Русские против России: репортаж с передовой «Легиона «Свобода России»

Привет, это журналист Sota Василий Крестьянинов. В феврале 2025 года я посетил Украину, чтобы рассказать о бойцах «Легиона «Свобода России» (ЛСР) — подразделения, состоящего из российских добровольцев, воюющих на стороне Украины.

С момента основания «Легиона» в 2022 году его существование неоднократно подвергалось критике, в том числе со стороны нашей редакции из-за недостатка открытых данных и негативного репутационного влияния со стороны Ильи Пономарева. Но после этой поездки сомневаться в существовании ЛСР не приходится. Во время работы над репортажем я лично встретил не менее 30 бойцов «Легиона» — и это только тех, кого удалось застать между боевыми действиями на передовой. Также стала понятна структура «Легиона», включающая артиллерию, подразделения БПЛА (разведывательные и ударные), штурмовиков, медиков, специалистов по радиоэлектронной разведке (РЭР) и радиоэлектронной борьбе (РЭБ), а также другие военные специальности. Было предоставлено достаточное количество публичных данных о бойцах, а также обширная верифицируемая информация, подтверждающая не только факт существования воинского формирования в составе ВСУ, но и его непосредственную боевую деятельность на фронте в русско-украинской войне.

В этом репортаже, основанном на личном опыте и интервью, я поделюсь историями бойцов, расскажу, как они оказались на этой войне и почему выбрали этот путь.

Командировка началась в середине февраля, когда я, отправившись из приграничного польского города Перемышль, сел на поезд в Киев. Трудно передать удивление польских пограничниц, видящих русский паспорт: контроль в Польше проводится до посадки в небольшом зале перед платформой, но вопросов не задают, если человек садится на поезд, направляющийся исключительно в сторону Украины, — наверняка он знает, что делает. Украинский пограничный контроль начинается сразу, буквально через десять минут после отправления. В Украину я попал по приглашению «Легиона». Контроль проходит довольно быстро, без дополнительных вопросов — только спрашивают: «А вы журналист?» На что я отвечаю: «Да», но меня, улыбаясь переспрашивают: «А если честно?» Возвращают паспорт со штампом о въезде в Украину и желают: «Берегите себя, спасибо за то, что вы делаете». 

Поезд отправляется утром и прибывает в Киев под вечер, и в столице я оказался к восьми часам вечера того же дня. Первая ночь в Киеве оказалась беспокойной: воздушные тревоги раздавались поздно ночью и с раннего утра. Российские войска атаковали город дронами-камикадзе «Шахед». Это не первая моя командировка в Украину, и я научился спать, не обращая внимания на сигналы тревоги, — просто удалил приложение «Повітряна тривога» с iPhone, закрыл окна и решил не покидать номер в случае очередной атаки, чтобы выспаться перед долгой дорогой.

На следующий день я встретился с офицером и пресс-секретарем ЛСР, которые впоследствии сопровождали меня во время поездки. Мы загрузились в их микроавтобус и отправились в сторону Запорожья. Дорога была однообразной, с перебивками на заправки Okko, где для военных бесплатный кофе, чай и хот-доги. Чтобы как-то разнообразить восьмичасовую поездку, один из офицеров предложил сыграть в игру: мы представили, что оказываемся на необитаемом острове с плеером, у которого бесконечная батарейка, и можно выбрать только три песни. Выбранные треки мы включали по очереди, и в итоге следующий час ехали под музыку Аллы Пугачевой, Queen, Face и группы «Діти інженерів».

Первым городом на маршруте стало прифронтовое Запорожье. Подъезжая к городу под вечер, чувствуешь, что война где-то рядом — в небе вспыхивают огни ПВО, отражающей атаки беспилотников на город. По данным сайта DeepState, от нашего отеля до линии фронта – около 45 километров. Это довольно близко, думаю я, зашторив окна от возможных осколков, и засыпаю.

На следующий день мы приезжаем в один из пунктов дислокации «Легиона»: это частный недостроенный дом в Запорожье, где бойцы отдыхают между заданиями и проходят ротацию.

Солдаты живут на втором этаже, в центре которого стоит несмонтированное джакузи, а рядом — новогодняя ёлка, вокруг военное снаряжение, а между ними спальные мешки. На первом этаже выращивают лук, хранят продукты в коробках из-под артиллерийских снарядов и обедают. Там же расположена отдельная закрытая оружейная комната, небольшой склад и стиральная машина. 

Здесь я познакомился с несколькими добровольцами, среди которых был 19-летний боец с позывным «Дрон» — попавший в плен во время операции в Курской области в 2024 году и затем решивший перейти на сторону Украины.

«Дрон»

19-летний боец родом из Магадана. Его путь к войне был хаотичным и случайным: ещё недавно он был подростком, который гулял по ночам, пил с друзьями и не задумывался о будущем. Но однажды спор с девушкой изменил его жизнь. Пьяным он пришёл в военкомат, подписал контракт и спустя несколько дней оказался в российской армии.

«Я был уверен, что меня не возьмут, — вспоминает Дрон. — Мне было 19, я думал, что слишком молод, что это всё просто шутка. Но когда мне подтвердили годность, выбора уже не оставалось».

Первое время на службе прошло быстро: неделя на Камчатке, минимальная подготовка, где ему выдали автомат всего один раз, а затем — отправка в Курскую область. Первый боевой выход оказался катастрофой. «Нас просто бросили в лес. Никто не выставил дозор, все заснули. Я проснулся от того, что горю».

