского, который «в своем кокаиновом угаре, посмотрев одну из моих программ, отдал приказ меня убить». Это Соловьев знает доподлинно, ведь у него есть источники в ближайшем окружении украинского президента. «Но наши ребята оказались серьезнее». Почему Соловьев это рассказывает? А чтобы объяснить, как он собрался в Мариуполь: ведь после угроз ликвидировать его в Москве терять-то было уже нечего. Конечно, он и раньше мечтал оказаться в горячих точках, но руководство телеканала много лет не пускало его ни на Донбасс, ни в Сирию, «хорошо понимая, что я являюсь для укронацистов желаемой целью» (в Алеппо, видимо, тоже). Но в этот раз Соловьева все поддержали, и он все-таки оказался на земле Донбасса, откуда вернулся новым человеком (и, надо полагать, развеял по ветру пепел сожалений об утерянной итальянской недвижимости). Теперь ему даже кажется иногда, что живет он на Донбассе, а в Москву возвращается к своей тяжелой и опасной работе на телевидении.

Оставшаяся часть фильма посвящена встречам с теми настоящими мужиками, которые заново открыли телеведущему его национальную идентичность. Правда, рассказывать о них приходится как-то очень загадочно: вот Соловьев приезжает в город Артемовск, который «укронацисты пытаются называть Бахмут» и беседует с «героями, которые брали Соледар и бьются за Артемовск», «с музыкантами». Потом поясняется, что «настоящий русский солдат, неважно, где он сейчас, у вагнеров или в десанте, доброволец или в «Пятнашке», в «Ахмате» или у Жоги, – это все русский солдат, и от него идет такая сила, такое ощущение справедливости…» Тут и священники произносят прекрасные проповеди, и «исламские религиозные деятели» тоже что-то хорошее проповедуют, а порой вместо пастырей и проповедников к бойцам обращаются «Пригожин и Ароныч», а также «Жога и отец Нестор» – это «духовные лидеры, агитаторы и пропагандисты, комиссары, тонкие психологи, настоящий народ» (и опять-таки, как минимум с половиной этих утверждений трудно спорить!). Выглядит все это как-то почти райски: если уж исламисты православные что-то проповедуют вместе с Пригожиным, совсем чуть-чуть осталось до момента, когда лев ляжет рядом с ягненком. Только одно омрачает светлую картину единения людей разных религиозных традиций: в прошлом году простые «опаленные войной» жители Мариуполя, вцепившись в решившего пообщаться с ними без бронежилета телеведущего, испуганно спрашивали: «А вы не уйдете? Вы нас не бросите?», а вот потом ему пришлось побеседовать с «героем России, который получил героя за то, что, к сожалению, пока отдали», и это был тяжелый, болезненный опыт…

Но все не так плохо: ведь за год мы, как-никак, приросли «четырьмя территориями Крыма», десятью миллионами граждан, которые осознанно выбрали нас. Потери же были невелики: «ну, сбежало от нас несколько сотен тысяч человек, в нашу пользу пока все», – с доброй улыбкой проникновенно говорит телеведущий (видимо, единственные потери России за год с лишним военных действий, – исключительно эмигранты, которых не жалко). Заодно «мы все поняли про Запад, важно не останавливаться, идти вперед и побеждать…». Кого и как именно мы победим, не очень ясно, но это и не важно, потому что война должна стать постоянным фоном нашей жизни. Поэтому Соловьев так порадовался, что «много встречал, особенно среди донбасских, ребят, которые воюют династиями, отец и сын, в этом что-то есть такое». Не все еще, конечно, так прониклись новыми правилами жизни и уходят на фронт семьями. Но «чем раньше страна поймет, что это война священная, это война за каждого из нас и про каждого из нас, тем будет лучше», ведь «умереть легко, победить сложно», но Россия никогда не побеждала благодаря, а только всегда вопреки, так что рано или поздно «победа будет за нами»…

На этой обнадеживающей ноте фильм завершился нарезкой кадров, демонстрирующих, как телеведущий с чемоданом снова и снова возвращается на свой любимый Донбасс под песню Вячеслава Антонова «Командировка»: «Преодолеть высоты поможет вера в Бога, любимая работа, мой анекдот в дорогу».

Анекдот нам, правда, так и не рассказали.

Потому что времена сейчас серьезные.