Подразделение попало под огневой удар. Паника, дым, огонь, дикий страх — и он, молодой солдат, который ещё вчера спорил с девушкой за стаканом водки, теперь выбирался из горящего блиндажа. Командиры не заботились о бойцах, провизии не было, а когда группе сообщили, что им необходимо отступать, пришел ответ: «Откатитесь — мы вас застрелим».

Во время выхода на связь с конвоем по доставке еды их подразделение попало под огонь. Один за другим его сослуживцы падали убитыми. Дрон видел, как люди, с которыми он шёл на задание, умирают у него на глазах. Один подорвал себя гранатой, другого разнесло взрывом в клочья, третий кричал, отказываясь вставать, и через секунду его разорвало. «Я не знал, что делать. Я просто побежал. Просто бежал куда глаза глядят».

Так он оказался в лесу, выбросив оружие и экипировку. Пять дней он блуждал в одиночку, пил воду из луж и пытался не замёрзнуть. В какой-то момент он пытался застрелиться, но не смог нажать на спусковой крючок. «Я приложил ствол к голове и не смог. Значит, жить хочу», — говорит он.

Тогда он принял окончательное решение: сдаться в плен. Он вышел с поднятыми руками к украинским военным. «На меня шло десять человек с автоматами, они кричали, чтобы я не двигался. Я сказал, что сам пришёл». Он ожидал чего угодно, но не того, что случилось дальше. «Меня посадили, дали воды, еды, сигарет. Потом связали, но не били, не издевались. Наоборот, нормально разговаривали. Я был в шоке».

Дрон прошёл проверки и допросы, отказался от обмена и принял решение перейти на сторону Украины. «Я знал, что, если меня отправят назад, меня либо расстреляют, либо снова кинут на убой. Я не хотел умирать за режим, который плюёт на своих».

Теперь он проходит обучение, осваивает оружие и готовится к новым заданиям. Первое его боевое дежурство длилось два дня, пока без стрельбы, но он готов к следующему шагу. «Если передо мной окажется русский срочник? Я выстрелю. Потому что либо ты, либо тебя. Я жить хочу».

Несмотря на всё, что произошло, он не чувствует себя потерянным. «Здесь я вижу будущее. Я хочу остаться в Украине, получить документы, учиться, начать жизнь заново». Он мечтает перевезти сюда мать и братьев. «Я хочу, чтобы они были в безопасности. В России пути назад нет».

Далее, немного повысив шансы на выживание, надев бронежилеты и каски, мы отправляемся ближе к линии фронта — в блиндаж, расположенный всего в 4-5 километрах от российских позиций. 

Дорога от Запорожья занимает менее часа: несколько военных КПП, а затем городская застройка плавно переходит в поля, усеянные противотанковыми ежами и бетонными заграждениями: фронт очень близко. Не задерживаясь долго на улице, перебежками перемещаемся в блиндаж, накрытый редкими деревьями.

Внутри блиндажа идет жизнь: я встретил там пятерых солдат. Не все из них готовы давать интервью и становиться публичными, но хотят разбавить рутину службы разговором о житейских вещах. Подземное укрепление хорошо оборудовано: есть печка-буржуйка, несколько рядов двухъярусных кроватей, сколоченных из дерева, и незапароленный интернет от Starlink. 

Здесь, на глубине в несколько метров, под толщей замёрзшей земли, война ощущается иначе, чем в городе: грохот артиллерии и мороз, а еще и продолжение музыкальной игры от офицера: какую песню ты выберешь перед смертью, когда нас окружили враги? Блиндаж заполняетcя барабанной дробью, похожей на марш: это «Болеро» Равеля.

Понимание, что наступающие российские войска всего лишь в нескольких километрах, оставляет неизгладимые впечатления. В этой атмосфере я записал сразу интервью пехотинцев с позывными «Бланш» и «Пума».

«Пума» 

42 года, родился в Томске. Однако практически всю жизнь провел в Украине, куда переехал с семьей в детстве. Родители выбрали украинскую сторону, когда разваливался Советский Союз. С 1999 года живет в Украине, покидал ее только по службе.

Хотя у него российский паспорт, украинское гражданство он пока не получил. «Лишиться русского гражданства — это надо иметь железные нервы. Там они мозги дрючат так, что за 20 с чем-то лет у меня нервов ни разу не хватило». При этом в Украине у него есть все необходимые документы: вид на жительство и военный билет. Родственники в России остались, но после начала полномасштабного вторжения в 2022 году связь была полностью разорвана. «Мы просто поудаляли номера и поняли, что там все зомбированы».

Службу в украинской армии начал еще в 2002 году, проходил срочную службу в ВСУ. Однако после вторжения России в 2022 году сразу пошел в военкомат, пытался записаться, но не брали. «Я ходил в военкомат четыре раза, но мне сказали: больше не приходи». Причиной была опасность того, что свои же могут «вальнуть» из-за российского паспорта. «Все меня знают, городок у меня небольшой». Однако в 2023 году за ним все же приехали из военкомата и предложили вступить в «Легион «Свобода России». «Меня знают многие, и в какой-то момент пришел офицер и говорит: "Пойдешь в "Легион"?" Я говорю: "Пойду"». После этого он прошел все проверки и около трех месяцев ждал отправки.

Первая его боевая задача была в Белгородской области, куда подразделение отправилось на рейд. «Прошли мы 27 километров в полной боевой выкладке, устроили налет, был бой. Потом откатились, прошли еще 16 километров другими тропами». Страха он не испытывал. «Ты уже понимаешь, что если тебя 300 (ранит), то тебя никто не вынесет. Сдаваться – не наша тема». При этом он не исключает, что в безвыходной ситуации использовал бы гранату. 

Одним из сложных моральных вызовов стала служба рядом с бывшими российскими военными, которые перешли в «Легион». «Сначала у всех негативное отношение. Не было бы их — мы бы не сидели в окопах. Но потом, когда человек теряет все и пытается тебе доказать, что он готов на все, чтобы остаться здесь, уже притираешься». По его словам, в российской армии многие идут воевать не ради патриотизма: «В стране долбоебизма они идут на войну исправлять свои финансовые проблемы, убивая нас».

К мирным переговорам он относится скептически. «Я в них не верю. Пока они живут «Первым каналом», мира не будет». Считает, что, даже если конфликт будет заморожен, Россия вскоре наберет силы и нападет снова. «Им нельзя отдавать ничего. Они дальше пойдут – и на нас, и на Европу». Его мнение – война должна закончиться только победой Украины. «До границ 1991 года, здоровый котел вокруг, большую стену».

Контракт у него подписан на три года, остался год. Продлевать его или нет, пока не решил. «Посмотрим». Жена его поддерживает, «проводила в армию еще на срочную службу», а затем и в «Легион». У него двое детей: старшему 18 лет, младшему 9. «Не хотелось бы, конечно, чтобы сын пошел в армию. Я для этого здесь стою, чтобы они не видели этой войны».

Связь с отцом, который живет в Барнауле, он потерял много лет назад. «Я его 25 лет не видел». Российский паспорт считает для себя «наказанием», от которого не может избавиться. «Просто всучили, когда был ребенком. С ним я удачно не могу проститься уже 26 лет».

Далее перемещаемся по поверхности в другой блиндаж используя красный свет своего фонаря, его значительно меньше заметно, чем стандартный белый. В другом укреплении меня ждет второй боец, с позывным Бланш.

«Бланш» 

21-летний доброволец, родом из Москвы. До войны был обычным студентом, но называть свой университет отказывается. «Ну, зачем такие вопросы? Я не хочу, чтобы меня вычислили». До полномасштабного вторжения России в Украину участвовал в политических движениях в России.

Сначала был связан с праворадикальной средой. В детстве участвовал в околофутбольных движениях и акциях против мигрантов. «Ну да, выражалось вот в этих околофутбольных движениях: мордобой, поджоги времянок мигрантов, прочая фигня». Однако затем разочаровался в правых идеях и ушел в радикально левую среду. «Прочёл “Капитал”, прочёл “Диалектический материализм”, труды Ленина. Подумал, какая хорошая идеология, как хорошо было бы, если бы наступил коммунизм». Вступил в левую партию, которая не поддержала войну в 2022 году, но, по его словам, не по моральным причинам, а потому, что это война капиталистов.

В 2022 году начал заниматься агитацией, раздавал листовки, участвовал в пикетах, распространял информацию о «Легионе» в России в том числе расклеивал листовки в Москве. «Раздавал листовки на проходных заводов, бегал от ментов». Однако вскоре понял, что мирным путем изменить что-либо невозможно. «Я думал, что у партии есть ресурсы и яйца, чтобы сделать что-то внутри страны уже насильственным способом, а не раздавая газетки». 

«Я понял, что уже эту машину не остановить. Её надо останавливать только военным путем». Вначале пытался перейти на сторону «Легиона» из России, думал записаться в армию и дезертировать, но отказался от этой идеи. «Опасненько. Шизоидная идея. Я потом это понял». Позже планировал через Европу, но не смог из-за проблем с визой. В итоге решился на рискованный шаг — перейти границу самостоятельно.

«Просто купил билет на поезд до Белгорода, взял такси до приграничного села, выбрал заболоченную местность, где тяжело заминировать». Родителям перед поездкой сказал, что просто едет к другу. По гугл-картам нашел наименее охраняемый участок границы. «Приходилось идти по глубокому снегу, по болоту. Подготовленным я не был — просто джинсы, ботинки зимние классические». После нескольких часов пути по руслу реки вышел к украинскому селу. «Капец, облегчение. Всё, типа, всё позади, сейчас всё будет нормально».

Вскоре его задержали украинские пограничники. «Говорят: “Стой, кто идёт”. Я говорю: “Легион”». На тот момент о «Легионе» знали мало, поэтому его повалили на землю, забрали вещи и отвели в подвал. «Говорят: “Ну, братец, сейчас тебя никто не заберёт, надо до утра подождать. В наручниках посидишь, безопасность”». По его словам, отношение было нормальное, его согрели, дали еду. Затем его проверяли, возили по разным структурам. «Они понимали, что легенда одна, что я не вру». Через неделю его передали «Легиону», и он прошёл ещё несколько проверок.

Первая тренировка началась через полторы недели после перехода границы. «Сначала надо было сдать правила стрелка, четыре правила, чтобы хотя бы дали оружие». «Калашников» получил через три дня после начала учебки, но без патронов. «На стрельбище дали патроны уже через пару дней». Первое боевое задание выполнил весной 2023 года во время штурма погранперехода Грайворон в Белгородской области, но тогда не участвовал в штурме, а находился в группе прикрытия в качестве пулеметчика. Осенью того же года впервые оказался в окопах на Донбассе. «Вот там уже понюхали жёсткую войну. Что такое дроны, что такое миномёты».

На вопрос о том, приходилось ли ему убивать, отвечает прямо: «Ну, понятное дело. Была засада на машину зимой на границе. Мы работали…». Его подразделение обстреляло вражеский транспорт. «Мой побратим снял водителя с трёх выстрелов, я потом с гранатомета дал в кабину. Они выбрали свой путь. Я выбрал свой».

Скептически относится к возможным мирным переговорам. «Если будет договорняк, надо готовиться к следующей войне». Считает, что Россия снова нападёт через несколько лет, и что войну можно закончить только полной победой Украины.

В мирное время ему сложно адаптироваться. «Когда приезжаешь в город, просто лежишь, пялишься в потолок. Либо тренируешься, либо читаешь». Пока планирует продолжать службу. «Я думаю, наша работа будет востребована даже и в мирное время, где-нибудь в горячих точках».

На вопрос о политических взглядах отвечает кратко: «Центризм. Просто живёшь и кайфуешь».

Из блиндажа выбраться удается только ближе к ночи, когда риск обстрела значительно снизился: как говорят сами военные, использовать дроны в темное время тяжелее.

Затем мы на нескольких бронированных хаммерах едем в расположение артиллеристов-минометчиков, бойцы из блиндажа сопровождают нас в качестве стрелков на пулеметах, установленных на крышах автомобилей. Покинув опасную зону, мы пересаживаемся на внедорожники. Место ротации минометчиков находится в частном доме рядом с Запорожьем. Тут мы проводим около часа, общаясь с командиром артиллеристов «Тихим» и солдатом с позывным «Домовой».

«Домовой»

34-летний мужчина, представившийся Дмитрием, родился в Приморско-Ахтарске Краснодарского края. Вырос в обычной семье. В 2022 году, в разгар мобилизации, он принял решение покинуть страну, категорически отвергая возможность поддерживать государство, которое он считал преступным. Перебравшись в Грузию, подал заявку на вступление в «Легион». Семь месяцев проверок, формальностей и ожидания — и вот он уже в Украине.

«Когда война еще не началась, я уже понимал: эта страна обречена, пора уходить», — говорит он. До войны планировал уехать на заработки в Польшу или Чехию, однако не успел оформить визу. «Видимо, судьба распорядилась иначе». После объявления мобилизации он осознал, что необходимо делать выбор. «Я сделал».

Родители остались в России. «Мать умерла, отец — убежденный сторонник Путина, разговоры с ним бессмысленны. Как уехал в Грузию, так и перестали общаться». В родном городе его имя стало нарицательным. «Я лицо открытое, дал немало интервью, попал в тикток моего города — весь чат взорвался, желали мне смерти».

Домовой не хотел поддерживать систему даже опосредованно. «Если я пойду работать, заработаю деньги, куплю сигареты, хлеб, колбасу — я знаю, что часть этих денег пойдет на ракеты, которыми обстреливают Украину». Для него очевидно: бездействие не освобождает от ответственности. «Мне, блядь, стыдно. Единственный способ остановить это — воевать».

В «Легионе» он служит уже больше года. Контракт подписан на три, но его дальнейшее будущее зависит не от него. «Если Украина решит, что я ей нужен, я останусь. Пока война не закончится, я здесь».

Он не планировал семью, но встретил любовь, уже воюя в Украине. «Женился неожиданно для себя». Встретились случайно: «Она буквально мне в руки упала, и я понял — это тот человек, которого я искал всю жизнь». Он осознает: война обостряет чувства. «Нет времени на конфетно-цветочные периоды. Ты живешь здесь и сейчас». Жена – украинка, и теперь перед ним стоит вопрос гражданства: «Раньше даже не думал об этом, а сейчас надо строить будущее».

Миф о притеснении русскоязычных он считает пропагандистской выдумкой. «Все адекватные люди это понимают. Моя жена свободно говорит и на русском, и на украинском. За полтора года я не встретил ни одного человека, который бы ненавидел меня за язык».

Что он чувствует, когда стреляет по россиянам? «Они мне не свои». Он делит солдат армии РФ на три категории: «Шкурники, идейные патриоты (которых почти не осталось) и те, кто говорит: "А что я могу сделать?"». Но выбор есть всегда. «Я ж не пошел». Он не жалеет тех, кто взял оружие: «Любой, кто пришел в Украину с автоматом, — моя цель. Мне не важно, кем он был раньше». Если бы встретил отца в бою, застрелил бы? «Если с оружием, какая разница?». Для него Россия — не родина. «Родина — это не государство. Я сделал свой выбор».

В мирные переговоры он не верит. «Путин лишь тянет время, чтобы набрать ресурсы для нового витка войны». Он убежден: если бы Запад действовал решительнее, российскую армию можно было бы разгромить в первый год войны. «Дайте дальнобойку, и мы бы уничтожили всю их логистику».

Возвращение в Россию невозможно. «На кого там сменится власть? Пока Россия существует в своем нынешнем виде, весь мир в опасности». Он убежден, что государство должно быть демонтировано. «Империя должна развалиться, иначе все повторится».

Он не имел боевого опыта, но принял решение воевать. «Я срочник. Но понял, что могу, — и пошел». Признается, что его мотивировала не только справедливость, но и ненависть. «Я начал их ненавидеть». Вспоминает, как искал деньги, чтобы добраться до Украины. В Грузии ему помогли посторонние люди, даже бармен в одном из заведений объявил сбор. «Люди помогали, потому что понимали, зачем я еду на войну».

Сегодня он не сомневается в своем решении. «Если ты не можешь жить с этим — иди и воюй».

«Тихий»

Минометчик, родился в 1981 году в Тольятти. В 2004 году, разочаровавшись в российской системе, он переехал в Украину, где начал работать на стройках. В отличие от многих соотечественников он осознанно выбрал жизнь в другой стране, ища свободы и независимости от тоталитарной системы. В Украине он построил семью, стал отцом и вел обычную жизнь, пока война не заставила его взять в руки оружие.

«Мне никогда не нравилось то, что происходит в России, — говорит Тихий. — В 20 с лишним лет я уже понимал, что страной управляют бандиты, что экономика построена на эксплуатации, а малый бизнес уничтожается в угоду крупным игрокам и олигархам. Нас постоянно щемили, и я понял, что перспектив нет. В Украине я почувствовал разницу: никто не мешал мне работать, зарабатывать, жить своей жизнью».

До 2014 года он не ощущал никакого давления из-за российского паспорта, но после аннексии Крыма его вежливо попросили заняться документами. «Я тогда попытался, но процесс был сложным, да и народ был возбужден. Мне сказали: «Пока сюда не лезь, пусть все устаканится». Но, несмотря на отсутствие официального гражданства, я жил здесь без проблем».

К началу полномасштабного вторжения 2022 года Тихий жил под Киевом с женой и дочерью. Утром 24 февраля он услышал взрывы, но сначала пытался себя успокоить. «Я думал: «Может, заправка взорвалась?», но потом выглянул в окно и понял — прилеты». Вместе с соседями он оборудовал подвал дома для укрытия: укрепили окна мешками с песком, провели электричество, запаслись продуктами. Когда стало ясно, что войны не избежать, он решил вступить в территориальную оборону, но столкнулся с проблемами. «Мне сказали: «Во-первых, оружия не хватает, во-вторых, с твоим говором не стоит рисковать»». Несмотря на это, он продолжил помогать — сначала волонтерством, затем принял решение вступить в ряды ВСУ.

В первые месяцы войны он участвовал в восстановлении разрушенных сел Киевской области. Именно тогда им заинтересовалась СБУ. «Меня нашли, приехали, пообщались. Все вежливо, культурно. Я, честно говоря, офигел, потому что в России меня бы уже лицом по асфальту возили». Проверили документы, убедились, что у него нет следов от оружия, и просто предупредили, чтобы он никуда не лез,  но «Тихий» спросил сотрудников СБУ, как попасть на фронт. Так он узнал о «Легионе «Свобода России».

В апреле 2022 года он вышел на связь с представителями «Легиона», прошел проверки и отправился на двухмесячное обучение. «Нас учили стрелять из всего, что попадалось под руку. Инструкторы оценивали наши сильные стороны и распределяли по подразделениям. Я хотел в штурмовики, но мне сказали: «Нет, ты нам нужен в минометах». В первые месяцы у нас было мало людей, и штурмовики часто не возвращались». Первое боевое задание было в сентябре 2022 года, в Торецке. «Мы приехали и не понимали, где враг. Везде взрывы, непонятно, где выходы, где приходы». Со временем они втянулись и начали работать эффективно.

Каково это — стрелять по своим соотечественникам? Он отвечает: «Они мне не свои. После 1990-х Россия изменилась. Уважение к ближнему исчезло. Начались бандитизм, насилие, власть силы. Сейчас Россия — это государство, построенное на воровстве и безнаказанности. Я не хочу ничего общего с этим». Тихий называет себя украинцем и считает Украину своим домом. «Я не россиянин, я не русский, я просто человек, который хочет жить в нормальной стране».

Первый крупный штурм, в котором он участвовал, длился 12 часов. «С 4 утра до 4 вечера летело все: самолеты, вертолеты, артиллерия, грады, танки». Его подразделение работало с минометами, поддерживая наступление «Был момент, когда мы накрыли группу российских солдат, укрывшихся в воронке от взрыва. Попали с первого раза. Их просто не стало». Тихий рассказывает об ужасах войны без эмоций, но подчеркивает: «Мне не страшно. Я знаю, что они сделали в Киевской области. Насиловали, пытали, убивали мирных жителей. Жалость к ним у меня закончилась в тот день, когда оккупанты выбивали детям зубы, чтобы те не могли укусить, когда их насиловали».

На вопрос о переговорах он отвечает резко: «Какие переговоры? Единственный вариант — полное освобождение Украины и репарации. Россия должна быть наказана за свои преступления». Он не верит, что война скоро закончится, но считает, что Украина победит, если получит достаточную поддержку. «В Бахмуте против нас было в 10-15 раз больше российских солдат, но мы их наказывали. Они использовали собственных мертвецов как укрепления, а мы их все равно били».

Когда для него закончится война? «Когда Россия развалится. Когда Путин сдохнет вместе со всей своей шушерой. Когда они будут платить репарации и восстанавливать Украину. Только тогда». Он не верит, что украинские беженцы вернутся после войны. «Те, кто уехал, в основном трусы. Нам такие не нужны. Нам нужны люди, которые готовы защищать свою страну».

Тихий продолжает воевать. Его контракт бессрочный. «Я даже не читал, что подписал, до талого буду тут воевать».

На следующее утро мне показывают небольшое производство FPV-дронов. Для справки: FPV-дроны (First-Person View) — это беспилотники, при управлении которыми оператор видит картинку в реальном времени. Производство, напоминающее лабораторию со множеством деталей летающих устройств, расположено в квартире одного из домов Запорожья, где также удается поговорить с бойцами. Среди них технический специалист с  позывным «Севен», занимающийся программированием и сборкой, а также пайкой дронов различных видов и назначений.

«Севен» 

Инженер FPV-дронов, родился в 1985 году в Москве. С ранних лет он интересовался инженерными и техническими дисциплинами, работал в строительной сфере, но политическая ситуация в России постепенно подталкивала его к осознанию необходимости перемен. С 2011 года он активно участвовал в оппозиционных акциях, надеясь на возможность мирных изменений. Однако с началом войны в 2022 году его взгляды радикализировались: он осознал, что противодействовать системе можно лишь силой. В 2023 году он присоединился к «Легиону «Свобода России» и стал специалистом по беспилотникам.

«Я понял, что мирные протесты в России не работают, — рассказывает Севен. — Они не просто бесполезны, а вредны: все, кто выходил на улицу, попадали в базы, а потом их находили и "зачищали". Система не оставила выбора — либо ты подчиняешься, либо борешься».

На момент начала войны в 2022 году Севен оставался в России, наблюдая за развитием событий. Шок от вторжения и осознание беспомощности мирных протестов заставили его искать способы реального сопротивления. Вначале он сотрудничал с оппозиционными движениями, распространял информацию, создавал листовки, затем перешел к разведывательной деятельности, собирая данные о военных объектах. «Я занимался партизанской разведкой, фотографировал, записывал видео, передавал данные тем, кто мог ими воспользоваться. У меня была спрятанная камера в пуговице куртки — сделал ее сам из GoPro».

Позднее он связался с «Легионом "Свобода России"» и через сеть партизанских контактов смог оказаться в Белгородской области. Во время одного из рейдов в 2023 году Севен вместе с группой партизан перешел в Украину под прикрытием легионеров.

Попав в Украину, Севен прошел всевозможные проверки и боевую подготовку. Хотя он мог бы стать штурмовиком, его навыки позволили ему работать с дронами. «Мне предложили выбирать, и я выбрал технику. Это ближе к моей гражданской специальности». В «Легионе» он занимается сборкой и настройкой дронов, ретрансляторов, систем связи и другим инженерным обеспечением. 

Несмотря на возможность остаться в Украине, Севен намерен вернуться в Россию, но не как гражданин, а как боец сопротивления: «У меня есть друзья среди партизан и оппозиционеров, которые ждут нашего возвращения».

На фоне заявлений Дональда Трампа о нелегитимности украинского правительства он отмечает: «Если Запад сдаст Украину, это станет началом конца для Европы. Россия не остановится. Сейчас самое важное — продолжать борьбу».

Далее в тот же день я посетил полевой госпиталь «Легиона» в частном сельском доме в окрестностях Запорожья. Среди раненых оказались и бывшие военнопленные армии РФ, выбравшие перейти на сторону Украины и сражаться в рядах «Легиона», их позывные — «Дым» и «Бай».

«Дым»

Повар, боец Легиона «Свобода России». Родился в 1984 году в Москве. Всю жизнь работал на кухне, открывал рестораны, менял заведения, прошел через трудности пандемии, долгов, нестабильности. В 2023 году сделал выбор, который изменил его жизнь — подписал контракт с армией России, надеясь решить финансовые проблемы. Через год он оказался на украинской стороне, пережив плен, осознание происходящего и принятие осознанного решения бороться против режима.

«Я не интересовался политикой. Жил в своем мире: работа, семья, кухня. Война? Да, что-то слышал, но не вникал. Потом — долги, счета, ипотека. Везде плакаты «иди на СВО», везде цифры: 600 тысяч подъёмные, 200 в месяц. Думал: поеду, год посижу, долги закрою. Наивность».

Дым подписал контракт в мае 2023 года. Семья была в шоке. Жена пыталась остановить, но он уже принял решение. Через 12 дней после подписания он оказался на передовой в Луганской области. Бойня.

«Мы сидели в окопах, зарывались в землю, ждали. Вся пехота вокруг нас полегла. Бегать по простреливаемой полосе — как русская рулетка. Стрелять толком некуда: противник далеко, а ты просто мышь в норке. Только тогда до меня дошло: это не "подписал — отслужил — домой". Это мясорубка, из которой так просто не уйдешь».

Год он провел в окопах. Дважды был в отпуске. Долги закрыл, кроме ипотеки. Думал, что контракт закончится в мае 2024, но ему отказали в увольнении. «Я написал три рапорта — все в топку. Никуда не денешься. Веришь в справедливость? Забудь».

В июле 2024 года его отправили на новое задание: занять нейтральную позицию. Оказалось — это уже территория противника.

Попадание в плен стало точкой невозврата.

«Ночь. Мы вдвоем. Дождь, туман. Мы думали, что идем на пустую позицию, а нас уже пасли. Вдруг — взрыв, стрельба. Мы вжались в землю. Пулемет остался на дороге. У меня нет даже автомата. Я понял: всё. Если рвануть — сразу пулю получу. Если лежать — тоже».

Он пролежал всю ночь, не двигаясь. Утром украинские военные вышли на контакт.

«Они сказали: "Ребят, лес заминирован, вы не выйдете. Сдавайтесь"». 

Сдавшись, он прошел через допросы. Впервые увидел войну с другой стороны. Ему показали видео российских танков, которые расстреливали жилые дома. Только в плену он впервые осознал, что именно делает Россия.

«До этого у меня был весь стандартный набор: "Базы НАТО", "Мы защищаем людей", "Это не агрессия". А потом мне показали, как колонны танков заходят в украинские города и просто разносят дома. Я смотрел, и внутри что-то перевернулось. Это не защита. Это чистая агрессия».

Спустя два месяца он принял решение: не возвращаться.

«Если бы меня обменяли, я бы оказался в России. Там уже ждала бы ФСБ: проверка, допросы, вопросы, где был, что видел, что рассказывал. И в конце — снова на фронт. Какой смысл возвращаться, если уже знаешь, что правда на другой стороне?»

Осенью 2024 года он вступил в «Легион». Прошел подготовку, получил форму, оружие.

Несмотря на новое место, мысли о семье не оставляют.

«Дочь снится часто. Она не знает, где я. Я надеюсь, что жена когда-нибудь решит уехать. Если я смогу их вытащить в Европу, это будет идеальный сценарий. А если нет… Ну, как в фильмах, когда отец появляется через 20 лет».

Где для тебя закончится его война?

«Не знаю. Пока есть режим — есть война. Я не политик. Где скажет «Легион», там и моя точка. Но одно я знаю точно: назад дороги нет».

Недавнее ранение «Дым» получил, выходя с позиции — наступил на самодельный взрывной механизм. «Шел первым, как слон. Увидел, что вокруг лепестки. Думал, обойду. Но это оказался не лепесток, а что-то самопальное. Взрыв. Хорошо, что без перелома». В госпитале он проведет несколько недель.

«Ноги на месте, руки на месте. Всё нормально. Жаль только, ботинки новые порвало».

«Бай»

Боец «Легиона». Родился в Перми в 1981 году. Всю жизнь работал строителем, промышленным альпинистом. Не интересовался политикой, был сосредоточен на семье и работе. В 2024 году он оказался на войне не по своей воле. Потом — в плену. А потом — в рядах «Легиона».

«Я был обычным работягой. Работал на высотках, жил командировками. Домой приезжал на неделю, потом снова уезжал. Деньги шли в семью. Мы с женой прожили 11 лет, двое детей. Семья была, но времени на неё почти не было». Бай учился на высотника, с 15 лет пошёл работать. 

«Друг занял деньги. 300 тысяч. Не отдавал, набежало уже 500. Я пришёл к нему, сказал: "Продавай квартиру, возвращай долг". Он — к отцу. Отец — в ментовку. Они накатали заяву о вымогательстве».

В 2024 году его задержали и завели уголовное дело. Через пару дней его вызвали к следователю.

«Либо ты подписываешь контракт, либо мы навешиваем на тебя ещё висяков. И в тюрьму ты не доедешь».

«Адвокат сказал: "Не вздумай подписывать, ты с этой войны уже не вернёшься". Но в коридоре опер отвёл меня в сторону и добавил: "Ты всё равно не доедешь до суда". Я понял: выхода нет».

Он подписал контракт.

Когда вернулся домой, скрывал правду от жены. Она узнала случайно — нашла билет на отправку и военный документ в кошельке.

«Началась истерика. Я взял ключи от машины и просто ушёл. Прощаться не стал».

Через сорок дней его отправили на фронт.

Луганская область, Сычевка. Жили в блиндажах, пропитанных сыростью. Два раза стреляли на полигоне. Через месяц перебросили в Андреевку.

«60 человек зашли на точку. В живых остались трое. Все остальные — либо под дроном, либо под кассетами, либо просто сгорели».

Бойня.

«Я шёл по мёртвым, я видел, как людей рвёт на куски. Кто-то кричал, кто-то сразу замолкал. У нас не было воды, не было еды. У меня осколочное ранение, автомат — палка, на которую опирался».

«Очнулся в блиндаже. Меня контузило, из ноги текла кровь. Я понимал: если останусь, умру. Сказал ребятам: "Нас тут добьют, уходим". Они отказались».

Через пару часов вышел на украинских военных.

«Руки вверх». Он бросил автомат, снял броню. «Дайте воды».

Ему дали воды, еду, обработали рану.

В плену его лечили. Постепенно он начал понимать, что происходит.

«Я был уверен, что Россия "спасает людей". Но мне начали показывать видео. На них русские танки входили в украинские города и стреляли по жилым домам. Я понял, что не защищаю, а разрушаю».

Охранник Бая рассказал ему историю недавно случившуюся на войне.

«Мужчина вышел за хлебом. Его жена и девятимесячный сын остались дома. В их дом прилетел  дрон "Шахед". Они не выжили».

Тогда Бай принял решение.

«Я подошёл к охраннику и сказал: "Хочу поговорить с "Легионом"».

В РДК его не взяли — был слишком истощённым.

«Я был просто ходячий скелет. Легион сказал: "Мы откормим". И вот я здесь».

«Первый день — бег. Второй — стрельбище. Через месяц нас распределили на позиции».

На первой задаче он стрелял в туман.

«Русские шастали в тумане на мотоциклах. Мы простреливали местность. В лицо никого не видел, но знал, что стреляю в бывших сослуживцев».

Каково это?

«Главное — не ты. Это работа. Главное — выжить».

Во время одной из операций их машина съехала под откос.

«Пошли в укрытие. Я побежал, не заметил яму. Провалился. Связки порвал, ногу вытащили».

Его эвакуировали в госпиталь.

«Россия готовит солдат с детства. Нас учат доминировать, бить, терпеть. Потому что Россия всю жизнь воюет».

Хочет ли он вернуться?

«Нет. Здесь — ценят человеческую жизнь. Там — ты сразу 200».

Оперу и тем, кто его принудил пойти на войну, Бай заочно говорит: «Вы следующие. Когда кончатся мобики и зэки, вас отправят. Посмотрим, как вы потом будете говорить».

Теперь Бай воюет за тех, кого когда-то называли врагами. Потому что увидел войну. Такой, какая она есть.

В тот же день, ближе к вечеру, надев бронежилеты, мы едем на один из пунктов управления (ПУ), расположенный под землей возле линии фронта. В целях конспирации мне во время дороги туда надевают повязку на глаза, снять ее разрешают только внутри здания.

ПУ «Легиона» – центр координации боевых действий: отсюда ведется наблюдение с воздуха, корректировка огня и управление всеми подразделениями. Здесь я разговариваю с бойцом с позывным «Неро» — бывшим российским срочником, который перешёл на сторону Украины по идеологическим причинам, а сегодня занимается разведкой, уже получив звание в украинской армии.

«Неро»

Связист и специалист по разворачиванию узлов ретрансляторов сигнала связи, родился в 2000 году в Саратовской области. С детства он увлекался технологиями, разбирать и собирать компьютеры для него было привычным делом. Он выбрал профессию, связанную с IT, поступив в колледж на специальность «Информационные технологии», но так и не завершил обучение. Система не оставляла шансов: в 2021 году его призвали на срочную службу. Через год он оказался на пороге войны, которая полностью изменила его жизнь.

«Я с детства был человеком технологий, а не оружия. Но когда я оказался в армии и увидел, что происходит внутри системы, я понял — это машина, перемалывающая людей. Без разницы, кто ты, срочник, контрактник, гражданский — тебя используют и выбросят. Я знал, что не хочу быть частью этой войны».

Служа срочку в Белгородской области, Неро стал свидетелем массового принуждения солдат к подписанию контрактов. Контракт заключили и за него, без его ведома. «Я лежал в госпитале с отитом, а когда вернулся, уже числился контрактником». Он смог разорвать контракт через прокуратуру, но понимал: мобилизация неизбежна: «В России у меня не было будущего».

Понимая, что после срочной службы его просто отправят на фронт, он принял для себя решение — перейти на сторону Украины. Его маршрут начался с простого обмана системы: он представился контрактником и вышел с территории части. Ему удалось закупить необходимое снаряжение заранее, а также украсть карты местности и штаба, после чего пройти 40 километров через границу с Украиной.

«Я знал, что это может быть билет в один конец, но страх исчез. Я осознавал: остаться — значит стать пушечным мясом. А если идти, то до конца».

Первыми, кого он встретил на украинской стороне, были обычные сельские жители. Он представился, объяснил, что дезертировал из российской армии, и попросил указать путь к украинским военным. Когда спустя два часа он нашёл их, первые эмоции были смешанными — недоверие, удивление. «Они не понимали, что происходит. Я снял разгрузку, показал документы. Один просто взял меня за плечо, сжал, как будто проверяя, настоящий ли я». 

Полгода длились проверки. Неро осознавал, что его случай — нестандартный. Он не был контрактником, не был мобилизованным. Он был срочником, который не просто сбежал, а сознательно выбрал сторону Украины. Всё это время он доказывал свою лояльность. В итоге он был зачислен в «Легион «Свобода России» и получил свою первую боевую задачу как связист.

«Я не хотел воевать за режим, но я готов был бороться за что-то большее — за шанс на другую Россию».

Сейчас Неро отвечает за разворачивание узлов связи и мониторинг коммуникаций на передовой. Он не сидит в окопах, но его работа обеспечивает безопасность подразделений. «Я создаю инфраструктуру, позволяю бойцам держать связь, корректировать огонь, обмениваться разведданными. Без связи современная война невозможна».

Несмотря на возможность остаться в Украине, его цель — не просто выжить. Он хочет вернуться в Россию, но не как гражданин, а как часть сопротивления. «Я знаю, что система не рухнет сама».

После посещения пункта управления мы возвращаемся в Запорожье, а затем через Херсон и Одессу едем обратно в Киев, чтобы успеть к годовщине — 24 февраля.

В центре украинской столицы, на Майдане, среди десятков тысяч флажков, установленных в память о погибших воинах, я замечаю бело-сине-белые флаги и знамя Легиона. Каждый из них подписан позывным павшего бойца.